Маска ангела - Кирилл Казанцев

Азарт и нетерпение бурлили внутри, не давали толком сообразить, что делать дальше. Справа раздался негромкий лязг, точно гантели друг на друга упали, Илья выключил фары и поехал в ту сторону. Забор тут делал поворот, и за ним вдали поднимались небоскребы новостроек, некоторые темные, в других светились окна. Дальше дрожало море желтых и белых огней, над небоскребами летел самолет, жутковато гудел и мигал красными маячками. А в заборе нашлась нехилая дырка — одна плита валялась на земле, точно выпавший зуб в ряду пока еще целых и невредимых, и в темноте Илья заметил удалявшиеся красные «габаритки». И, не раздумывая, повернул в эту дырку, как в портал, будто вход в иное измерение, и ни черта не видел перед собой. «Ровер» мотнуло, что-то громыхнуло под колесами, Илья притормозил, открыл дверцу и посмотрел вниз — там в грязи и лужах валялся огромный лист жести, уже проржавевший и рваный, и, скорее всего, был когда-то воротами ближайшего сооружения, по виду напоминавшего ангар. И таких тут было много, они выстроились в ряд, пустые, огромные, с дырявыми крышами, без дверей. Илья миновал, наверное, десяток таких и с трудом сдерживался, чтобы не гнать на полной скорости, но понимал, что это может плохо закончиться. Во-первых, фары включать он не мог, чтобы не обнаружить себя и не спугнуть Кудрина, а во-вторых, дорога пошла как после бомбежки.

Асфальта тут отродясь не водилось, машину поматывало на стыках бетонных плит, да и те лежали вперемежку с гравием и здоровенными лужами. Но впереди, как маячок, светились габаритки «Паджеро», плиты под колесами пошли чаще, справа и слева от дороги росли высокие густые кусты, тянулись непонятного назначения длинные брошенные строения и трубы теплотрассы. Илья решил, что это то ли территория брошенного завода, то ли другого предприятия, и забор огораживает его по периметру, но, как и положено хорошему забору, в нем имеется много дыр. Вот и Кудрин, проскочив через одну такую мышиную норку, катит сейчас ко второй, откуда и пойдет к заветному дому. А что, удобно, этот пустырь — отличное место, чтобы заметать следы.

Дорога внезапно стала у́же, шириной всего в одну плиту, а заросли вокруг и вовсе непроходимыми. Чувство такое, будто люди как оставили это место лет двадцать назад, так больше тут и не появлялись. Ерунда, конечно, тут всякой шушеры полно, просто все попрятались от дождя и холода, только Кудрину все нипочем.

Красные огоньки замерли на месте — «Паджеро» остановился, и в темноте Илья ничего не видел. Он съехал с плиты в бурьян, заглушил двигатель, выскочил из машины и всмотрелся в мрак перед собой. Сердце колотилось где-то в горле, было жарко и душно, Илья расстегнул куртку и глубоко вздохнул. Все, слава те господи, нашел, выследил тварь, убившую Макса, осталось немного — догнать Кудрина, взять на месте, и тогда…

Раздался шорох, затем что-то щелкнуло, и послышались тихие, еле различимые гудки. Илья не сразу понял, что это, потом сообразил — Кудрин кому-то звонил, и этот кто-то отозвался довольно быстро, точно ждал звонка.

— Привет, я на месте. Да, готов, как у тебя?

Собеседника Илья, разумеется, не слышал, хоть и подобрался к «Паджеро» довольно близко, пригнулся за трубой теплотрассы, но дальше соваться не рисковал. И как слух ни напрягал, слышал только Кудрина, но тот, как назло, почти сразу умолк. Илья привстал из-за трубы, вгляделся в темноту, смотрел на темный силуэт машины и человека за рулем: он опустил стекло и опирался локтем на дверцу.

— Отлично! — донеслось оттуда, и Кудрин только что в ладони от радости не захлопал: собеседник говорил нечто чертовски приятное. И тут же добавил торопливо, точно спохватился:

— А красавица моя на месте? Точно, уверен? Ты ее не трогай, она моя. Я эту суку сам возьму, достала она меня…

«Паджеро» сдал назад и тронулся с места. Илья в последний момент успел убраться вбок, перемахнул через канаву и оказался в довольно густых зарослях. Дорога здесь была очень узкой, двум встречным машинам не разъехаться, Кудрин неспешно катил по ней в полной темноте и зачем-то выключил фары. Илья без труда догнал его, пригнулся в высокой, в рост человека, мокрой траве, осмотрелся, гадая, что дальше сделает убийца, и вдруг грянул выстрел. Потом еще один, потом еще — Кудрин палил одиночными, но казалось, что строчит из автомата, ветер принес запашок пороховой гари и вой, очень похожий на волчий, но нет — это выли собаки. Их тут были десятки, если не сотни, прорва бездомных псов, от мелких до здоровенных лохматых монстров, ничего общего не имевших с домашними любимцами. Родившиеся на улице одичавшие твари жили здесь стаями, тут же плодились, росли и умирали. Точнее, дохли под выстрелами из чего-то серьезного в руках у Кудрина. А он как с цепи сорвался, врубил зверский панк, причем на полную, пер напролом по пустырю, давил псов, сшибал их бампером, перемалывал колесами кости так, что слышался тошнотворный хруст.

Илья едва успел убраться с дороги, влетел в спасительные кусты, и не один — рядом оказался еще пяток зверюг. Они тяжело дышали, рычали, скулили и озирались на человека, щерились, прижав уши, показывали клыки. Илья подобрал с земли камень, подкинул в руке, замахнулся на крупного кобеля, что приготовился напасть, врезал ему ботинком по зубам. Кобель заскулил, псы кинулись в разные стороны, и тут снова грохнул выстрел. Илья присел, держа камень наготове, вгляделся в темноту. На него летел «Паджеро» с включенным дальним светом, пер напролом, а слева заходило еще одно «НЛО», тоже все в огнях, даже на «люстре», и грохотом «металла» из динамиков. Обе «тарелки» затормозили, не долетев до кустов, захлопали дверцы, послышались голоса. Кудрина Илья узнал сразу, тот быстро шел к воющей на земле толстобокой серой суке, держа ее на прицеле пистолета, а следом подходили еще двое, одетые в камуфляж. И тоже не с пустыми руками, у того, что стоял за спиной Кудрина, Илья заметил что-то вроде полицейского «укорота».

«Ничего себе». — Он затаил дыхание, чтобы не выдать себя, но люди не обращали на него внимания.

— Красавица моя, — подходя, пропел Кудрин, — ласточка. Сдохнешь ты быстро, обещаю.

Он передернул затвор, поднял пистолет и выстрелил несколько раз, шерсть собаки покрылась темными пятнами, псину будто подкинули над землей, она выгнулась назад, запрокинула башку, да так и осталась лежать, Илья видел ее оскаленную пасть и приоткрытые глаза.

— Тридцать одна! — выкрикнул Кудрин, чуть ли не прыгая от радости. — Сегодня тридцать одна шанечка ушла за радугу!

— В страну вечных сахарных косточек! — проржал дядя с «укоротом». — Звиздец собаченьке!

Он поднял автомат и всадил, как показалось Илье, в землю, короткую очередь, но нет, приглядевшись, он увидел, что земля шевелится. Еще одним псом стало меньше, Кудрин затейливо и радостно выругался, пнул дохлую псину ботинком и направился к «Паджеро».

— Давай еще, что ли, один заход, — предложил второй, и Кудрин немедленно согласился:

— Давай, но быстро, мне еще машину мыть.

Второй что-то ответил, но был уже далеко, и его слова прозвучали неразборчиво. «Тарелки» разлетелись по пустырю, издалека гремела музыка вперемешку с выстрелами, но пальба стихала. Илья отбросил камень и пошел к «Роверу», два раза споткнулся в темноте обо что-то мягкое. Это оказались дохлые псы, застреленные или сбитые машиной. «У него с башкой проблемы, и нервы ни к черту», — диагноз своему бывшему Лера поставила верный. Но Кудрин, похоже, зная за собой такой грешок, придумал себе занятие по душе. Догхантер, чистильщик города от бродячих тварей — почетное, полезное и опасное занятие, но при наличии серьезного пистолета охота превращается в развлечение, что-то вроде городского сафари, и Кудрин не одинок, здесь попахивает коллективным безумием. «Чем бы дитя ни тешилось». — Илья добежал до «Ровера» и поехал обратно, поглядывал по сторонам. Мелькали в темноте серые и черные тени, псы, прижав хвосты, перебегали бетонку, скалились, но и только. Илья выбрался на нормальную дорогу через знакомую дыру в заборе, проехал вверх по улице и повернул к дому. Разочарование, обиду на весь мир и ее логическое следствие — злость гнал куда подальше, прикидывая по дороге, как быть завтра. Кудрин, хоть и псих законченный, но не при делах, у него своих тараканов полна голова. А вот что делать им двоим…