Телегония, или Эффект первого самца - Инна Балтийская

После майора ко мне подсел милейший эксперт Кирилл Петрович. Он пригласил скоротать время за картишками. На мой отказ не обиделся и стал развлекать меня рассказами о результатах обысков и экспертиз.

Он с гордостью поведал, что во всех четырех домах нашел одинаковые отпечатки пальцев. Правда, кому они принадлежали, сказать не берется. Ясно, что не хозяевам, но, возможно, какому-то общему знакомому. А возможно, и злоумышленнику.

– Кирилл Петрович, – покраснев, робко спросила я. – Это все очень интересно, но… Вы не знаете, где здесь можно быстро перекусить?

– Вероника Николаевна, бедная девочка, вас с утра голодом морят? – расстроился эксперт. – Пойдемте быстрее, я вас накормлю!

Мы поднялись на второй этаж, где в отдельном кабинете хранилось переносное оборудование экспертов. Там же находился вместительный холодильник, подозреваю, для хранения портящихся вещдоков, два вполне удобных стула с мягкими сиденьями и гнутыми спинками, на небольшом столике стояла микроволновка. Из холодильника Кирилл Петрович извлек жареные куриные ножки в аккуратном пластиковом лоточке и стеклянную банку с молодой отварной картошкой.

– Сейчас славненько закусим, – подмигнул он мне.

Курица с картошкой были положены в глубокую тарелку и торжественно отправлены в печку. В этот момент дверь комнаты приоткрылась:

– Кирилл Петрович, на выезд! Жмурик у нас.

– Ну вот, – непритворно огорчился эксперт. – Думал я с вами посидеть, да не судьба. Вы обедайте спокойно, а я поеду…

– А разве вы и на трупы выезжаете? – удивилась я. – Я думала, по ним другой эксперт должен быть.

– Должен-то должен, – согласился Кирилл Петрович. – Но у нас на весь город всего два патологоанатома. У одного дежурство утром закончилось, в второй заболел. – Он выразительно щелкнул себя пальцами по кадыку. – Он регулярно болеет, все уже привыкли. Так что мы с Сан Санычем заменяем, когда возникает такая нужда. – Он немного потоптался у стола, затем застенчиво сказал: – Вы посмотрите в холодильнике, там свеколка натертая есть и свежий салатик, сам строгал. Вы берите, уважьте старика! Вот тарелки пластиковые, вот вилочки, все для вас! И курочку кушайте, не стесняйтесь!

Он надел большой заплечный мешок и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я задумчиво осмотрелась. Комнатка явно не предназначалась для отдыха сотрудников. Зашел-поел-вышел – и все тут. Я осторожно заглянула в холодильник, опасаясь увидеть там пару отрубленных пальцев, ожидающих очереди на экспертизу. Но на полках стояли лишь банки с несколькими видами салатов – из огурцов и помидоров, белого редиса и маринованной свеклы. Я взяла понемногу салатов из всех трех банок, положила на пластиковую тарелку, добавила куриную ножку, несколько картофелин и, жмурясь от удовольствия, принялась за обед. Ну до чего же вкусно! Молодец какой Кирилл Петрович, и какой он милый. Как жаль, что он живет один, вдовцом. Интересно, сколько ему лет – шестьдесят, чуть больше? Мог бы осчастливить любую даму от сорока пяти и старше.

Насытившись, я спустилась вниз. Там по-прежнему царило оживление. Народ слонялся по отделению, толком не зная, чем заняться. Ко мне подошел майор Федотов, и я приготовилась отбиваться от новых попыток спаивания, но оказалось, что у него интересные новости:

– Вероника Николаевна, пришли бумаги из Универсалбанка. Там хранились деньги Татьяны Ромашовой и Надежды Котеночкиной. Так вот, из пяти миллионов евро на счете первой дамы и двенадцати миллионов евро на счете второй осталось… Угадайте-ка, сколько у обеих дам осталось?

– Не знаю… Ничего не осталось?

– Не угадали, с вас штрафная рюмка! – развеселился майор и хитро подмигнул. – У обеих дам на счете осталось ровно по сто пятьдесят тысяч евро.

– А куда же делись миллионы?

– Дамы лично пришли в банк и перевели основные суммы на какой-то оффшорный счет в Таиланде. Чей это счет, установить не удалось.

– То есть они добровольно отдали кому-то свое наследство?

– Ну почему же добровольно? – удивился майор. – Помните, я сразу предположил возможность шантажа. Вот и объяснение, почему они так расстраивались перед исчезновением. Я б на их месте еще и не так горевал.

– Но если они отдали деньги, зачем понадобилось их похищать?

– Ну откуда же мне знать? – вздохнул майор. – Может, передумали, стали требовать часть обратно. Пригрозили шантажистам милицией, к примеру. Или вовсе не милицией. Деньги-то у них еще оставались, на хорошего киллера бы хватило.

– Они перевели деньги на чужой счет прямо перед исчезновением? – уточнила я.

– Такие мелочи не помню, – пожал плечами майор. – Можете сами посмотреть бумаги.

Я поднялась в кабинет и проглядела ответы из банка. Ага, двенадцать миллионов евро Надежда Котеночкина получила в середине февраля, перевела в Таи ланд в конце февраля, а пропала в конце марта. Еще восьмого марта, по словам соседки, она была вполне довольна жизнью и по сгинувшим деньгам вовсе не горевала.

Свои пять миллионов евро Татьяна Ромашова получила в начале марта, перевела в Таиланд спустя неделю и после этого почти весь месяц каждый вечер мило болтала с соседкой. Прервала общение она лишь в начале апреля. Так что сомнительно, что именно перевод денег в оффшорную зону вверг обеих наследниц в такую тоску.

Так ничего и не поняв, я снова спустилась вниз. Поезд, на котором должен был приехать сотрудник Интерпола, прибывал на полустанок поздно вечером. Поскольку Платон охранял меня, встречать интерполовца поехал молодой опер Толик. По идее, я должна была ожидать прибытия гостя в ставшем уже родным отделении, но меня охватила какая-то болезненная жажда деятельности. Надоело часами жевать тяжелые мысли о ссоре с Ромкой, сгоревшем роддоме, страшных снах… И я решила, что мы с Платоном тоже поедем встречать поезд.

Идея Платону не слишком понравилась, но я не сдавалась. Не он ли сам уверял меня, что в городе мне ничего не угрожает? Не он ли клялся, что пожар в роддоме никак не связан с нашим делом? Так почему бы нам не прокатиться на тихий полустанок и не встретить дорогого гостя лично?

Когда мы приехали на вокзал, до прибытия поезда оставались считанные минуты. На перроне не было ни души. Толик, оказавшийся весельчаком и балагуром, уже приготовился извергнуть на меня весь богатый запас анекдотов и милицейский баек, а по-прежнему невозмутимый Платон сделал пару шагов к перрону, как вдруг из-за здания вокзала раздались звуки выстрелов.

– Блин, что происходит? – побледнел Толик. – Вроде стреляют?

– Вероника, быстро в здание! – Платон уже достал из кобуры пистолет и нервно оглядывался по сторонам. – Мы прикроем.

Не тратя времени на споры, я побежала к ветхому домику. Откуда-то сбоку опять громыхнуло, раздался громкий крик, заглушаемый гудком приближающегося паровоза. Буквально ввалившись в здание вокзала, я, задыхаясь от быстрого бега, прильнула к окну. Но, разумеется, увидела там лишь свое отражение.