Красотки в неволе - Памела Р. Сатран

По мере того как она продвигалась дальше на запад, улицы становились все грязнее и безлюднее. Ладони вспотели, в ушах стучало. Она глотала воздух открытым ртом, в горле пересохло: мерзкое ощущение, с которым Дейдра просыпалась каждую ночь после рождения близнецов. Тогда она несколько месяцев сидела на антидепрессантах. А для голоса эта Сахара в горле – смерть.

Ну вот, стоило лишь вспомнить давнишнюю депрессию, свои старые страхи – вдруг с пением покончено навсегда? – и она уже в панике. Ну-ка, влево-вправо, влево-вправо, приказала она себе. Не работает. А если попробовать улыбнуться? Нет, челюсти сводит в гримасе. Мысли перекинулись на близнецов. Ее не было дома уже три дня. Соскучилась по ним, хоть назад поворачивай. Они уже в том возрасте, когда дети больше времени проводят вдали от матери, чем у нее на руках или на коленях. Даже когда она дома. Как они по утрам первым делом мчатся обнять ее, как чмокают на ночь… А как после уроков налетают и крепко прижимаются к ней. А какие у них сонные мордашки, когда вечером, пристроив головы у нее на коленях, они смотрят телевизор. Без всего этого Дейдра умирает. Конечно, можно поговорить с ними по телефону. Конечно, есть их фотокарточки. Но, черт возьми, ей необходимо чувствовать их.

Соберись, велела она себе, и без того нервы на пределе. Сейчас надо быть уверенной как никогда. К тому же совершенно ясно: она переживает разлуку гораздо тяжелее, чем сами близнецы. Пол и Джульетта окружили их неусыпной заботой. Пол и в самом деле устроился семейным врачом в Хоумвуде, а Джульетта говорит, что близнецы ее здорово подбадривают. Бедняга, ей это необходимо, особенно сейчас, когда выяснилось, что она вовсе и не беременна.

Стало быть, о детях беспокоиться нечего. Надо сосредоточиться на встрече с Лессером. Сейчас для ее карьеры ничего нет важнее и, вполне вероятно, не будет. Господи, до чего страшно! Судорога сводит желудок, во рту появился привкус кислоты. Дейдра в ужасе окинула взглядом неряшливые дома, выстроившиеся вдоль улицы. Что делать? Того и гляди ей понадобится туалет, а здесь их нет и в помине.

Она перешла на трусцу и с облегчением заметила, что разница между номером, указанным на карточке Лессера, и номерами на домах сокращается. Ну, наконец! Вот оно, место, о котором она грезила с тех самых пор, как он сунул ей карточку. Правда, в мечтах ей виделось высокое, сверкающее здание; шикарный лифт возносит ее в просторный офис, в приемной за мерцающим хромом и белым мрамором столом посетителей встречает ухоженная секретарша… Похоже, в этой части ее мечте сбыться не суждено. Дейдра это уразумела, еще когда свернула с Бродвея и двинулась прочь от блестящих небоскребов, углубляясь в дебри четырехэтажных домиков. Каждому лет по сто, не меньше. Но даже тогда в воображении ей рисовался изысканный особнячок с полированной угольно-черной дверью, где каждый со вкусом обставленный этаж гудит напряженной творческой жизнью агентства. Никоим образом она не рас считывала оказаться перед многоквартирным кирпичным домом с осыпающейся штукатур кой, дорогу к которому пришлось прокладывать среди пустых упаковок от гамбургеров и полиэтиленовых пакетов с собачьим дерьмом. Контора Лессера располагалась в полуподвальном этаже.

Дейдра даже вроде немного успокоилась. Или, наоборот, вконец разволновалась? Страху точно поубавилось, но зашевелился червячок сомнения. Вся в испарине – почему так трудно дышать? – она нажала замызганную кнопку звонка и, когда он тренькнул, привалилась плечом к ржавым прутьям решетки, загораживающей вход.

Внутри было темно и тесно. В нос шибануло одуряющим запахом лака для ногтей, и Дейдра очутилась в крошечной передней. Единственной здешней обитательницей оказалась молодая блондинка с волосами, собранными на макушке в пучок и украшенными белой пластиковой заколкой в виде бабочки. Мордашка, по крайней мере, хорошенькая. После обшарпанного фасада здания это как-то обнадеживало. Если у вас привлекательная помощница, значит, вы чего-то добились. Ведь так?

– Я Дейдра Уайли. Мне назначено.

– Ах да. – Интерес в глазах блондинки мгновенно погас. – Элиот занят. Говорит по телефону.

Дейдра уселась на стул (серый металл, серое пластиковое сиденье), не сняв новой, купленной для этого случая короткой шубки из стриженого барашка, сжимая рукой в перчатке драгоценную папку с фотографиями. Красные шнурки папки развязались, и она долго возилась, пытаясь их завязать. Безуспешно. Оно и немудрено – попробуй-ка завязать бантик в плотных замшевых перчатках. Принялась стягивать новенькие перчатки и уронила папку на грязный пол. По линолеуму разлетелись свежие черно-белые фотографии из дорогого ателье – знойная красавица Дейдра в количестве двадцати штук.

– Дьявол! – И в сторону секретарши: – Извините.

Сдернула наконец перчатки, сбросила шубку. Ползая по полу и собирая фотографии, Дейдра гадала, какой, интересно, вид открывается перед секретаршей? А-а, плевать! Девица не отрывала глаз от собственных ногтей. Во всяком случае, на Дейдру даже не смотрела.

Надо быстренько все собрать. Не дай бог, из кабинета выйдет Элиот Лессер и застукает ее в этой идиотской позе. Однако она успела все привести в порядок и снова усесться на серенький стул, изящно скрестив ноги, а он все не показывался. Заметив, что постукивает одной ногой по полу, Дейдра велела себе прекратить. Но пару минут спустя нога снова нетерпеливо за стучала. Секретарша мучительно медленно продолжала делать маникюр. От запаха лака кружилась голова. Каждый раз, когда, взглянув на девицу, Дейдра замечала, как та неторопливо, миллиметр за миллиметром, тянет кисточку по ногтю, у нее непроизвольно начинала подрагивать нога.

Наконец она не выдержала:

– Мне ведь на одиннадцать назначено?

– Он сейчас освободится. – Девица не подняла головы.

Прошло еще десять минут. Двадцать… В животе у Дейдры заурчало – она не завтракала из страха, что ее волнение плохо подействует на полный желудок. Теперь, несмотря на дурноту, вызванную сочетанием нервотрепки и вони ацетона, желудок готовился завести свою полу денную песню. Если бы эта «маникюрша» убралась куда-нибудь хоть на минуту, можно было бы позвонить Полу, спросить совета. Во всем, что касалось музыки, опыта, безусловно, не занимать Нику, а вот по части невозмутимости нет равных Полу. К своему удивлению, Дейдра обнаружила: когда она в растерянности, когда не знает, как поступить, ей всегда хочется обратиться не к Нику, а к Полу.

– Мистер Лессер все еще говорит по телефону?

Девица бросила взгляд на аппарат:

– Вроде кончил.

– Может, вы сообщите ему о моем приходе? – В Дейдре закипало раздражение.

«Больше ни слова, – приказала она себе, – только все испортишь».

И добавила:

– Если вам не трудно, – постаравшись смягчить тон, но так, чтобы у блондинки не осталось сомнений: даже если Дейдра здесь просительница, она понимает, когда с ней плохо обходятся.

Испустив глубокий вздох, девица сняла трубку, ткнула в несколько кнопок и что-то невнятно пробубнила. Затем положила трубку и взглянула прямо на Дейдру: