Рай беспощадный - Артем Каменистый

— Ну хоть умер на суше, среди людей, а не…

Медленно кивнув, Макс обернулся к Чукче, успевшему доползти до края рифа:

— Извини. Я не со зла. Не обижайся.

Тот скривился:

— Вот зачем сразу бить? Я ведь тоже могу врезать!

— Сказал же: извини! — Макс чуть повысил тон, и этого оказалось достаточно — субтильный Чукча, опасаясь добавки, мигом заткнулся.

Борясь с желанием обернуться и еще раз посмотреть на тело, Макс почти спокойно произнес:

— Что теперь делать будем?

— Ну… Раковины на пять корзин разделим и в поселок пойдем, — ответил Жора.

— А с ним… Что с Большим?..

— Его в море бросим — на глубину. Хоронят обычно толпой, с плота, все, кто на тот момент в поселке есть. Но только никто сюда не придет — далеко сильно. Так что самим придется.

— Вы что, в море хороните?

— Ага. Остров маленький, умирают часто, для кладбища места нет.

— Для такого дела можно и найти…

— А зачем?

Спорить Макс не стал:

— Ладно. Давайте. Только без меня. Устал я. Сильно устал…

— Конечно, Макс. Ты отдыхай. Мы сами справимся.

* * *

Груз вышел приличным, корзины неудобные, так что идти было нелегко. Но они успели — после гибели Большого никто не хотел задерживаться на рифах до сумерек. Боялись нарваться на новые неприятности. Все были испуганы, мрачны, неразговорчивы.

Странно, но Рыжего весть о гибели Большого не потрясла. Он лишь недовольно поморщился и уточнил:

— Возле цилиндра щука напала?

— Нет, — ответил Жора и пояснил: — Когда уже на берегу собирались. Мы только перед ним проплыли с плотиком над травой, а потом вдруг раз — и эта гадина на него кинулась из зарослей. Все успели проскочить, кроме него. Наверное, ее шум приманил. Хватанула и сразу выплюнула. Макс за ним прыгнул и вытащил. Но только зря — у него от ног одни лоскуты остались. Кровью сразу истек.

— Лучше бы она вас цапнула — Большой нужный человек был, — скривился Рыжий. — Ну хоть корзины набили — не зря, значит.

Макса покоробило: цена человеческой жизни — пять корзин с ракушками.

Неверно истолковав его гримасу, Рыжий осклабился:

— Да не грузись ты — все там будем. Радуйся, что не тебя хватанула. И вообще — я смотрю, ты и впрямь пловец путевый. Не соврал, значит. Давай, выдвигайся к кухне лопать, а я пока с ребятами одну тему перетру. Думаю, надо конуру Большого тебе отдавать — если они рогом не упрутся, то готовься к переезду. Попробуем тебя на его место — может, толк выйдет. И смотри не подведи меня… должничок…

* * *

Максу не хотелось переезжать в новый «дом». Непривычно, что придется ночевать в одиночестве. И никак в себя прийти не мог после случившегося. Страшнее всего даже не сама картина смерти, а то, что он выиграл в страшной лотерее: ведь та рыба могла кинуться на него, с теми же последствиями. Но зубастая тварь почему-то выбрала Большого.

Может, стоит попросить Рыжего, чтобы Жора с ним жил? Или даже не спрашивать. Нет, не нужно: издевательских подначек потом не оберешься. Нельзя сказать, что они крепко сдружились с бывшим соседом, но все эти дни держались вместе и хлебнули столько всякого, что на всю жизнь, наверное, хватит. Хотя кто знает — не исключено, что через неделю все произошедшее будет казаться цветочками. Здесь привыкли к смерти — она никого так не потрясла, как Макса. Здесь все по-другому, не как дома. Здесь не получится жить долго и счастливо.

Сколько он сможет протянуть? До пенсии вряд ли. Всего пять дней здесь, а уже три раза едва не попался в зубы морским хищникам и один раз видел гибель товарища. И еще мертвеца нашел на дальнем буе. А если верить Жоре, то два дня назад старшие убили новенького — они такое не любят афишировать. Держали его в яме, пока он не переродился в дикса, после чего ударили через решетку отравленным копьем. Такое здесь часто бывает, никого уже не коробит. Тела неудачников оттаскивают к расселине с сильным течением, чтобы относило подальше от острова. Не хотят прикармливать разных тварей — одной Анфисы более чем достаточно.

Если Максу не повезет, то и его туда отнесут.

Да ну их, со своими подначками! Надо сказать Жоре, чтобы перебирался. Как ни крути, а ближе здесь у Макса никого нет. Почти друг уже…

По утрам Макс спал крепко, и Жора будил его с трудом, но сегодня вместо него почему-то оказался Снежок. Мальчишка, перестав тормошить за плечо, тихо произнес:

— Вставай, Пловец.

Покосившись на проем входа и узрев предрассветные сумерки, сонно отмахнулся:

— Да отстань ты!.. Рано еще… не мешай спать… И вообще — я Макс, а не Пловец…

— Тебе к Бизону приказано идти. А нам сказали куда-то далеко собираться.

Еще ничего не понимая, Макс приподнялся, уточнил:

— И где Бизон?

— К штабу иди — у входа он должен быть. Или внутри.

Несмотря на тропический климат, по утрам здесь бывало прохладно. Поежившись, вышел, взглянул на небо. Ни облачка не разглядел. А вот верхушки кустов колышутся серьезно — хоть и утро, но ветер приличный, оттого, наверное, и холодновато.

Нехотя направился к штабу. Так уж получилось, что Бизона он никогда не видел и, если откровенно, видеть не желал — слишком много нехорошего про него успел наслушаться. Но деваться некуда: раз позвали, то не откажешься.

И зачем ему в такую рань Макс понадобился?!

Под навесом на жердевой лавочке расселись четыре парня серьезного по местным меркам возраста. Бизона Макс определил сразу: тот выглядел самым старшим из них — не ошибешься. Двадцати семи ему не дашь — под тридцать пять минимум. И примета у него хорошая: маленький туристический топорик в петле на поясе. Больше топоров в поселке нет — главная местная ценность.

В остальном зауряден. Даже нельзя сказать, что атлетического телосложения: на быка совершенно не похож. Хоть и высокий, за метр девяносто, наверное, но болезненно худой, весь какой-то ссохшийся, плечи поникшие. Лицо усталое, но глаза пронзительные, в них бурлит нездоровая лихорадочная энергия. И вообще, вид у него как у пьяного или обкурившегося, да и у остальных похожий.

Застыв перед лавочкой, Макс, не зная, что следует говорить, произнес вежливое:

— Здравствуйте, ребята.

— И тебе не хворать, — буркнул Бизон и закричал: — Ленка! Ты там дрыхнуть завалилась, что ли? Тебя за смертью посылать! Когда там уже?

— Сейчас. Минутку. Бегу уже, не ори, — донеслось из глубин штаба.

Голос был почти заискивающий, ничуть не похожий на тот вызывающе-крикливый, которым она разговаривала с Рыжим. Макс с трудом удержался от злорадной ухмылки: эта визгливая девушка его сильно раздражала.