Темный принц - Кристин Фихан

Рейвен потерлась макушкой о его твердую челюсть.

— Она смешна, — отрезал он. — И вульгарна.

Михаил осторожно усадил ее в свое удобное кресло.

— Она пришла, чтобы проверить меня, чтобы провести священника в мой дом и попробовать меня обмануть. Ее прикосновение к моему сознанию было тупым и неловким. Она использует свой дар, чтобы пометить очередную жертву. Но она прочитала только то, что я позволил.

— Михаил! Она верит в вампиров. Как она может считать тебя ходячим трупом? У тебя, конечно, есть необычные способности, но я не могу представить тебя убивающим ребенка, чтобы поддержать свою жизнь. Ты ходишь в церковь, носишь крестик. Эта женщина спятила.

Она потерла ноющие виски в попытке ослабить боль.

Михаил темной тенью склонился над ней, держа в руке стакан с одним из своих настоев.

— А что, если я и являюсь этим мифическим вампиром, малышка, который удерживает тебя в своем логове?

Она улыбнулась, глядя в его серьезное лицо, пока не заметила боль в его глазах.

— Я бы доверила тебе свою жизнь, Михаил, вампир ты или нет. И я бы доверила тебе жизнь своих детей. Ты высокомерный и иногда властный, но не злой. Если ты и вампир, то не то существо из легенд.

Он отодвинулся от нее, не желая, чтобы она видела, как много ее слова значат для него. Такое безграничное доверие. И не важно, что она не понимает, что говорит. Он чувствовал истину в ее словах.

— У большинства людей есть темная сторона, Рейвен, а у меня она больше, чем у остальных. Я способен на невыносимую жестокость, даже на зверство, но я не вампир. Я — хищник, но не вампир.

Его голос был сухим и задыхающимся.

Рейвен подошла ближе и дотронулась до его губ.

— Я никогда этого и не думала. Ты говоришь так, словно веришь, что эти ужасные существа существуют. Михаил, даже если бы это было так, я бы все равно знала, что ты не являешься одним из них. Ты всегда судишь себя слишком жестоко. Я чувствую в тебе добро.

— В самом деле? — спросил он мрачно. — Выпей это.

— Надеюсь, это не погрузит меня в сон, поскольку я собираюсь вернуться в гостиницу и уснуть в своей постели этой ночью, — твердо заявила она, принимая стакан.

Ее голос дразнил, но глаза были полны тревоги.

— Я действительно чувствую добро в тебе, Михаил. Я вижу это во всем, что ты делаешь. Ты все ставишь выше своей жизни.

Он закрыл глаза, словно от боли.

— Ты в это веришь, Рейвен?

Она изучала содержимое стакана, задаваясь вопросом, почему ее слова ранили его.

— Я знаю это. Я сделаю все, о чем бы ты ни попросил меня, хотя это не мне предстоит вынести приговор убийце. Должно быть, именно это тебя гложет.

— Ты оказываешь мне слишком большое доверие, малышка, но я благодарен тебе за это.

Он обнял ее за шею.

— Ты не пьешь. Это поможет тебе справиться с головной болью.

Его пальцы поглаживали ей виски.

— Как ты можешь вернуться в гостиницу, когда мы оба знаем, что там остановились ассасины? А эта пожилая женщина, которая выводит их на наших людей? Она уже заинтересовалась тобой.

— Но она не может действительно верить в то, что я вампир, Михаил. Почему я должна быть в опасности? Я могу даже чем-то помочь тебе.

Озорная улыбка появилась на ее губах.

— В последние дни я могу намного лучше слышать. Она отсалютовала ему стаканом и выпила смесь.

— Твоя безопасность не является предметом спора. Я не хочу, чтобы ты оказалась в эпицентре сражения.

В его пристальном взгляде сквозило явное беспокойство.

— Мы согласились на компромисс. Твой мир и мой. Я хочу быть самой собой, Михаил. Я хочу сама принимать решения. Я знаю, что ты никогда бы не позволил мне в одиночку пройти через мучительные поиски убийцы. И я хочу помочь тебе, быть там ради тебя.

— Находиться вдали от тебя даже при обычных обстоятельствах для меня мучение. Как я могу позволить, чтобы ты находилась в том самом здании, что и убийцы моей сестры?

Она попыталась пошутить, чтобы темнота в его глазах отступила.

— Испробуй свой ночной фокус на самом себе или научи меня, как это делать. Я счастлива избавить тебя от беспокойства.

Его рука слегка сжала ее горло.

— Не сомневаюсь. Как твоя голова, малышка? Лучше?

— Намного, спасибо. А теперь расскажи, что тебе уже известно.

Рейвен наблюдала, как он движется по деревянному полу.

— Я уже это делала, Михаил. Я не новичок и не дура. Миссис Саммерс, может, и выглядит как милая старая леди, но она очень больна. Если она помечает человека как вампира и фанатично преследует его, то вред может быть причинен гораздо большему числу людей. А эти люди доверяют миссис Саммерс. Они убили женщину...

— Ноэль, — тихо поправил он, — ее звали Ноэль.

Она скользнула взглядом по его лицу, ее сознание затопило его — теплотой и спокойствием.

— Ноэль, — тихо повторила она, — была убита так, как написано в книгах о вампирах. Кол, отсечение головы, чеснок. Это дело рук душевнобольных. Но у нас, по крайней мере, есть место, откуда мы можем начать. Думаю, имеет смысл допустить, что мистер Саммерс тоже вовлечен во все это. Вот уже двое.

— Эта глупая девчонка Шелли просто слепа. Они используют ее, чтобы она задавала свои нелепые вопросы. Она вовлечена косвенно, потому что они не доверяют ей, поскольку она не может держать язык за зубами. Ее брат вбил идею об изучении фольклора в ее голову, и этот тур она представляла себе как фольклорную экспедицию. Он с легкостью ею управляет.

Михаил провел рукой по волосам. Вскоре ему нужно будет питание. В нем свернулся темный голодный гнев. Он расползался по его телу, смертельно опасный. Джейкоб вел себя бессовестно даже с собственной сестрой. И он смотрел на Рейвен с вожделением.

Рейвен подняла взгляд и увидела, что на нее смотрят немигающие глаза. Темные, бездонные — глаза охотника. Тревожное покалывание пробежало по ее спине. Она почувствовала, как у нее задрожала и вспотела рука, и вытерла ее о юбку.

— Что?

Иногда Михаил выглядел как незнакомец, а не живой человек, которого она знала, со смехом и нежностью в теплом взгляде. Как кто-то расчетливый и холодный, смертельно опасный и коварный, более чем она могла вообразить. Машинально ее сознание потянулось к нему.

Не надо!

Он с силой закрыл свое.

Ресницы Рейвен затрепетали от хлынувших слез. Отказ сам по себе был болезненным, а исходящий от Михаила ранил вдвойне.

— Почему, Михаил? Почему ты отдалился? Ты нуждаешься во мне. Я знаю это. Ты так хочешь помочь каждому, быть всем для всех. Я полагала, что мы вместе, что я все для тебя. Позволь мне тебе помочь.