Прелести культуры (сборник) - Михаил Зощенко

А в это лето очень отдыхать потянуло. Главная причина – все вокруг отдыхают. Ванюшка Егоров, например, в Крым ездил. Вернулся черный как черт. И в весе сильно прибавился… Петруха Яичкин опять же на Кавказе отдыхал. Миша Бочков в свою деревню смотался. Две недели отлично прожил. Побили его даже там за что-то такое. Вернулся назад – не узнать. Карточку во как раздуло на правую сторону.

Вообще все, вижу, отдыхают, и все поправляются, один я не отдыхаю.

Вот и поехал этим летом. «Не курица, – думаю. – В Крым, – думаю, – неохота ехать. На всякие, – думаю, – трусики разоришься. Поеду куда поближе».

Поехал. В дом отдыха.

Очень все оказалось отлично и симпатично. И отношение внимательное. И пища жирная.

И сразу, как приехал, на весах взвешали. По новой метрической системе. И грудь мерили. И рост.

– Поправляйтесь, – говорят.

– Да уж, – говорю, – маленько бы в весе хотелось бы прибавиться. Рост-то, – говорю, – пес с ним. Пущай прежний рост. А маленько потяжелеть не мешает. Не курица, – говорю, – гражданин фельдшер.

Фельдшер говорит:

– Вес – это можно. Нам весу не жалко. Валяйте!

Начал отдыхать. И сразу, знаете, обнаружилась очень чрезвычайная скука. Нечего делать – прямо беда! И пища жирная, и уход внимательный, и на весах вешают, а скука между тем сильная.

Утром, например, встал, рожу всполоснул, пошамал и лежи на боку. А лежать неохота – сиди. Сидеть неохота – ходи. А к чему, скажите, ходить без толку? Неохота ходить без толку. Привычки такой за сорок лет не выработалось.

Один день походил – хотел назад ехать. Да, спасибо, своих же отдыхающих ребят в саду встретил.

Сидят они на лужку и в картишки играются.

– В козла, что ли? – спрашиваю.

– Так точно, – говорят, – в козла. Но, – говорят, – можно и в «очко» перейти. На интерес. Присаживайтесь, уважаемый товарищ! Мы с утра дуемся…

Присел, конечно.

Сыграли до ужина. Там маленько после ужина. Там утречком пораньше. А там и пошло у нас каждый день. Глядишь – и дней не видно. Не только, скажем, скука, а рожу помыть или кофейку выпить некогда.

Две недельки прошли, как сладкий сон. Отдохнул, можно сказать, за все сорок лет и душой и телом.

А что вес маленько убавился, то вес – дело наживное. Вес и на производстве нагулять можно. А рост, спасибо, остался прежний. Чуть маленько только убавился. Фельдшер говорит – от сидячей жизни.

1926

Я, граждане, надо сказать, недавно телефон себе поставил. Потому по нынешним торопливым временам без телефона как без рук.

Мало ли – поговорить по телефону или, например, позвонить куда-нибудь.

Оно, конечно, звонить некуда – это действительно верно. Но, с другой стороны, рассуждая материально, сейчас не девятнадцатый год. Это понимать надо.

Это в девятнадцатом году не то что без телефона обходились – не жравши сидели, и то ничего.

А, скажем, теперь – за пять целковых аппараты тебе вешают. Господи твоя воля!

Хочешь – говори по нем, не хочешь – как хочешь. Никто на тебя не в обиде. Только плати денежки.

Оно, конечно, соседи с непривычки обижались.

– Может, – говорят, – оно и ночью звонить будет, так уж это вы – ах, оставьте.

Но только оно не то что ночью, а и днем, знаете, не звонит. Оно, конечно, всем окружающим я дал номера с просьбой позвонить. Но, между прочим, все оказались беспартийные товарищи и к телефону мало прикасаются.

Однако все-таки за аппарат денежки не даром плачены. Пришлось-таки недавно позвонить по очень важному и слишком серьезному делу.

Воскресенье было.

И сижу я, знаете, у стены. Смотрю, как это оно оригинально висит. Вдруг как оно зазвонит. То не звонило, не звонило, а тут как прорвет. Я, действительно, даже испугался.

«Господи, – думаю, – звону-то сколько за те же деньги!» Снимаю осторожно трубку за свои любезные.

– Алло, – говорю, – откуда это мне звонят?

– Это, – говорят, – звонят вам по телефону.

– А что, – говорю, – такое стряслось и кто, извиняюсь, будет у аппарата?

– Это, – отвечают, – у аппарата будет одно знакомое вам лицо. Приходите, – говорят, – по срочному делу в пивную на угол Посадской.

«Видали, – думаю, – какие удобства! А не будь аппарата – что бы это лицо делало? Пришлось бы этому лицу на трамвае трястись».

– Алло, – говорю, – а что это за такое лицо и какое дело?

Однако в аппарат молчат и на это не отвечают.

«В пивной, – думаю, – конечно, выяснится».

Поскорее сию минуту одеваюсь. Бегу вниз.

Прибегаю в пивную.

Народу, даром что днем, много. И все незнакомые.

– Граждане, – говорю, – кто мне сейчас звонил и по какому, будьте любезны, делу?

Однако посетители молчат и не отвечают.

«Ах, какая, – думаю, – досада. То звонили, звонили, а то нет никого».

Сажусь к столику. Прошу подать пару.

«Посижу, – думаю, – может, и придет кто-нибудь. Странные, – думаю, – какие шутки».

Выпиваю пару, закусываю и иду домой.

Иду домой.

А дома то есть полный кавардак. Обокраден. Нету синего костюма и двух простынь.

Подхожу к аппарату. Звоню срочно.

– Алло, – говорю, – барышня, дайте в ударном порядке уголовный розыск. Обокраден, – говорю, – вчистую. Специально отозвали в пивную для этой цели. По телефону.

Барышня говорит:

– Будьте любезны – занято.

Звоню позже. Барышня говорит:

– Кнопка не работает, будьте любезны.

Одеваюсь. Бегу, конечно, вниз. И на трамвае в уголовный розыск.

Подаю заявление.

Там говорят:

– Расследуем.

Я говорю:

– Расследуйте и позвоните.

Они говорят:

– Нам, – говорят, – звонить как раз некогда. Мы, – говорят, – и без звонков расследуем, уважаемый товарищ.

Чем все это кончится – не знаю. Больше никто мне не звонил. А аппарат висит.

1926

Главное – Василий Конопатов с барышней ехал. Поехал бы он один – все обошлось бы славным образом. А тут черт дернул Васю с барышней на трамвае выехать.

И, главное, как сложилось все дефективно! Например, Вася и привычки никогда не имел по трамваям ездить. Всегда пехом перся. То есть случая не было, чтоб парень в трамвай влез и добровольно гривенник кондуктору отдал.