Ментальный дихлофос, или Как избавить голову от тараканов. Уникальная техника работы с подсознанием - Екатерина Минаева

Итак, мужчина в плаще в саду.

- Кто ты такой, - спрашиваю я его.

- Никто, просто смотрю деревья.

Надо понимать, что ребенок, говоря «никто», не имеет этого в виду в прямом смысле. Скорее это значит, что персонаж не имеет каких-то выраженных особенностей или функций, например, он не негр и не президент США. Просто человек.

Если же так ответит взрослый, то это будет, вероятнее всего, означать, что часть, о которой идет речь, ощущает себя ничтожной или униженной. У детей слово «никто» тоже бывает эмоционально нагружено, если в семье или в школе ребенка постоянно шпыняют и называют ничтожеством, пустым местом. Но в такой ситуации он даст заметную эмоциональную реакцию - слезы, горечь, обиду. В нашем же случае такой реакции не было, и я продолжала расспрашивать.

- А что ты здесь делаешь?

- Путешествую, смотрю город.

- С какой целью ты путешествуешь?

- Просто так, я турист...

- И много городов ты так объездил?

- Много.

- И как тебе наш город?

- Красивый город, нравится. Я бы тут остался.

- А твой родной дом далеко?

- Не знаю, как объяснить...

- Ну, это соседняя страна? Или через две границы надо перейти?

- Да, это соседняя, через границу.

- Кого в твоей родной стране больше, женщин или мужчин?

- Ну... Мужчин, наверное, немножечко больше.

- А почему ты там не живешь?

На этом моменте ребенок начинает плакать.

- Они там все презирают меня и насмехаются надо мной.

- А кто тебя больше обижает, мужчины или женщины?

- Все.

- А кто это начал? Кто первый стал тебя обижать?

- Это была злая женщина, она всех подбила смеяться надо мной. Все стали смеяться, а потом я ушел.

Сейчас я объясню, почему задаю именно такие вопросы. Дело в том, что часть «мужчина в плаще» вошла в границы внутреннего мира ребенка извне, из другой страны. То есть, позаимствована ребенком у кого-то из ближних. Скорее всего, у отца или у матери. Чтобы исключить бабушек-дедушек, я и спрашиваю, одна граница разделяет страны или две (одно или два поколения назад зародился образец). Макс отвечает, что одна. Значит, образец принадлежит матери или отцу.

Чтобы выяснить, матери или отцу, я и спрашиваю, женская или мужская это страна. Но для ребенка это не имеет значения, что позволяет сделать вывод: образец в равной степени принадлежит обоим родителям, ведь подобное притягивает подобное.

Затем я выясняю, от кого шла агрессия в адрес матери и отца Макса. Похоже на то, что в их семьях было так: мать накручивала отца и старших братьев-сестер смеяться над ребенком и унижать его. Это только предположение, и чтобы подтвердить его или опровергнуть, нужно выяснить у отца и матери Макса про их отношения с родителями. В случае глубокой семейной терапии это следует сделать, если же (как в данном случае) мы ограничиваемся симптоматической работой с ребенком, лезть туда не стоит.

В принципе, в подобных тонкостях можно вообще не разбираться. Во мне просто говорит исследовательский интерес, поиск причин возникновения психосоматических симптомов. Если вы не преследуете подобной цели, то вопросы пола жителей и удаленности страны вы можете просто опустить. Ваша задача -отправить мужчину в плаще обратно в его страну. Дальше я только этим и занимаюсь.

- Скажи, а если не брать в расчет этих злых людей, воя страна тебе нравится?

- Да, это красивая страна.

- А если мы выгоним всех тех, кто тебя обижает, ты вернешься туда?

- Куда ж их выгонишь?

- Ну, мы построим для них отдельный большой город за границей, очень красивый город, и им захочется уйти туда.

- Если так, то да. Я вернусь в свою страну. Только мой дом там разрушили... -ребенок снова плачет.

- Дом мы тебе построим.

- Это хорошо...

- Давай теперь представим большой красивый город через две границы отсюда и через границу от твоей страны. Представил? А теперь я предложу этим людям переехать туда. Они согласны?

- Да, они согласны. Ведь они были злые, потому что были бедные, им не нравились их дома и всего не хватало.

- Ну вот, им всего хватает и они больше не злые. Давай теперь представим дом, в котором ты хотел бы жить.

Ребенок представляет себе дом и уточняет, что у дома должен быть большой красивый сад.

- Теперь ты готов отправиться в свою страну?

- Да, готов.

- Ну что ж. Мы можем попрощаться. Ты точно всем доволен?

- Да.

- Ну, тогда удачи тебе.

Обращаясь к Максу:

- Посмотри, есть ли в твоей стране кто-то, кому не нравится, что уехал мужчина в плаще.

- Нет, никого нет. В моей стране вообще мало жителей.

- Это хорошо, ты можешь открывать глаза.

Я могу предположить с высокой долей вероятности, что стресс в школе, связанный для Макса, в частности, с унижением и насмешками со стороны учительницы, пробудил в нем дремавший родительский образец. Головная боль позволяла ребенку избегать попадания в этот болезненный образец, так как его тут же забирали из школы.

За два месяца, которые прошли с момента трансформации, головные боли у ребенка не возникли ни разу, несмотря на то, что ситуация в школе не изменилась.

После некоторых размышлений я пришла к выводу, что глава об онкологии в этой книге просто необходима. За те несколько лет, которые прошли с момента прекращения мною лечения и ухода из больницы, ко мне неоднократно обращались за консультацией люди, которых посетила эта беда, или их родственники. Каждому я старалась помочь найти причину болезни, вытащить на уровень сознания и разрешить тот внутренний конфликт, который и запустил механизм рака.

Однако некоторые люди, к моему великому сожалению, вместо того, чтобы сотрудничать со мной как с психологом и человеком, победившим рак, (эти люди, кстати, особенно настойчиво ко мне рвались), оказали достойное сопротивление тому, что я говорила и рекомендовала сделать. Такую бы энергию, да в мирных целях! Причем иногда ситуация была настолько очевидна, что я искренне удивлялась, как человек не увидел этого сам. Я, конечно, прекращала работать с

этими людьми из чувства самосохранения, но сама их реакция на реальную помощь заставила меня понять одну важную вещь о раке. Вернее, о людях, заболевших им.