Мухи творчества - Елена Логунова

Лизка перестала моргать и зафиксировала глаза широко открытыми – мол, слушаем вас внимательно!

– Как-то раз колокольчик у ворот прозвенел, а в калитку никто не вошел. Я ждала, ждала, потом вышла, посмотрела – а никого и нет, только лежит во дворе на снегу что-то большое, темное, растопырчатое. Пригляделась я – а это алоэ, огромный куст, но уже без горшка. Кто-то, значит, из земли его вырвал и мне во двор закинул. Зачем? – Бабулька снова внимательно посмотрела на нас.

Мы с подружкой синхронно пожали плечами.

– Ну, я решила – не пропадать же добру, и вот – у меня есть много свежего сока алоэ, – бабуля звонко щелкнула по коричневому боку горшка.

– Мы возьмем все, – торопливо сказала я. – Сколько это стоит?

Старая Фея назвала цену, и она оказалась невелика. Я расплатилась, схватила горшок и не удержалась – погладила его нежно и с предвкушением. Будут, будут теперь у меня косы Рапунцель!

– А когда это случилось, вы не помните? – уже встав из-за стола, спросила хозяйку Лизка. – Когда вам алоэ подбросили, в какой конкретно день?

– Не в самый лучший, – фыркнула бабулька. – У меня в тот же день колокольчик срезали, пришлось срочно искать, чем его заменить. Хороший был колокольчик, заливистый, уху приятный, не то что этот трескучий велосипедный звонок…

Мы с подружкой переглянулись, и Лизка пообещала:

– Я обязательно скажу мужу о вашей пропаже. Он участковый и как раз сейчас разбирается с серией странных краж…

– Не надо говорить участковому, – перебила ее Старая Фея. – Подумаешь – колокольчик, это такая ерунда. Хотя…

Она пожевала губами и договорила:

– Если вдруг узнаете, кто мне алоэ подкинул, скажите ему, что так не делается. Младенцев и живые растения в мороз на пороге не оставляют. Замерз бы куст – и никакого толку с него…

– Толк будет, – твердо пообещала я и крепче прижала к себе горшочек.

– Итак, мы получили и информацию, и алоэ, программа максимум выполнена, – резюмировала подружка, когда мы вернулись в машину. – Ты довольна?

– Почти, – я устроила горшочек на своих коленях, не желая выпускать из рук чудо-средство. – Алоэ много, но информации мало. Какие выводы можно сделать из того, что мы узнали?

– Какие выводы? – повторила Лизка, морща лоб. – Очевидно, что кто-то действительно тырит у мирных граждан предметы быта из цветных металлов. У Федоры – медный кувшин, у Дятлихи – таз, у тебя – бубенцы, у Старой Ведьмы – колокольчик. И еще коровье ботало у какой-то гражданки, забыла ее фамилию… Это во-первых. Во-вторых – появились штрихи к портрету этого ворюги с фиксацией на цветмете.

– А у нас разве уже имелся его портрет?

– Схематический. Мы же предполагали, что этот ворюга весь в болячках, потому-то он и свистнул алоэ – чтобы лечиться. А оказалось, что алоэ ему был не нужен.

– То есть теперь у нас и того схематического портрета в болячках не имеется…

– Но есть штрихи к нему! – напомнила Лизка-оптимистка. – Не к настоящему портрету, но к психологическому. Смотри, ворюга положил глаз на кувшин и спер его в комплекте с растением, но не выбросил ненужный ему куст где попало, а подкинул его бабке, о которой точно знал, что она не даст алоэ пропасть впустую. О чем это говорит?

– О том, что ворюга – наш, деревенский, потому что чужие не знают про Старую Ведьму!

– Да! А еще он совестливый, жалостливый, чувствительный – подбери правильное слово сама, ты у нас филолог. Я хочу сказать, что ворюга не смог цинично прикопать алоэ в ближайшем сугробе, бессмысленная гибель растения ему претила…

– Понимаю, о чем ты, – я кивнула. – Типа, наш преступник еще не очерствел душой, да?

– Да! – Лизка обрадовалась достигнутому пониманию. – Он, конечно, ворюга, но не полный гад, стало быть, и обезглавленные истуканы могут надеяться на лучшее: что их деревянные головы украдены, но не погублены. Их можно найти и вернуть!

– При условии, что цветмет и головы крал один и тот же вор, – уточнила я. – А мы не можем быть в этом уверены…

– Но можем на это надеяться, – подружка не позволила мне приуныть. – Смотри, у нас получилось две линии тематических краж, так? Одна – различные изделия из цветных металлов, вторая – три деревянных головы и коробка с камушками. И эти две линии уже пересеклись однажды в твоем дворе! Случайность? Не думаю!

– Может, ты и права, – задумчиво согласилась я. – Две линии просматриваются совершенно четко… Если не учитывать пододеяльник, конечно. Он как-то ни к металлу, ни к дереву не относится…

– Может, связь какая-то неочевидная или отдаленная, поэтому мы ее не улавливаем. Не знаю, что это может быть… Типа, натуральный шелк делают тутовые шелкопряды, а они живут на дереве, которое однажды становится древесиной, из которой можно вырезать истукана…

– Притянуто за уши.

– Да это я так, навскидку. – Лизка не глядя сняла одну руку с руля и ободряюще похлопала меня по коленке. Попала по горшку, удивилась неожиданной твердости, удивленно покосилась. – А, это вот что… Я уж подумала – костяная нога… Короче, про пододеяльник мы еще как следует помозгуем и все поймем, связь есть, я это чувствую нутром.

Тут у нее в животе заурчало, и я хихикнула:

– А еще ты снова чувствуешь нутром зверский голод, так что заканчиваем покатушки и едем обедать.

Тут в окошко с моей стороны постучали, и мы с подружкой обе подпрыгнули от неожиданности.

– Хорошо, что вы еще не уехали, – сказала Старая Фея, когда я приспустила стекло.

Мне показалось, что она хотела сказать не «хорошо», а «странно», но проявила вежливость.

– Вот, передайте, пожалуйста, вашим соседям напротив, это для Зинаиды, – бабуля сунула в окошко пузырек темного стекла. – Счастливого пути!

Я, как загипнотизированная, молча взяла пузырек, Лизка так же послушно стронула с места машину. Отъехав метров на пятьдесят, мы, не сговариваясь, оглянулись. У голубой калитки уже никого не было.

– Откуда она знает, кто наши соседи напротив?! – страшным шепотом спросила подружка и за первым же поворотом дала газу.

– Спокойно, тут никакой мистики! – Я сняла шапку, утерла ею вспотевший лоб и посмотрела на пузырек. Никакой этикетки на нем не было. – Ты сама сказала бабке, что твой муж – участковый, а уж Митяя-то она точно знает и, разумеется, в курсе, где его дом.

– Фу-у-ух, отлегло! – Лизка шумно выдохнула. – А я уж подумала – старушка и вправду ведьма…

– Нет, просто травница и знахарка, – я сунула пузырек в карман. – Интересно, от чего она лечит Дятлиху?

– Очень надеюсь, что от недержания длинного языка, – съязвила подружка.

В родное стойло «лягушонка-коробчонка» мчала резвее, чем по чужим адресам, и уже через четверть часа мы были дома. Я вылезла первой, открыла ворота, чтобы подружка могла загнать машину во двор, и, предупредив, что вернусь через минуту, пошла к Дятловым.