Книга Короткого Солнца - Джин Вулф

— Ваш храм. Трубачи были посланы через весь город, чтобы объявить, что ты принесешь много зверей в жертву тамошним богам. Не может быть, чтобы они не гордились тобой.

— Неужели? Я ничего об этом не слышал. Это было, наверное, когда я разговаривал с Его Высокопреосвященством и генералом Мята. В таком случае, кальде Бизон...

— Плох муж!

— ...совершенно точно участвовал. У Капитула нет трубачей, но у Гвардии кальде они есть. Нет, это не так, Орев. Именно об этом я тебе и говорил. Плохой человек приказал бы меня убить. Советник Потто был бы в восторге, если бы это устроил, и потом бы долго хихикал.

— Если они хотели, чтобы ты исчез, Раджан, зачем оказывать тебе такие почести?

— Хотя бы для того, чтобы никто не обвинил их в моем исчезновении. — Он рассмеялся, и в этом смехе было что-то от веселого ребенка. — Мы так усердно строим заговоры и планы, Хари Мау, и только для того, чтобы исполнить волю Внешнего. Мы считаем себя, о, такими мудрыми! В конце концов я все понял. Я тебе уже говорил?

— Нет, Раджан. — Сложив ладони вместе, Хари Мау отвесил ему небольшой сидячий поклон. — Я был бы рад поучиться.

— Видишь ли, они увели Гончую. Или, по крайней мере, Бизон это сделал, и, возможно, его жена тоже помогала, хотя в этом я сомневаюсь. Они оставили Хряка со мной, полагая, что с ним тебе будет легко управиться, так как он слеп и не сможет защитить меня.

— И он бы не смог, Раджан.

— Я не нуждался в защите, но хотел восстановить зрение Хряка. Летуны сказали, что это можно сделать на Западном полюсе; и я знал, что так оно и есть. Большинство людей никогда не разговаривали с летуном, но я когда-то знал одного из них. Они — члены Экипажа и знают очень многое, чего не знаем мы. — Он помолчал, посмеиваясь. — Патера Росомаха пришел в «Горностай», чтобы предупредить меня. Я уверен, что не говорил тебе об этом.

Хари Мау покачал головой.

— Я так и думал. Давным-давно патера Росомаха был моим аколитом. Прости, я оговорился. Он был аколитом Шелка. Я не понимаю, как я мог совершить такую ошибку.

— Такую ошибку я легко прощу, Раджан, — сказал Хари Мау.

— Он был аколитом Шелка, но теперь он коадъютор. По своей глупости я предположил, что его послал сюда Его Высокопреосвященство, и был весьма удивлен, что он использует столь высокопоставленного прелата для простого поручения. Обычно он посылал с запиской пажа или своего протонотария.

По правде говоря, как я понял позже, Росомаха пришел сам по себе. Своим высоким положением он был обязан прошлому знакомству с Шелком. Когда Его Высокопреосвященство узнал о его маленьком визите — и наверняка очень скоро, — то объявил себя организатором того визита и позаботился, чтобы он не повторился. Он даже зашел так далеко, что предупредил меня о тебе и твоих гаонцах, как и Бизон. Ни один из них, конечно, не предпринял никаких шагов, чтобы помешать вам похитить меня. Тебе было очень трудно узнать, что я в ризнице, Хари Мау?

— Один из ваших жрецов сказал нам, где ты находишься, и указал нам дорогу, когда мы сказали ему, что хотим поговорить с тобой. Но, Раджан, ты бы не подумал, что они плохо обошлись с тобой, если бы увидел свой дом. Он будет самым большим в Гаоне. Дом, сад и фонтан — все это прекрасно. Твои жены сами выберут мебель.

— Мои жены? — Он вытаращил глаза.

— Когда мы уезжали, их было всего четверо, но они были самыми красивыми в Гаоне, и мы предложили другим городам послать своих дочерей. Большинство так и сделают. Так думает Раджья Мантри, а он мудр в таких делах. Кроме того, почему...

— Вы должны отослать их обратно!

— Нет дев? — сонно осведомился Орев.

— Никаких жен. Конечно. Во-первых, Хари Мау, у меня уже есть жена. Во-вторых, я никогда даже не видел этих женщин. И они меня тоже не видели.

— Ты опозоришь их, Раджан. Никому не нужна брошенная жена. Кроме того, у тебя должны быть жены, чтобы готовить и убирать.

Сидя в маленькой конной двуколке, он вспоминал тот разговор. Судя по тому, как указывали на это здание люди, бежавшие впереди (безусловно, хорошие бегуны), это трехэтажное оштукатуренное строение с башенками и необычными окнами за низкой оштукатуренной стеной было его дворцом. Седобородый человек в большой алой головной повязке, поклонившийся, как только взгляд Раджана упал на него, был, по-видимому, Раджья Мантри.

Занавеску на одном из верхних окон отодвинули ровно настолько, чтобы можно было увидеть два прелестных смеющихся лица с испуганными глазами, а затем снова опустили.

Джугану и Сцилла хотели сразу же вернуться на Виток красного солнца, но Отец сказал, что нет никакого смысла уходить туда с лодки, потому что, скорее всего, мы снова окажемся на речной лодке, а мы хотим совсем не туда. Нам нужен хороший безопасный дом, сказал он, где все будет в порядке в то время, пока нас не будет. Это означало, что мы должны вернуться в Новый Вайрон, что при плохом ветре и безветрии заняло три дня. Джугану это не понравилось, но мы ничего не могли с этим поделать.

Я думал, что мы поедем к дяде Теленку, но Отец выбрал другое место — хороший большой дом, принадлежавший даме по имени Перец. Шкура уже встречался с ней, и она никак не могла смириться с мыслью, что я — не он. Но она была милой старой дамой.

Отец объяснил, что нам нужно, и она сказала, что у нее есть такое место — гостевая комната, в которой есть только одно окно, но две кровати. Мы пошли туда, и там было большое окно, забранное металлическими прутьями. Она не называла их прутьями, и они были красиво закручены так, что в середине получился цветок, но это были прутья. Я ухватился за них и попытался вытащить, но не смог заставить их даже немного согнуться.

Она ушла, и мы закрыли дверь, заперли ее на засов и легли на кровати, Отец и я — на одну, а Джугану — на другую. После этого я долго смотрел в потолок, и ничего не происходило. Было около двух часов дня, и солнце светило довольно ярко. Это был интересный потолок, потому что кто-то расписал его так, будто ты стоишь вверх ногами и смотришь вниз на сад. Там был фонтан, в котором отражалась Зеленая, и эти большие белые цветы, что распускаются по ночам, и даже летучая мышь. Но через некоторое время мне это порядком надоело.

Наверное, и Отцу тоже, потому что он сказал:

— О чем ты думаешь, Джугану? Ты в каком-то смысле сражаешься со мной.

Джугану ответил, что нет, и они немного поговорили об этом. Птица начала говорить, иногда сама, а иногда за нее говорила Сцилла. Мне это не понравилось, и я думаю, что Отец, должно быть, заметил это, потому что велел ей замолчать. Затем он сказал Джугану подойти и лечь там, где был я, а мне лечь в его постель. Мне это тоже не нравилось, потому что я, естественно, беспокоился за отца. Но я перелег.

Потом он заговорил с Джугану о том месте, куда мы пытались попасть. Я никогда раньше не слышал, чтобы он так говорил, да и вообще никто. Я собираюсь записать все, что помню, но не думаю, что смогу заставить вас услышать это так, как слышал я, лежа на спине, глядя на летучую мышь и наблюдая, как темнеет комната.