Служебный роман - Екатерина Кариди

Но это, мать их, ее ребенок! Ее сын, а не козырь в чьих-то корыстных играх!

Нельзя вестись на шантаж.

Но и угроза, что у нее могут отнять ребенка была реальной.

Ах, какое мучительное состояние полного бессилия! Она даже застучала кулаками по столу. Звук отрезвил.

Таня покосилась на дверь директорского кабинета, и под ребрами шевельнулся страх. Да такой осязаемый, Она даже кинулась дрожащими руками вытаскивать из ящика листок А4, заявление об уходе писать. Уйти - и с концами! Но потом остановила себя. Бесполезная мера, она это уже проходила. Нельзя, как страус, голову в песок.

Ей нужно что-то придумать. Как-то выкрутиться...

В этот момент дверь директорского кабинета открылась, оттуда вышел адвокат с папками в руках, вид у него был желчный и недовольный. Обвел взглядом пустую приемную, поджал губы и вышел.

Все это время Таня сидела, замерев, как кролик перед удавом. Однако в следующий момент на пороге своего кабинет показался Олег Серов, удивленно скользнул глазами по опустевшей приемной, а потом перевел взгляд на нее. У Тани невольно приоткрылся рот. Опять страх зашевелился под ребрами и волоски по всему телу дыбом.

- Татьяна Аркадьевна, сварите мне кофе, пожалуйста, - сказал он, потирая шею.

А вид у самого усталый. И этот взгляд...

Угрызения совести, вот что она сейчас чувствовала! Она в глаза ему смотреть не могла. Не выдержала, подскочила, опустив голову, успела только пробормотать:

- Да, Олег Феликсович, сейчас, - и убежала в чайную.

Хотела закрыться, но он влетел в кухоньку за ней следом.

Слишком многое сразу свалилась, и она не успела додумать. Как быть, что делать. Не готова была она с ним говорить! Таня хотела сбежать от этой необходимости страшного выбора. Отложить его хотя бы ненадолго!

Заскочила в кухоньку, схватилась за лоб рукой и согнулась пополам, такими тяжелыми, давящими оказались мысли. Потому что одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять, она не сможет предать его. Что бы ни было между ней и Олегом Серов в прошлом, какие бы не остались у нее в душе обиды. Сейчас Таня не могла даже представить, что подставит его, сделает что-то ему во вред.

Как глупо... Это любовь, да? Она же неисправимая идиотка.

Бежать ей от него надо, но жизнь ведь не дает легкого пути. Ей - никогда!

Внезапно дверь за ее спиной отрылась.

И он вошел, кошмар ее, Олег Серов. Резко выпрямилась, глядя на него. Бежать! Взметнулись панические мысли. Но он ей все пути к отступлению перекрыл. Шагнул внутрь и дверь за собой запер. Тане показалось, что иглы впиваются в затылок от страха и стыда. Нет выбора, нет спасения, решать надо сейчас.

Ее загнали ее в угол, из которого был только один выход.

Пробиваться с боем.

***

Олег так ждал того момента, когда наконец господин проверяющий закончит свой вязкий допрос, а тот, как назло, по нескольку раз возвращался к уже пройденным пунктам, кружил, как стервятник, почуявший тухлятину. Но ничего, отбился.

Матушкин адвокат выходил от него с таким лицом, как будто у него геморрой разыгрался. Это был маленький, репетиционный бой, и Олег выиграл его с честью. А сколько еще таких будет, его уже не волновало, он СМОГ. И это главное.

Но сейчас главнее была Таня. Танька, Танечка. Сладкая... Глоток воздуха, передышка, которую ему так хотелось получить. А потом можно воевать дальше.

На удивление, приемная была пуста. Свалили все? Так и подмывало сказать:

- Неужели?! Глазам своим не верю!

И скатертью им дорога, Олег был этому только рад. Как и тому, что Таня сидела там одна. Он ведь давно хотел кофе? С самого утра раннего хотел. И кофе, и Таню.

Попросил. А она в ответ невнятно:

- Да, Олег Феликсович, сейчас, - и убежала в чайную.

И это был даже не холод отчуждения, к которому он даже немного привык. Мужчина вдруг понял, что ей плохо! Что могло случиться за те пару часов, пока он был занят? Кто мог ее обидеть?!

Зашел следом, а она стоит там внутри, испуганная, дрожащая, какая-то... Больная!  

Бл*****!!! Как у него зашлось сердце!

- Таня, что с тобой?! Тебе плохо? Таня! Не молчи!

Не так с ней, что-то не так! Глаза огромные, переполненные страхом, какими-то непонятными эмоциями... Хотел схватить ее, притянуть в объятия.

Но она бросилась к нему сама.

***

Прижалась всем телом, дрожит. Не ожидал. Слишком сильно ударили эмоции. Много ли ему надо было, чтобы голову потерять? Мир тут ухнул в тартарары, потому что он уже целовал ее жарко, жадно. С ума сходил, потому что она отвечала! Закрылись глаза, только рев крови в ушах, и руки слепо, но безошибочно скользят, ищут, находят. Дааааа...!

Не стало нежности, только дикая жажда вдавить в себя, вжать, поглотить, пока губы выпивают дыхание, сладкий яд, который перетекает от одного к другому, травит, лишает последних остатков разума. Возбуждение адреналином кипит в крови, требует логического завершения, выхода!

А мысли пунктиром в голове, точка, тире...

Такая маленькая, тесная кухонька... повернуться негде... стен толком нет... Но есть столешница. Опереться, развести коленом ее бедра, прижаться членом. Ммммммм!!! Да!!! Еще так. Скользнуть... Танька...

Но дальше он велел себе тормозить. Нельзя пережать, снова спугнуть, он и так не верил своему счастью. Его буквально разрывало и подтравливало, но гораздо важнее было дать ей первой ЭТО почувствовать, ощутить. Дать ей. Подарить, приучить, приручить.

Это же на инстинктах.

Все для тебя, Танька. Все для тебя...

Чуть ослабил напор, стал гладить ее, ласкать, едва касаясь, нежно. Медленно подбираясь.

Всхлипнула ему в губы. Дааааа... Правильно.

Не закрывайся, глупая... Все для тебя.

Очень осторожно отодвинул в сторону ее руки и завел себе за спину. И медленно, очень медленно скользнул под юбку, чтобы никакого сопротивления, один чистый кайф. Ее кайф и его. Погладил, чувствуя, что она дрожит, сочится сладкой влагой. Фонтаном ударила в голову кровь, и внизу мгновенно отозвалось. Дааааа!!!

Не отпускать ее губы, пить мед, пока рука скользит, касается, гладит, заставляет ее выгибаться, тихо стонать ему в рот.

Рухни мир ко всем е*еням, она кончит для него. Сейчас. А остальное - не важно.

Танька, еще, давай... Еще, Танька... Ну давай же, давай!

Словить губами ее тихий вскрик, зайтись сиплым смехом от счастья.

А потом прижимать к себе, баюкать, ласкать.

Было что-то невероятное в том, чтобы дарить, а не брать. Он получил даже больше кайфа, чем если бы кончил сам. Ведь наверное, пары минут не прошло, а как будто перевернулась вся жизнь. Новый уровень, горизонт. Что-то улетное, эйфорическое.