Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Посмыгаев

как скромны мои возможности для того, чтобы адекватно справиться с такой задачей. Несмотря на эти сомнения и терзания, тема дразнила и манила меня, так что после некоторых колебаний я сделал выбор и взялся за нее. Как бы там ни было, лучше потерпеть неудачу в достижении великой цели, чем добиться успеха в скучном мелком деле!»

— так описывает Сорокин свое состояние, когда он стоял на пороге гигантского замысла, названного им впоследствии «интегральной системой» философии, социологии, психоло гии и этики.

Определившись в своих целях, Сорокин неторопливо начал предварительные разработки выбранной темы. Он не сомневался, что устоявшаяся жизнь в Миннесоте позволит ему осуществить свой дерзкий замысел. Сорокин даже отказался от заманчивых предложений двух больших национальных университетов на постоянное профессорство, Но чем ближе подступался Сорокин к теме, тем очевиднее становился тот факт, что если он хочет сделать работу на должном уровне, то одному ему не справиться. Нужна была значительная помощь ряда хороших специалистов по истории и психо-социальным наукам. А помощи ждать было неоткуда, так как у Сорокина не было денежных фондов, чтобы ее оплатить.

И тут произошло чудо. Президент Гарварда — самого крупного и самого престижного университета США — Л. Лоуэлл решил организовать первую в истории университета социологическую кафедру, и Сорокин был назван лучшей кандидатурой для выполнения этой задачи. Конечно же, такой «чудесный зигзаг удачи» имеет и вполне прозаическую подоплеку.

В стране наступала «великая депрессия», назревали социальные конфликты, широко распространялись левые настроения, различные вариации марксистских идей. Правительству нужно было немедленно выстроить идеологическую плотину против всех этих настроений. Поэтому в срочном порядке в Гарварде открывается кафедра социологии, о которой начали поговаривать чуть ли не 25 лет назад, но видно, и особой надобности в ней не было, да и подходящего социолога тоже. А тут как раз и потребность возникла, и достойный кандидат с его упорным консерватизмом, готовый истреблять «коммунистическую заразу» с характерной силой и убежденностью. И как показали дальнейшие события, администрация не ошиблась в своем выборе.

В сентябре 1929 года Сорокин получил официальное письмо от президента Лоуэлла с предложением возглавить кафедру социологии на определенных финансовых условиях и с привилегией самому выбрать факультет, где она будет организована. Сорокин ответил, что условия предложения щедры и приемлемы, но нельзя ли рассмотреть вопрос о преобразовании кафедры социологии в факультет социологии.

Встречное предложение Сорокина было одобрено администрацией Гарварда, и сделка состоялась.

Прибытие в Гарвард закрывает еще один важный период в жизни Сорокина и открывает другой. Теперь он стал «легендарной фигурой» в социологии.

Профессор Гаварда

Переход в новый университет и заботы, связанные с обустройством на новом месте, отодвинули работу над новым замыслом на второй план. Большую часть времени Сорокин тратил на академические обязанности: подготовка к лекциям, участие в различных ученых советах и комитетах, работа по организации нового факультета.

На первый курс, путем тщательной селекции, были отобраны лучшие студенты ряда гуманитарных факультетов.

Интеллектуальность первокурсников превзошла все ожидания Сорокина. Правда, в последующие годы победила идея «демократического равенства» всех факультетов, но престиж социологического факультета неуклонно рос. Сорокин воспитал множество ныне признанных американских социологов, которые сумели выставить подобающий барьер коммунистическим идеям и сохранить страну от революционных потрясений.

Организовав учебный процесс на новом факультете и при этом показав себя превосходным организатором, Сорокин лишь с 1931 года сумел вплотную приступить к реализации своего исследовательского замысла. «Гарвардский комитет исследований в социальных науках» оформил финансовый аванс под эту работу в размере 10 тысяч долларов. Выделенная сумма позволила Сорокину кооперировать усилия многих выдающихся специалистов, большей частью русского происхождения. Он создал разветвленную сеть исследовательских групп, которые под его руководством осуществляли работу по добыванию и сравнению колоссальных исходных данных. На Сорокина работали русские ученые, проживающие в Париже, Праге и различных городах Соединенных Штатов: известные философы Н. Лосский и И. Лапшин, экономист П. Савицкий, историк С. Пушкарев, специалисты по военной истории, генералы А. Зайцев, Н. Головин, специалист по искусству Византии и южных славян Н. Окунев, социолог Н. Тимашев, культуролог Д. Болдарев.

За весьма скромные гонорары эти крупные специалисты в своей области согласились подготовить для Сорокина многочисленные количественные схемы преобладающих ценностей и социологических отношений в то или иное время — по спискам, которые он им составил.

Никому из своих завербованных экспертов Сорокин не раскрывал главных целей, для которых ему были нужны все эти статистические таблицы и схемы. До самого выхода в свет четырехтомного исследования никто не знал, какой вид гипотезы выдвинут и какую теорию заказчик хочет построить и проверить этими многочисленными данными.

Социолог Н. Тимашев вспоминал впоследствии, как он ломал голову, для чего Сорокину потребовался материал, который он для него собирал. А этот материал охватывал сведения об общем количестве внутренних переворотов в истории Греции, Рима, Византии и главных европейских стран, а также все изменения в отношении преступлений и наказаний в уголовных кодексах Европы, начиная от варварских обычаев до позднейших советских и фашистских кодексов.

Такая конспирация понадобилась Сорокину для того, чтобы получать от своих помощников грамотно подобранные и полные выкладки фактов, относящихся к той или иной проблеме, и чтобы при этом на их подбор не влияли предварительные теоретические построения.

В течение почти 5 лет к Сорокину стекались материалы по истории философии и искусства, войн, революций и других важнейших социокультурных процессов. Ученый обрабатывал полученные данные, устанавливал причинную и логическую корреляцию между ними и сравнивал результаты со своей гипотезой.

В конце 1936 года рукопись трех томов «Социальной и культурной динамики» была закончена; они представляли собой некое единство, а четвертый, еще не готовый, том был методологическим дополнением. Сорокин решил приступить к изданию, не дожидаясь завершения последнего тома.

Наконец-то все участники грандиозного проекта получили возможность ознакомиться с основной гипотезой Сорокина, над доказательством которой они трудились.

Суть ее заключалась в том, что решающую роль в общественной жизни Сорокин закрепил за знаниями или, как называл их сам автор, «нормами-законами». Эти «нормы-законы» выступают в различных формах: от простейших — 2 x 2 = 4 — до обширных суперсистем, охватывающих массу людей и их взаимодействий, существующих веками, комплексно объединяющих все виды духовной деятельности: религию, науку, язык, философию, этику, право.

Именно эти культурные суперсистемы и стали предметом исследования Сорокина. Он вычленил в мировой истории три вида суперсистем, которые отличались друг от друга мировоззренческим методом создания определенных ценностей.

Если в основе мировоззренческого метода лежат органы чувств человека, то он видит мир как сумму материальных объектов, находящихся в движении, потребности у него в основном материальные