Месть — лучшее лекарство - Элизабет Кейли

Жаль, что Кортни на меня ополчилась, подумал Шейн. Она была лучшей в моей коллекции. Мне даже иногда казалось, будто она что-то ко мне испытывает…

Он усмехнулся.

Кортни сама отказалась от меня. И не просто отказалась, а сделала все, чтобы разрушить мою жизнь.

Шейн самодовольно осмотрелся. Кабинет просто кричал о состоятельности его хозяина. Да, судебное разбирательство, огромный штраф серьезно потрепали мошну Шейна, но не отказываться же ему от минимального комфорта и привычной обстановки?! Гораздо лучше урезать зарплату сотрудникам и ввести очередную систему штрафов. Плевать, что у него постоянная текучка кадров. В Нью-Йорке полно бедняков, согласных трудиться за копейки.

Девчонке еще учиться и учиться.

Шейн сделал глоток виски. В последнее время он часто проводил вечера наедине с бутылкой. Да, определенно хорошо, что Энни ушла, при ней он не смог бы потакать своей любви к спиртному.

Мне хватило одного удара, чтобы привести их в паническое состояние, продолжал он наслаждаться своей победой. Жаль только, я не могу увидеть сейчас их лица. Да и с Кортни нужно что-то придумать. Энни достаточно наказана. Она еще не скоро придет в себя. А вот Кортни… Для нее эта фабрика — лишь средство. Думаю, ее не слишком задела авария. Нет, конечно, она волнуется, но она не унижена, не растоптана, я ведь знаю, что у нее есть и другие планы. Кортни слишком умна, чтобы складывать все яйца в одну корзину.

Клуб тяжелого, густого дыма медленно поплыл к потолку. Еще один плюс холостяцкого существования: никто не устраивает скандалы, если ты куришь в помещении.

Да, она слишком умна, а мне не удастся разрушить ее карьеру журналистки. Эта писаки и так вечно окружены скандалами, и чем больше я буду скандалить, тем выше будет ее популярность. Нет, нужно придумать что-то другое. Ударить ее по слабому месту. Интересно, где же у Кортни это слабое место?

Шейн задумался. Он неплохо успел изучить свою любовницу, недостаточно хорошо, чтобы избежать ловушки, и все же…

Она ведь женщина, у нее не может не быть слабостей! Другой мужчина? Шейн чуть не расхохотался. Он в принципе не мог представить себе Кортни влюбленной.

Они потому и встречались так долго, что были очень похожи: целеустремленные, независимые, уверенные в себе, с пренебрежением относящиеся к морали и нравственности — похожи, даже слишком, чтобы этот союз стал счастливым. Вот только по пути отрицания авторитетов Шейн пошел гораздо дальше. Хотя мораль Кортни могла бы покоробить многих святош, ее она блюла свято, а Шейн насмехался над самим понятием морали. Он над многим насмехался, но так хорошо играл свою роль, что даже жена не понимала его сути.

Шейн еще раз затянулся и глотнул виски, но тут же закашлялся. Неожиданный звонок в дверь его испугал.

Старею! — подумал Шейн, поднимаясь из кресла. Раньше меня ничто не пронимало.

Он неторопливо пошел открывать, ругаясь по дороге на лодыря дворецкого, который не запер ворота. По крайней мере, Шейн бы знал, кто к нему пожаловал.

Нужно все же завести постоянную прислугу, думал он. Хотя бы для того, чтобы не ходить открывать дверь самому.

Попытавшись изобразить на лице радушную улыбку, он распахнул дверь.

— Ты? — Шейн был удивлен сверх всякой меры.

— Могу я войти? — вместо приветствия спросила Кортни, но ответа дожидаться не стала.

Она ловко проскользнула в дверь мимо него и сразу же направилась в гостиную.

Шейн несколько секунд стоял, держа дверь, пораженный этой наглостью и в то же время завороженный легким изящным покачиванием бедер нежданной гостьи. Все же Кортни была хороша! Так аппетитна, так возбуждающа… Только ей удавалось так распалить страсть Шейна, что через пять минут он забывал свое имя.

Она женщина, настоящая женщина! — думал Шейн, жадно следя за плавными движениями Кортни. И все же она должна понести заслуженное наказание. Хотя бы для того, чтобы впредь было неповадно бросать вызов мужчине.

Кортни грациозно опустилась в кресло и окинула взглядом гостиную.

— Была у тебя всего один раз. — Она помолчала. — Без Энни здесь все разваливается.

— О, конечно! — ядовито протянул Шейн. — Ты не спросишь, не вернется ли моя беглая женушка к своему несчастному муженьку?

— Я здесь не для этого, — спокойно сказала Кортни. — Ты вывел из строя все наши машины?

Шейн хмыкнул.

— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался он. — Я ночью пробираюсь на фабрику и ковыряюсь в механизмах, в которых ничего не понимаю?

— Нет, — спокойно ответила Кортни, — я себе это представляю немного по-другому: ты нанимаешь человека, он нанимает еще одного человека, ну и так далее, количество людей зависит от степени твоей жадности…

— Иногда я могу быть очень щедрым, — вставил Шейн.

— Но редко! — парировала Кортни. — Только в этом случае ты не скупился. Я знаю, ты любишь, чтобы все было сделано хорошо.

Он лишь развел руками.

— Так вот, ты придумываешь план, нанимаешь людей, выстраиваешь цепочку таким образом, чтобы к тебе не вела ни одна нить, и приводишь весь механизм в действие. Ведь так все было, а, Шейн?

— Понятия не имею! — Шейн глумливо усмехнулся.

— Так! — уверенно сказала Кортни. — Ты никогда не признаешься вслух, боишься, вдруг у меня с собой диктофон…

— Ты ведь журналист, у тебя должен быть с собой диктофон. А я не хочу в тюрьму.

— Да, ты даже не намекнешь, что это сделал кто-то другой. — Кортни кивнула каким-то своим мыслям. — Но знаешь что, тебя ведь выдают глаза. Они просто светятся от счастья. Да, Шейн, ты добился чего-то желанного и теперь просто сияешь самодовольством. Для меня это достаточная улика. Ну и потом, никто еще не знает об аварии на нашей фабрике.

— Какая удивительная новость! — Шейн всплеснул руками. — Энни, наверное, очень расстроилась. И кстати, разве я сказал, что знаю?

— Ты слишком умен, чтобы так просто попасться. Иногда я даже начинаю уважать тебя.

— Только иногда?

— Я думала, что ты будешь достойным соперником, Шейн. А ты, как только почувствовал, что дела идут из рук вон плохо, сразу же ударил ниже пояса. Ты никогда не признавал правил.

— Потому и добился многого. Ты ведь и сама не любишь правила, разве не так?

— Я не люблю глупые правила, но я знаю, что такое честь.

Ярость вдруг исчезла. Так долго Кортни думала о Шейне, как о могущественном злодее, ее воображение рисовало Шейна не иначе как в клубах густого дыма, с рогами и копытами и устрашающим смехом. А перед ней сидел немолодой мужчина, следы алкоголизма и разгульной жизни уже оставили отпечаток на его лице. Он никогда никого не любил и уже не научится любить. Да и его любила, наверное, только его мать. Странно, Кортни всегда казалось, что они с Шейном довольно близки, а он так и не узнала, как зовут его мать. Ярость исчезла и уступила место жалости. А ведь Кортни не сомневалась, что будет испытывать отвращение к Шейну…