Интрижка с сюрпризом - Марина Серова

Молодой лейтенант, разделивший с нами жесткие сиденья в милицейской машине, переводил взгляд с меня на Валевича и обратно, готовясь вовремя разнять нас, если потребуется. На его счастье, мы сидели молча и играли в игру под названием «кто кого переглядит». Интересно, вонзив в меня уничтожающий взгляд, чувствовал ли Федор в тот момент, что проиграл?

В отделении усталый капитан, медленно и слишком членораздельно произносивший слова, принялся составлять протокол.

— Из-за чего произошла драка? — поднял он свои тяжелые веки, обратившись к Валевичу, после того как занес в бумажку наши данные.

Исходя из полученного мной опыта, я знала, что Федор был горазд сочинять всякие небылицы. Чего стоит одно его ложное повествование про Ирму, на которое я клюнула, как маленькая девочка, и из-за которого потом долго и упорно барахталась в бассейне, борясь со смертью. Таким же образом он поступил и на этот раз. Не мог же он в самом деле сказать правду!

— Откуда я знаю, что нужно от меня этой малахольной! Я шел по улице, никого не трогал, а тут она. Проверьте ее на вменяемость. Может, она мужененавистница?

Капитан повернул голову в мою сторону.

— Что скажете?

Разумеется, я решила, что в долгу не останусь. Даже заплачу сверху, лишь бы восторжествовала справедливость.

— Негодяй посадил на иглу моего лучшего друга, — заявила я таким тоном, будто волна справедливого негодования вылилась с помощью моих уст наружу. Как, однако, натурально получилось! — Вот я и выместила на этом наркоторговце свою злость.

Нужно было видеть выражение лица Валевича в тот момент! Таких больших глаз я, пожалуй, в своей жизни не видела. Но он быстро совладал с собой, недоуменно пожал плечами и скривил в ухмылке лицо.

— Проверьте ее карманы, — посоветовал он капитану, кивнув в мою сторону. — Наверняка в одном из них найдется справка из соответствующего заведения.

Валевич и не догадывался, как сильно мне подыграл. После его слов я почувствовала себя целиком и полностью хозяйкой положения.

— Это у тебя, наркобарон, следует проверить карманы. Ты ведь шел сбывать свой товар, не так ли? Если бы я тебя не остановила, то с твоей помощью подсели бы на иглу очередные жертвы.

Федор побледнел настолько, что цвет его лица стал неплохо сочетаться с побелкой на потолке. Кажется, до него дошло все коварство моего замысла, и он замер в ожидании неотвратимого.

— Выворачивай карманы, — приказал Валевичу капитан.

Мой противник медлил, лихорадочно соображая, что же ему теперь делать. Наконец он встал и нетвердой рукой залез сначала в один карман, затем в другой.

— Помоги ему, — распорядился капитан, кивнув на Валевича лейтенанту, стоявшему у двери.

Но Федор к тому времени уже сам вывернул карманы брюк, и белый пакетик, еще совсем недавно лежавший в моем кармане, шлепнулся на пол. Лейтенант поднял его и передал капитану.

— Так-так… — протянул тот, развернув пакет и увидев его содержимое. — Граммов восемь, а то, может, и все десять. Статья за хранение и сбыт наркотиков. Поздравляю.

Полнейшей невозмутимости и спокойствию капитана можно было только позавидовать. Судя по его возрасту, работает он здесь давно и, конечно, уже привык смотреть на все отстраненно.

Довольная поворотом событий, я на минуту ослабила бдительность, в результате чего Валевич кинулся на меня, как раненый тигр, и сдавил пальцами мое горло.

— Это все она! Тварь! Это ее работа! — вопил он и брызгал слюной, пока лейтенант оттаскивал его в сторону. Да, видела бы сейчас Ирма своего избранника! Вид у Феди был не то что не джентльменский, а, мягко говоря, безобразный.

Я была удовлетворена, но, чтобы выдержать свою роль до конца, я не должна была свои чувства показывать. По сценарию, мною же составленному, мне отводилась роль негодующего обличителя, весь гнев которого направлен на продавца наркотиков. Этого и стоило придерживаться. И только один раз, когда капитан углубился в свои бумажки, а лейтенант поправлял развязавшийся шнурок, я позволила себе продемонстрировать Валевичу спектр своих истинных чувств.

Когда он увидел на моем лице выражение триумфа, смешанное с язвительной усмешкой в свой адрес, то прошептал слово, попавшее в самую точку моей сущности:

— Ведьма.

Хор голосов, надрывно исполнявших «Реквием» Моцарта, зазвучал в моих ушах по душу Федора Валевича. Жаль только, что он не мог его слышать.

Дождь! Пока я сидела в отделении, хлынул настоящий майский ливень. Я обрадовалась ему, как ребенок, и вместо того, чтобы укрыться в машине, с удовольствием подставила мелким каплям свое лицо. Кто выдвинул утопическую теорию, будто существуют угрызения совести? Да, Валевич не наркобарон, но зато он хладнокровный убийца! Его ведь не терзали угрызения совести, когда он совершенно спокойно столкнул меня в воды бассейна, из которого невозможно было выбраться. То, что я сумела это сделать, — исключительно моя заслуга. И в моей душе как следствие не произошло ни одного движения в направлении раскаяния за содеянное. И раз Валевич из-за отсутствия доказательств и улик не может сидеть за покушение на мою жизнь, то пусть сидит за хранение наркотиков. Мне-то какая разница?

Вдоволь насладившись природным явлением под названием дождь, я вспомнила об Ирме, которая наверняка ищет сейчас пятый угол в моей квартире. Я заставила ее слишком долго ждать.

По дороге домой я проезжала мимо спорткомплекса, в котором имела счастье развлекаться плаваньем. Как только в моей голове возникла мысль о продолжении тренировок в бассейне, стойкое отвращение тут же овладело всем моим существом. Как не прав был писатель Беляев, утверждая, что человек может находиться долгое время в воде, испытывая наслаждение. Только жанр под названием «фантастика», в котором он работал, может его оправдать.

Войдя в свою квартиру, я увидела следующую картину: невеста в подвенечном платье лежит на моем диване в совершенной отключке. Бедная Ирма! Бессонные, полные любви ночи дали о себе знать, и, несмотря на произошедшие с ней сегодня события, здоровый организм потребовал свое. Однако надо отдать ей должное: она послушалась меня и сделала все, как я велела, не проявляя самодеятельности.

Саркастические мысли по поводу Ирмы Лабуш сменились желанием как можно скорее со всем покончить. Хотелось уже наконец расслабиться и отдохнуть на заработанные честным сыщицким трудом деньги.

Чтобы разбудить Ирму, я долго трясла ее за плечо. Когда же это не возымело действия и я поняла, что ее сон слишком крепок, то сменила щадящие меры на кардинальные и не очень гуманные — подсунула под нос своей гостье открытую бутылку с ацетоном, стоявшую у меня на балконе с прошлого ремонта. Ирма тут же села на кровати, сопроводив свое пробуждение жалобным недовольным стоном.

— А, это ты… — только и произнесла она, с трудом разлепляя глаза.