Метро 2033. Изнанка мира - Тимофей Калашников

— Раненых вниз, на заставу, а сюда поднять половину боекомплекта, — принял решение комендант, сомневаясь, впрочем, в его правильности. — Будем держаться, пока не придет подмога.

Он мотнул головой, прогоняя стоявшую перед глазами картину: несколько раненых пытались ползти по убитым, вслед за отступающей колонной. Судорожно цепляясь за последние мгновения жизни, карабкаясь по изувеченным трупам, они сами походили на оживших мертвецов. Раскаты выстрелов пулемета заглушали вопли и стоны. Умиравшие беззвучно раскрывали рты, дергаясь в агонии.

Наверное, половина штурмовой группы осталась лежать на серо-красных гранитных плитах пола. Застывающие лица покойников являли поразительную гамму чувств: от удивления до животного ужаса. Они словно окаменели в тот момент, когда пулеметные очереди рвали людей на части. Комендант невольно задержал взгляд на забрызганной кровью стене, к которой прилипли комочки плоти. Помедли пулеметный расчет хоть на несколько минут, и Комсомольская-радиальная уже принадлежала бы Ганзе.

— Откуда они, мать их, взялись? Неужели стену проломили? — чей-то голос едва пробился сквозь гулкий звон, который до сих нор стоял в ушах.

Мужчина покосился в сторону, откуда прозвучал сакраментальный вопрос, и наткнулся на взгляд молодого парня с нашивками лейтенанта. Того самого, что, вовремя повалив на пол, спас его от пулеметной очереди. Муж комендантской дочки был встревожен не меньше самого коменданта. Штурмовая колонна должна была проутюжить галерею, на которой размещался, как его называли, «спальный район». Очевидно, все находившиеся там жители либо убиты, либо попали в плен. Оставалось надеяться, что девушка, которая была дорога обоим мужчинам, была жива. Но в этом случае любимая жена для одного и единственный ребенок для другого сейчас находилась в руках врага.

«Откуда?» Эта мысль раскаленным гвоздем буравила мозг. Комендант наморщил лоб в отчаянной попытке найти рациональное объяснение. Попасть на Комсомольскую-радиальную можно было лишь двумя путями: с кольцевой, через нижнюю заставу, или с поверхности, через гермозатвор. Естественно, оба выхода находились под самой тщательной охраной. Парадокс заключался в том, что ганзейцы не воспользовались ни одним из них. Захватчики появились словно из недр самой станции.

— Саврыгин и Трофимов… Больше некому! — прошипел Калюжный, и в голосе его звучала такая ненависть, что становилось не по себе.

Но тут и коменданта прошиб холодный пот: вот откуда появились ганзейцы! Коридор замуровали очень давно, еще во время первых междоусобных войн между станциями, когда не было ни Ганзы, ни Красной Линии. Причем строили стену с таким расчетом, чтоб при попытке взорвать обвалился весь туннель. По всеобщему убеждению, с этой стороны ждать неприятностей не приходилось, но все-таки там держали пост, на который ставили пенсионеров либо инвалидов. Сегодня там должны были дежурить два безобидных старика-интеллигента. Неужели Ганза подкупила дежурных и те позволили разобрать перегородку, а затем открыли гермоворота? Другого объяснения не находилось.

Скрипнули стиснутые зубы, а кулаки сжались так, что ногти до крови впились в кожу. Коменданта затрясло от ярости и бессильной злобы. Из-за предательства погибла едва ли не половина гарнизона станции, а все гражданские попали в плен. Что потребует Ганза в обмен на их жизни? Мужчину снова затрясло, но в этот раз от ужаса. Дело было вовсе не в том, что выбирать: верность присяге или жизнь дочери. Если он откажется сдаться и ганзейцы начнут убивать заложников, то, вполне вероятно, солдаты восстанут против своего командира. Если же приказать сложить оружие и впустить захватчиков, то его расстреляют, а дочь и зятя выселят на необитаемые станции за пределами Красной Линии как родственников врага народа. Нелепый вопрос, что будет меньшим злом — погибнуть от пули или медленно умирать от радиации и голода, заставил коменданта зажмуриться. Капля пота пробежала по виску и упала на автомат, разбившись о затворную раму. Старый коммунист был готов продать душу дьяволу за возможность третьего варианта, но, к сожалению, не верил в его существование.

— На заставе спрашивают, что им делать, — доложил подбежавший юноша, едва поднимая руку в попытке отдать воинское приветствие.

Запыхавшийся, так как все тридцать метров он преодолевал на пределе своих сил, худой и бледный парнишка выглядел нелепо в солдатской форме, которая оказалась слишком велика для костлявой фигуры. Комендант смотрел отрешенно, как будто слышал слова, но не понял их смысла.

— Сорокин спрашивает, им подниматься на станцию? — более конкретно сформулировал юноша. Взгляд мужчины приобрел осмысленное выражение. Нельзя снимать гарнизон с блокпоста на границе, иначе их просто задавят с двух сторон.

— Нет! — коротко ответил комендант.

Юноша молча кивнул и, едва волоча ноги, двинулся в сторону эскалатора. Но пройдя несколько метров, остановился, словно что-то вспомнил.

— Красные ворота не отвечают. Нет связи… Похоже, кабель оборван.

Лицо коменданта чуть заметно напряглось, а левый глаз задергался. Значит, станция отрезана от Красной ветки!

— Найди добровольца, пусть идет… — обратился было он к Калюжному. — Нет, отставить.

Посылать солдат за помощью бессмысленно: глупо надеяться, что ганзейцы, оборвав кабели связи, не оставили засаду для гонцов. Значит, пройдет несколько часов, пока в центре хватятся, что Комсомольская не отвечает. Пока пошлют людей проверить, в чем дело, пока убедятся, что те не вернулись, пока доложат на Лубянку, пока соберут ударный отряд… Пройдет не меньше суток, прежде чем прибудет подмога. Вряд ли стоит надеяться, что комендант Красных ворот сразу же заподозрит неладное и рискнет выслать своих бойцов. За такое самоуправство легко лишиться кресла начальника.

— А как Сталинская? — безжизненным голосом спросил комендант, подавив волну паники.

— А вот с ними связались, — ответил адъютант. — Будут через пятнадцать минут.

Юноша козырнул и побежал в сторону эскалатора. Комендант поймал угрюмый взгляд зятя, а в голове начал зарождаться план действий. Отчаянные ситуации требуют отчаянных решений. Враг уверен в своем превосходстве, обеспеченном внезапностью нападения. Полагаясь на тактику блицкрига, ганзейцы явно ожидают, что защитники станции окопались и готовятся к отражению следующей атаки. Если Сомов и Зорин приведут с собой достаточно бойцов, то почему бы не подготовить контрудар? Наверняка для капиталистов станет большим сюрпризом, если жалкая горстка недобитых коммунистов вдруг решит пойти на прорыв. Мозг заработал с удвоенной силой, нащупав выход из сложившейся ситуации. Штурмовики точно не ожидают ответного удара. Для охраны перрона вполне хватит «Утеса» и нескольких бойцов, а остальные пойдут в контратаку. Из всех имеющихся сталкеров нужно будет собрать диверсионный отряд, который выйдет на поверхность и спустится в замурованный переход, по которому пришли штурмовики. Если повезет, диверсантам удастся застать захватчиков врасплох и ударить с тыла. Осталось придумать, что делать с гарнизоном блокпоста на границе с Ганзой. Было бы глупо не использовать два десятка отлично вооруженных, подготовленных бойцов, но и снимать всех с заставы крайне неразумно. Решение напрашивалось само собой: оставить половину для охраны гермы, а остальными усилить кулак контрудара.