Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой - Ольга Васильевна Болгова

собой, бросив на служанку столь многозначительный взгляд, что та застыла в дверях, как изваяние, испуганно открыв рот.

– Сэр, уверяю вас, это совершенно безопасно! – воскликнула Мод, тщетно пытаясь высвободить руку. – Нет нужды, – бормотала она, пока Ральф выводил ее из дома и затем тащил за собой по улице. У него был широкий шаг, и он не сразу сообразил, что девушке приходилось чуть ли не бегом поспевать за ним.

Волнение Мод перешло в смятение – как можно замаливать грех, находясь рядом с тем, с кем согрешила?

– Вы можете подождать меня снаружи, сэр, – сказала она, когда впереди, на просторе зеленой лужайки, показалось здание церкви, сложенное из коричневатого камня с недостроенной башней колокольни, прилепившейся слева.

– Снаружи? – Кардоне удивился почти искренне. – Что вы, мадам, неужели вы хотите лишить бродячего рыцаря возможности обратиться к Господу? Нет, вы должны иметь сострадание…

Кажется, леди Вуд смутилась от его слов, но он совсем не хотел этого.

– О, простите, – она поспешно поднялась на ступеньку перед огромной дубовой дверью, оглянулась на своего спутника и прошла в церковь, где присела на пустую скамью в центре малолюдного в это время зала. Кардоне, вошедший следом, теперь мог видеть лишь ободок ее чепца и головную накидку, спадающую на плечи. Он шагнул в тень арки и встал там, видя в тусклом свете, проникающем сквозь слюду стрельчатых окон, как шевелятся ее губы.

– Отец наш, небесный создатель, свято имя твое…

Когда Мод очнулась от молитв и мыслей, ей показалось, что прошло много времени. Кардоне нигде не было видно.

«Верно, не дождался меня», – подумала она и пошла к выходу. Но едва она погрузила пальцы в чашу со святой водой, откуда-то из темноты бесшумно появился Кардоне и коснулся ее руки. Она вздрогнула и, быстро взглянув на него, отдернула руку и прижала к губам.

– Вам стало легче, мадам? – тихо спросил он. – Идемте.

На воле, над лужайкой, что простиралась перед церковью, расплывалась синева близких сумерек, воздух звенел прозрачной чистотой. Ральф и Мод шли молча, словно час, проведенный под нефами церкви Святой Марии, успокоил их смятение.

Впрочем, божественное и земное всегда ходят рука об руку, в чем притихших любовников вскоре убедили звуки музыки, что раздавались из раскрытых настежь дверей дома, мимо которого они проходили. Еще мгновение, и на лужайку перед домом вывалилась веселая шумная толпа нарядных горожан, которые, тут же образовав пары, завели танец под звуки нескольких лютен – музыканты устроились на длинной скамье перед домом.

– Свадьба! – воскликнул Ральф, улыбаясь. – Свадьба, разрази меня гром!

– А вы любите погулять на праздниках, сэр? – кажется, его спутница не разделяла его неожиданного восторга.

– Я? Люблю погулять на праздниках? Признаться, не могу припомнить последнего, на котором гулял. Кажется, то был День святого Уилфрида…

Ральф не стал уточнять, сколько лет назад он в компании сыновей арендаторов отца разгуливал по улицам Корбриджа, неся шест, разукрашенный лентами и распевая песни во все горло. Но сейчас он совсем не прочь был подхватить леди Вуд за бархатную талию и втащить ее в круг танцующих.

Мод не любила свадеб – своей она не помнила, а свадьбы соседей, на которых она бывала, вызывали скорее горечь, чем веселье – они напоминали ей о собственной не сложившейся замужней жизни. Она ускорила шаг, чтобы быстрее пройти мимо, но сделать этого не удалось – Кардоне, оживившись, словно приглашенный гость, потянул ее за собой и ворвался в самую гущу веселящейся толпы, не особо заботясь о том, как празднующие и она отнесутся к этому внезапному желанию.

– Мы будем танцевать! Ведь вы любите сельские танцы?

– Что вы делаете, сэр?!

– Мы танцуем, мадам!

Как-то раз Бертуччо танцевал с одной красоткой… вольту[41], так, кажется, назывался тот танец.

– Два шага, а на третий я подхвачу вас и подкину в воздух!

– Это… что это за танец?

– Понятия не имею! Вам понравится… Мод!

Она взлетела в его руках на третий такт под одобрительные возгласы танцующей лужайки.

Раз-два-три! И раз-два-три!

Поначалу Мод попыталась воспротивиться, упиралась, но разве он хоть раз прислушался к ее желаниям? Да и сопротивлялась она больше из упрямства, ее тоже захватили музыка, веселье, улыбающийся Кардоне. Его сильные руки сжимали ее, подкидывали в воздух, ловили в свои объятия, и все кружилось вокруг – вместе с ней, опьяненной от счастья. Она не имела права быть счастливой, но была счастлива как никогда в жизни.

– Вы, вы! – задыхаясь, воскликнула Мод, когда после очередного взлета, он опустил ее на землю. – Вы сошли с ума, сэр!

Но глаза ее блестели, на губах расцвела улыбка, она уже сама устремлялась за Кардоне, стараясь попасть в такт, в который и он не очень-то попадал, охала, ахала и смеялась. Танцующая рядом пара начала повторять их движения, лютни зазвучали быстрей, и феерия танца закружила, лишая разума. После очередного, неизвестно какого по счету круга Кардоне поставил Мод на землю, схватил за руку и потащил куда-то за собой, и вскоре они стояли в густой тени огромного бука за углом дома и целовались… будто провели в разлуке тысячу лет и никак не могли оторваться друг от друга.

– Ты придешь ко мне сегодня? Ночью? – шептал он. – Я стану охранять тебя всю ночь, моя леди…

Мод растерялась. Ей хотелось быть с ним, но… они уже не одни, Агнесс и Мэри наверняка заметят ее отсутствие. Ей следует сейчас находиться возле раненого, а не наслаждаться объятиями Кардоне, греховными объятиями. Девушку будто обдало холодной водой.

– Это невозможно… невозможно…

– Отчего же? – спросил он. – Моя комната в стороне от прочих, мы сохраним нашу тайну. Верь мне, моя леди… Идем, – он еще раз поцеловал ее и, взяв за руку, повел к постоялому двору. И, уже стоя перед дверью, повторил: – Я буду ждать тебя, Мод…

«Ему проще – у него нет компаньонки, слуга его, в отличие от Мэри, не ночует с ним в одной комнате, ему не нужно заботиться о раненом, он не связан обетами с другой женщиной… Или связан?»

Она не ответила, проскользнула в распахнутую им дверь и в полном смятении поспешила наверх, ее ждали насущные заботы.

Мод еще раз взглянула на спящего Роджера, попрощалась с Джоном Потингтоном, занявшим ее место, взяла свечу и вышла в темный, тихий коридор. Она шла медленно и осторожно, чтобы под ногами не заскрипели половицы, и гадала, за какой из дверей, мимо которых проходила, спит Кардоне.

Весь вечер Мод уверяла себя, что поступила правильно, отказав ему, но сожаление не оставляло ее – ей хотелось быть с ним в эту ночь. Она даже сердилась на Кардоне за то,