Удар по Украине. Вермахт против Красной Армии - Валентин Рунов

Таким образом, контрудар трех механизированных корпусов, которые должны были действовать с севера в полосе Юго-Западного фронта, завершился неудачно. Но встает другой вопрос: откуда в то время командир 9-го механизированного корпуса мог знать о проблемах, возникших у соседей справа и слева? На каком основании он мог самовольно принять решение не участвовать во фронтовом контрударе? О неудачах соседей он узнал из архивов только после войны. В военное время за невыполнение приказа старшего начальника строптивого командира могли отстранить от должности, отдать под суд и даже расстрелять. Но К. К. Рокоссовский не только избежал столь печальной участи, но и сделал в последующем блестящую карьеру, и только с этих позиций взял на себя право критиковать решение командующего Юго-Западным фронтом, принятое им в июне 1941 года. Как известно, задним числом мы все умные…

Итак, неудачные бои 22-го, 9-го и 19-го механизированных корпусов с частями 14-й, 13-й и 11-й танковых дивизий противника 26–28 июня закончились отходом советских войск к западу от Ровно. При этом враг также понес существенные потери.

С юга из районов Броды, Топоров наносили контрудар 8-й и 15-й механизированные корпуса. Наибольшего успеха добился 8-й механизированный корпус под командованием генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева (34, 12-я танковые, 7-я моторизованная дивизии). Корпус приступил к выполнению боевой задачи в крайне неблагоприятных условиях: четверо суток он совершал марши согласно противоречивым приказам; совершив из района Дрогобыч почти 300-километровый марш в район Самбор, затем в район западнее Львова, а потом в район Броды под ударами противника с воздуха, корпус сильно растянулся. На исходный рубеж для нанесения контрудара 8-й мехкорпус вышел, имея лишь 40–50 процентов боевых машин и артиллерии. Много его техники осталось на дорогах, ожидая ремонта.

В ожесточенных боях 27–28 июня 8-й механизированный корпус нанес поражение 16-й танковой дивизии, части сил 111-й и 75-й пехотных дивизий противника и продвинулся до 40 км. Только в районах Смолярня и Птичье им было уничтожено свыше 50 танков, 20 бронеавтомобилей, 2 войсковых штаба, до полка мотопехоты противника и захвачено 4 танка и множество орудий. Однако в последующем соединения корпуса были изолированы от соседей, окружены врагом и были вынуждены прорываться из окружения на восток.

Бои 15-го механизированного корпуса 27–28 июня были безуспешными[61].

27 июня. Войска Юго-Западного фронта отходят под ударами противника на киевском направлении и практически бездействуют на южном крыле фронта. Но прибывший утром этого дня в Москву Г. К. Жуков в докладе И. В. Сталину и С. К. Тимошенко всячески выгораживает командующего Юго-Западным фронтом, докладывая об упорной обороне его войск на неподготовленных рубежах. Он доказывает необходимость отхода на новые рубежи с целью выравнивания фронта и использования условий местности.

В результате доклада Г. К. Жукова в Генеральном штабе принимается два важных решения. Первое — начать с наступлением темноты отвод армий Юго-Западного фронта на рубеж рек Стоход, Стырь, городов Кременец, Золочов, Стрий, Долина, Вышкув и перенести пункт управления фронта из Тернополя в Новоград-Волынский, а воздушный пункт управления — в Проскуров. Второе — о передаче 12-й армии из состава Юго-Западного фронта в состав вновь сформированного Южного фронта.

Правда, это не позволило стабилизировать фронт обороны советских войск. Наступление противника продолжалось. Желая его остановить или замедлить, 27 июня 1941 года командующий отдает войскам очередной приказ об организации обороны частью сил на рубеже Староконстантинов, Базалия, Вишневец для воспрещения прорыва противника в тыл главной группировке войск Юго-Западного фронта.

Г. К. Жукову не дает покоя санкционированный им контрудар войск Юго-Западного фронта. Он постоянно напоминает о нем командующему, но М. П. Кирпонос докладывает, что контрудар все еще не готов: к тому времени наступающий противник не был остановлен, оставалось неизвестным о составе и местонахождении его резервов.

Для того, чтобы остановить танки противника, в течение ночи на 28 июня командованием Юго-Западного фронта было решено создать заслон силами 24-го механизированного корпуса, а также трех противотанковых бригад.

Из Генерального штаба в этот день направляются в войска несколько документов за подписями первого заместителя начальника Генерального штаба РККА генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина и заместителя начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта В. Д. Соколовского. Все они посвящены вопросам передачи в состав войск фронтов новых формирований, материальному обеспечению войск, а также вопросам дополнительного призыва в ряды РККА отдельных категорий специалистов. Н. Ф. Ватутин также требует от командующего Харьковским военным округом направить дополнительные силы на киевское направление.

28 июня в 4 часа утра командующий Юго-Западным фронтом подписал очередной приказ о проведении контрудара силами 5-й армии, 36-го, 37-го и 5-го кавалерийского корпусов с целью уничтожить «мотомехгруппы» противника, действующие на сокальско-дубно-острогожском направлении. 6-й и 26-й армиям ставилась задача обороняться на занимаемых рубежах[62].

Мотивом для этих намерений были неточные сведения о начале успешных действий 8-го механизированного корпуса в районе Дубно и успехах других механизированных корпусов в треугольнике Луцк, Дубно, Ровно. Тогда командующему казалось, что штаб Юго-Западного фронта наконец-то смог организовать управление подчиненными войсками и взять под свой контроль складывающуюся обстановку.

Но на деле все было далеко не так. Противник продолжал теснить советские войска, вводя в сражение все новые и новые силы. Его авиация господствовала в воздухе. В тылу советских войск орудовали вражеские разведывательно-диверсионные группы. С рядом армий и корпусов по-прежнему не было связи. Да и на самом командном пункте фронта преобладало пессимистическое настроение. Основные отделы ввиду отсутствия достоверной информации из войск не могли качественно разрабатывать необходимые боевые документы. Поэтому начальники этих отделов были вынуждены загружать подчиненных офицеров второстепенной работой, в результате которой разрабатывалось множество никому не нужных документов.

Обстановку нагнетал и тот факт, что именно в этот день (28 июня) покончил жизнь самоубийством член Военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н. Н. Вашугин. Причина этой трагедии так до конца и осталась неизвестной, но сам факт отрицательно повлиял на складывающуюся обстановку. Была информация о том, что проинструктированный Г. К. Жуковым Н. Н. Вашугин, прибыв в войска, потребовал немедленного начала контратаки, не дожидаясь подхода остальных соединений, что и стало причиной его срыва.

В этот день в штаб Юго-Западного фронта поступила телеграмма за подписью Г. К. Жукова. В этой телеграмме содержалось разрешение на выход из окружения 87-й стрелковой дивизии из района Устилуга в район Ковеля, оставив на месте и закопав всю тяжелую технику и вооружение, оставив при себе только легкое стрелковое оружие[63].