Колдовской круг - Сергей Пономаренко

Дамы при этом ужаснулись и заохали, а на устах графини промелькнула лишь снисходительная улыбка. Как и положено в триллере, Элеонора поиграла на нервах у бедного Помпейо, предлагая мужу нанести удар то в область ног, то живота и даже шеи безумца. Когда супруг был уже готов рубануть саблей, а Помпейо, спасая жизнь, выскочить из корзины, Элеонора остановила мужа под предлогом, что ей жалко платьев, дескать, когда купишь новые, тогда и руби старые сколько душа пожелает. Затем она спровадила супруга на прогулку, а Помпейо отпустила.

Несчастный влюбленный затаил обиду на Элеонору и решил отплатить ей той же монетой. Он распустил слух, что смертельно болен, дни его сочтены, и с помощью своей сестры Барбары заманил Элеонору к себе домой. Воспользовавшись ее беззащитностью, он овладел ею, а затем потешился, выставив перед друзьями лежащей на кровати в обнаженном виде и разрешив прикрыть лишь лицо. Удовлетворив жажду мести, он в дальнейшем сделался ее любовником и всякий раз пользовался отлучкой ее мужа.

— Ужасно жаль Элеонору! — чуть не плача, воскликнула Стелла, сестра графини. — Он обесчестил ее, а потом сделал своей любовницей, не иначе как под угрозой огласить ее позор. Может ли кто взять себе огонь за пазуху, чтобы не прогорело его платье?

— Сколько лет было супругу Элеоноры и как он выглядел? — спросила, потупив взор, фрейлина Джульетта, муж которой не навещал ее уже год, находясь на службе у герцога Флоренции. — Наверное, он был стар и уродлив?

— Я прочитала все, что написано, ничего не утаила.

— Что скажешь, Луиджина? Равнозначна месть Помпейо поступку Элеоноры?

— Беззаконного уловляют собственные беззакония его, и в узах греха своего он содержится; он умирает без наставления и от множества безумия своего теряется.

— А как ты относишься к тому, что произошло потом с Элеонорой? Может, ей стоило рассказать обо всем мужу и больше не грешить, не прелюбодействовать с Помпейо? — Катарина пристально посмотрела на Луиджину, и та, не выдержав, отвела взгляд.

«Это неспроста! — подумала я. — Похоже, есть что-то очень важное, чего я не знаю».

— Добродетельная жена — венец для мужа своего, а позорная — как гниль в костях его, — деревянным голосом произнесла Луиджина. Ее мысли мелькали, как столбы на автомагистрали, и их невозможно было ухватить.

В аббатстве Святого Меркуриале стал бить колокол, отсчитывая часы.

— Nona. — Это соответствовало трем часам дня.

В комнату вошел слуга и сообщил, что со срочным посланием от миланского герцога прибыл сеньор Тибальди и нижайше просит, чтобы графиня его приняла.

— Фрейлины, покиньте меня, за исключением Луиджины. Сеньор Джакомо Фео вернулся с охоты?

— Да, сеньора графиня. — Отвечая, старый слуга раболепно склонил голову.

— Пригласите сеньора Джакомо ко мне и лишь после того, как он придет, просите сеньора Тибальди.

Хотя внешне Луиджина спокойна и продолжает заниматься вышивкой, я ощущаю, что она очень взволнована. Дверь в комнату неожиданно распахивается настежь и внутрь словно врывается вихрь в образе молодого красивого мужчины. Его красота поражает с первого взгляда: длинные, чуть волнистые иссиня-черные волосы до плеч, мужественное лицо с сияющими голубизной глазами, высокий лоб, прямой, немного тяжеловатый подбородок, говорящий об упрямстве и настойчивости в достижении цели, и хищный, чувственный нос. На нем камзол из темно-красного бархата, короткая, до пояса, накидка из золотой парчи и бело-голубые рейтузы. Увидев его, холодная и властная Катарина расцветает на глазах, ее щеки покрываются нежным румянцем. Мне кажется, что Джакомо сейчас заключит графиню в жаркие объятия, но, заметив, что в комнате они не одни, он только нежно целует ей руку. А по внутренним ощущениям Луиджины мне кажется, что она вот-вот упадет в обморок, хотя ее руки размеренно делают стежок за стежком. Похоже, она влюблена в любовника своей госпожи!

— Поход был весьма успешным, мы захватили много живности — коров, овец, коз. Трусливый Пандольфо отсиживался за стенами и не пытался нам противостоять. Мы захватили много и другого добра.

— Я очень волновалась за тебя, дорогой Джакомо. Зачем подвергать себя опасности, когда можно этого избежать? Кондотьер Аугустино Ремо справился бы сам, он получает за свои услуги часть добычи.

— Это гораздо увлекательнее охоты, дорогая Катарина. Ощущение опасности заставляет кровь бурлить в жилах! Нас было мало, но мы дошли до самых ворот Чезены, и я надеялся, что в жилах Пандольфо есть хоть немного крови его предков, славных воителей, но я ошибся. Его солдаты сделали всего несколько выстрелов из кулеврин, распугав ворон, а он даже на стене не появился.

Его голос заставил меня затрепетать. Такого красивого баритона я никогда не слышала и не могла предположить, что голос может меня возбудить, позвать в неведомую даль, бросить в омут любви. Никогда мужчины не производили на меня такого впечатления, как этот красавец из Средневековья.

— Это неразумная храбрость, дорогой Джакомо. Рисковать жизнью надо во имя чего-то, а не просто так. Случайный выстрел из-за крепостной стены, и… — Катарина замолкла и смертельно побледнела, очевидно, представив, что могло случиться. Справившись с собой, она перевела разговор на другую тему: — Прибыл посланник от моего дяди, миланского герцога. Хитрая лиса Моро вновь вильнул хвостом, впрочем, давай послушаем посланника.

Джакомо небрежно облокотился о спинку кресла графини, на его устах блуждает высокомерная улыбочка человека, приобщенного к власти и довольного собой. Взгляд его холоден и презрителен.

В залу входит мужчина в ниспадающем до земли длиннополом коричневом одеянии, в руках у него свиток со свисающей печатью и черная широкополая шляпа. Судя по его усталому виду, он проделал долгий путь.

— Сеньор Тибальди, поскольку вы не приняли приглашение отдохнуть с дороги и сразу попросили аудиенции, я поняла, что у его светлости ко мне неотложное дело, — медленно и весомо произнесла Катарина, меряя посланника взглядом. — Как здоровье моего дорогого дяди?

— Божьей милостью, здоровье у его светлости превосходное, чего он и вам желает, сиятельнейшая графиня. Благодаря своей прозорливости вы поняли, что я прибыл к вам с важными и добрыми вестями.

— Слушаю вас, сеньор Тибальди. Добрым вестям мы всегда рады и желаем их услышать. — Катарина посмотрела на Джакомо, и тот слегка кивнул, словно давая на это согласие.

— Пять дней назад, в прошлую пятницу, наш святейший Папа Александр VI оповестил, что заключил священный союз с сиятельнейшим королем римским Максимилианом и королем испанским, а также одобрил союз между венецианским и миланским герцогами для благоденствия христиан и попечения о них, а также ради спокойствия всей Италии. В ознаменование этого священного союза по указанию нашего святейшего Папы возвещено народу, что в церкви Святого Петра будет показан нерукотворный образ Господень, и Папа намерен дать присутствующим полное прощение.

— Людская молва оказалась быстрее ваших лошадей, мне об этом уже известно, сеньор Тибальди. — Катарина слегка напряженно усмехнулась. — Не думаю, что почтенный сеньор взял на себя обязанности простого скорохода, чтобы сообщить мне об этом событии.