Невидимая угроза - Виталий Гладкий

– Чего тебе еще? – недовольно спросила Антонина. – Ты опять за свое!?

– Я завсегда за свое! – запальчиво выкрикнул Гоша. – Эта морда… этот твой Петруха мою кепку стибрил!

Вот!

Я внутри обмер. Ну, Дейзик, ну, сукин сын, удружил…

– Он не мой! – резко ответила Антонина.

– Но кепка-то моя!

– Ага, твоя… – Антонина саркастически ухмыльнулась. – И пиджак у него твой, и штаны… Слушай, не мути воду! Тебя угостили, так веди себя прилично. Нашел к чему придраться.

– Да ты посмотри, посмотри! – горячился Гоша. – Она от бати мне досталась. Теперь такие не шьют. Матерьял какой. Ему сносу нет.

– Гоша!

– Да я клянусь тебе, что кепка моя! Вон там, с правой стороны, дырочка. Это я сигаретой прожег. Ты должна помнить.

– Ну, помню… – Теперь и Антонина поглядывала на меня с подозрением.

Нужно было срочно спасать ситуацию.

– О чем базар, друзья? – Я сделал удивленный вид. – Говоришь, это твоя кепка? – обратился я к Геше. – Так забери. Я нашел ее… сегодня… Уж не помню, где именно. Понравилась, я и надел. Бери, бери, не стесняйся.

Твоя, значит, твоя. Какие могут быть возражения.

– Ты это… брось! – мгновенно стушевавшись, буркнул Гоша. – Нашел – носи. У меня есть другая.

– Нет, ты возьми, – настаивал я, забавляясь создавшейся ситуацией. – Чужого мне не надо.

Гоша запаниковал. До него вдруг дошло, что я могу обидеться. А это значило, что больше дармового угощения им не видать.

Наверное, переговорив по дороге, Антонина и Гоша решили, что такого богатенького Буратино обязательно нужно принять в свою компанию. И даже поделиться с ним территорией.

А теперь весь их план из-за досадного недоразумения мог накрыться. Антонина уже смотрела на несчастного Гошу злобным взглядом.

– Петруха, – взмолился бедный Гоша, – я ошибся! Это не моя кепка. Похожая – да, но не моя.

– Ну, если так… – Я снова натянул кепку на уши.

Инцидент был исчерпан. Повеселевшие бомжи дружно допили остатки водки, и мы начали прощаться.

– Ты где живешь? – спросила Антонина.

– А… – махнул я рукой. – Где придется.

– Пойдем к нам. У нас теплый подвал… неподалеку. – Она назвала адрес.

Гоша снова насупился. Отелло хренов…

– Спасибо, друзья, – поблагодарил я от всей души. – Обязательно загляну… как-нибудь потом. А на сегодня у меня другие планы.

– Как знаешь, – повеселел Гоша. – Но ты не пропадай. Мы тут бываем утром и по вечерам. Каждый день.

– Еще свидимся, – пообещал я бодрым голосом, тем самым пролив елей на их заскорузлые души.

Бомжи ушли, пошатываясь. Антонина даже попыталась что-то запеть, но у нее не получилось. Я остался один.

Часы показывали половину двенадцатого. Когда, наконец, появится эта рябая сволочь!?

А Григора все не было, и не было…

Григор появился лишь в третьем часу ночи. Я так измаялся в утомительном ожидании своего "объекта", что уже готов был убить его сразу, без лишних разговоров.

Все-таки я потерял квалификацию после выхода на пенсию. Раньше я мог совершенно спокойно сидеть в засаде хоть сутки. А теперь нервишки начали давать сбои.

Едва Григор вышел на улицу, я быстрым шагом направился к его БМВ. Он не заметил меня, так как, вопервых, я держался наименее освещенных мест, а во-вторых, он отвлекся на короткий разговор со швейцаром.

Наверное, давал ему какие-то ценные указания.

Когда Григор, наконец, взял курс на свою машину, я уже подходил к ней медленным черепашьим шагом, горбясь сильнее прежнего. Он обогнал меня, мельком взглянув в мою сторону без особого интереса. Ну идет себе бомж, и идет, пусть его. Таких отверженных можно встретить в любое время дня и ночи где угодно.

Когда Григор снял машину с противоугонной сигнализации и отворил дверку, в тот момент я оказался рядом с ним. Дальнейшее произошло молниеносно: он уже готовился сесть за руль, как я сильным и резким толчком вогнал его в салон как пробку в бутылочное горло.

Втолкнув Григора внутрь машины, я нырнул вслед за ним и, чтобы он не закричал и не наделал переполоху, надавил ему на сонную артерию, благо ошеломленный рябой находился в неудобном положении и не мог оказать сопротивления.

Григор затих. Забрав у него ключи, я завел машину и поторопился покинуть автостоянку возле "Латинского квартала". Спустя какое-то время я остановился и связал руки Григора своей гарротой – на всякий случай.

Я побаивался рябого не без оснований. Это был опасный тип, скорее всего, рецидивист. От него можно было ждать чего угодно. Такие люди цепляются за жизнь из последних сил и никогда не сдаются. Тюремные "университеты" учат многому…

Он очнулся, когда я петлял по переулкам, чтобы объехать пост автоинспекции. Похоже, Григор сразу понял, что попал как кур в ощип. И надо отдать ему должное, воспринял ситуацию с удивительным хладнокровием.

– Ты кто таков? – спросил он осипшим голосом.

– Скоро узнаешь, – ответил я кратко.

– Куда мы едем? – продолжил расспросы рябой.

– На кудыкины горки.

– Зачем?

– На экскурсию.

Похоже, Григор меня не узнал. Что и не мудрено. Но его острый пытливый взгляд я ощущал кожей. Наверное, рябой усиленно ворочал мозгами, пытаясь понять с какой стати его похитили.

– Тебе нужна моя машина? – спустя какое-то снова спросил Григор.

– Нет. Мне нужен ты.

– Мы знакомы?

– Да.

Я мог бы заставить Григора замолчать, притом самым жестоким образом, но мне хотелось его разговорить.

Ведь я, выражаясь по-военному, взял "языка", а он просто обязан был "спеть" мне нужную арию.

– Что-то не припоминаю… – задумчиво сказал мой пленник.

– Вспомнишь. Это я тебе гарантирую.

– Ты хочешь… шлепнуть меня?

– Я мог бы это сделать возле кабаре.

– Понял…

Григор на некоторое время задумался. Боковым зрением я видел, как лихорадочно блестят его глаза. С прежнего опыта я знал, что сейчас наступил момент, когда пленник должен сделать последнюю попытку освободиться и сбежать.

Он уже пытался безуспешно разорвать путы на руках (я это видел), но Григор не было известно, что эту тонкую жилку вполне можно использовать в качестве буксировочного троса, настолько она прочна.

Открыть дверку, чтобы выпрыгнуть на ходу, он тоже не мог, так как она была заблокирована. Оставалось последнее…