Застава на окраине Империи. Командория 54 - Марцин Гузек

– Не доказывает, – признал Дункан, садясь на коня. – Но количество улик все время растет.

– Возвращаемся в командорию?

– Ты возвращаешься, а у меня тут еще есть кое-какие дела.

На лице Натаниэля появилась неприятная улыбка.

– Дела? – переспросил он.

– Ты проводишь слишком много времени с Эдвином, – отрезал командир рекрутов, явно разозлившись.

Глаза у Полины были светло-голубыми. Дункан сосредоточивал внимание на них, игнорируя иные дефекты в ее внешности – нездоровую кожу, слишком длинный нос, проблемы с зубами и их количеством. Плюс туда же обвисшая грудь и слишком короткие ноги. Полина не была красавицей, хотя, честно сказать, и особенно некрасивой не была. Была обыкновенной, никакой, бледной и не производящей впечатления заурядностью. Но Дункан действительно любил ее глаза и тот блеск, который появлялся в них, когда они с Полиной любили друг друга.

Девушка громко застонала, потом упала на постель, тяжело дыша. Из стоящей на другом конце избы колыбели донесся плач разбуженного младенца. Полина не отреагировала. Вместо этого сказала что-то, что совершенно не тронуло командира рекрутов. Он не приходил сюда за честностью, совсем наоборот.

Минуту он наслаждался блаженством, просто лежа рядом с женщиной, не обязанный думать обо всем, что оставил снаружи. Только писклявый плач ребенка мешал ему полностью расслабиться.

– Может, займешься им? – показал на колыбель.

– Не стоит, он только что проснулся, сейчас сам перестанет.

Дункан огляделся по комнате и заметил висящий на стене солнечный крест. Минуту всматривался в него, потом отвел взгляд с внезапным чувством стыда.

– Не должны мы этого делать. – Он встал и поискал на полу свои трусы. Он уже не в первый раз произносил эти слова в этой постели.

– Я была недостаточно хороша для тебя? – В голосе девушки слышна была нотка страха. Может быть, даже искреннего.

– Нет конечно… ты была великолепна. Это просто неправильно. Твой муж…

– Мой муж тебя боится. После того как ты сломал ему нос, он даже если б и хотел, не осмелится…

– Не в том дело, – прервал он ее. – Это действительно его ребенок?

– А какая разница?

Никакой, подумал он и почувствовал себя еще хуже. Быстро оделся и поцеловал девушку на прощание. В этот момент двери скрипнули.

– Сделай уже что-нибудь с ребенком, пусть так не… – Йоков замолк, увидев гостя. В первое мгновение казалось, что он хотел что-то сказать, но, очевидно, сразу передумал. Просто опустил голову и уставился на свои ботинки.

Серый Стражник почувствовал явную неловкость от ситуации, усиленную еще тем фактом, что Полина, судя по всему, получала удовольствие от унижения мужа. Командир рекрутов собрал остаток своих вещей и двинулся на выход. Йоков в испуге шарахнулся; его искривленный переломом нос что-то нервно просвистел. Хоть ситуация была и неловкой, Дункан позволил себе легкую злорадную улыбку.

Только по дороге в командорию он припомнил себе все события этого утра, что сразу сильно испортило его настроение. Да вдобавок опять пошел снег, предвещая приход очередной вьюги. Издали доносился волчий вой.

Матильда глянула в карты и сразу спасовала. Люциус сидел с видом побитой собаки; было ясно, что имеет сильные карты. Эдвин натянул на лицо тщеславную улыбку в той ее разновидности, что говорила о его слабой руке. Олаф сделал очередной глоток пива, на этот раз более долгий, чем обычно – колебался. И только Маркус оставался для женщины загадкой. Его лицо казалось абсолютно лишенным мимики, когда он смотрел в свои карты.

Мир вокруг башни исчез за почти сплошным занавесом падающего снега; утренний патруль пришлось отменить. Уже несколько часов Магнус нес дежурство на верху башни, а остальные рекруты сидели на ее первом этаже вокруг дубового стола, играя в карты. Дункан и Кассандра сидели у стены, наблюдая за игрой. Кассандре запретили играть, как только оказалось, что она безошибочно угадывает, кому что роздано. Натаниэль и Клара куда-то пропали.

– Неплохо вы тут устроились, – заметил Следопыт, выкладывая на стол два медных гроша. – В такие дни искренне завидую тем, кто может укрыться под крышей командории.

– Ну ты всегда можешь бросить Номадов и вернуться… А, ну да. Не можешь. – Олаф тоже бросил две монеты.

– А я думал, что каждый может выйти из Братства Номадов, когда захочет, – сказал Эдвин, пасуя.

– Номады не братство, – пояснил путешественник. – У тех есть структура, власть и требования при вступлении. А Номадом может стать каждый дурачок, который решит, что ему надоела уютная жизнь в командории.

– Но если Номады – не одно из братств, то почему все книги говорят о четырех? – спросил Люциус, ставя две монеты.

Олаф усмехнулся, будто услышал старую шутку.

– Братство Зрячих. Не слышал о них, да? Даже в книгах об этом не прочтешь. Это большая тайна. Ходят об этом самые разные легенды. В основном потому, что с самой Катастрофы никто к этому Братству не принадлежал. Да и до того была их всего горстка.

Эдвин почесал голову.

– Чем же они в таком случае занимаются?

– Неизвестно, – ответил командир рекрутов, присматриваясь к игре. – Эта информация доступна только членам Совета. Остальные могут лишь догадываться. Хотя слухи ходят.

– Ага, что они сидят в Командории 7, – засмеялся Маркус, поднимая ставку.

– Где? – удивился Люциус, пасуя.

– Вы не слыхали о Командории 7? Чему ж ты их учишь, старина?

– Уж точно не бредовым легендам, – отрезал Олаф. – По Ордену и так уже ходит слишком много дурацких рассказов.

Мужчины какое-то время мерились взглядами. Тем временем Дункан продолжил тему.

– Командории 7 не существует, – объяснил он. – Все другие номера выдаются заново, когда носившие их подразделения ликвидируются или погибают. Например, предыдущая Командория 54 размещалась далеко на севере, но лет сорок назад ее закрыли, поскольку местность так обезлюдела, что защищать стало некого. Но номер семь никогда не присваивается. Не существует никакой семерки, и даже хроники не упоминают, что она вообще когда-либо существовала.

– А почему? – спросил явно заинтересованный Люциус.

– Кто ж его знает, – пожал плечами Маркус, пасуя. – Некоторые говорят, это из-за того, что она была уничтожена слишком ужасным образом, другие – что она реально существует, но скрыта.

– Ага, это секретный сортир Гроссмейстера, – сказал Олаф, собирая монеты со стола. – Когда-то, очень давно, у Ордена был важный повод для того, чтобы пропустить цифру семь, но уже никто ни хрена не помнит, что это был за повод. Поэтому называют это традицией. Матильда, ты сдаешь.

Двери в башню распахнулись, и внутрь вместе с ветром и снегом влетели Натаниэль и Клара. Исключительно самодовольная улыбка на лице Князя намекала на то, что он принес какое-то триумфальное известие.