Тайна белого пятна - Михаил Михеев

Зимовку она перенесла легче, чем ожидала. Отвесные стены надежно защищали от ветров и метелей. Горячие подземные ключи, впадающие в озеро вблизи избушки, не давали замерзать воде, – всю зиму там дымилась пoлынья, из которой Зина брала воду. Дров хватало, печь топилась целыми днями. Зайцы, рябчики и тетерева в провале не переводились – к обеду всегда была аппетитная, свежая дичь. Правда, мед и кедровый жмых приходилось экономить, но Зина не чувствовала себя голодной.

Работа над проектом не давала скучать по вечерам, Она старалась не думать о доме, не расстраиваться попусту... и за редкими исключениями ей это удавалось.

И только увидев первый подснежник, расчувствовалась.

Согревая в огрубевших ладонях скромный лиловый цветочек, расплакалась, первый раз не стыдясь своей слабости.

Зима, долгая нудная зима закончилась!

Взломало и унесло тонкий лед на озере. Зина опять начала посылать свои "водотелеграммы", которых заготовила за зиму более десятка.

Не может быть, чтобы хоть одна из них да не попала людям на глаза!

Робинзон находит Пятницу

Наконец основные линии фронтона определились на рисунке.

Зина отложила шиферную плиту и только тут вспомнила, что нарушила строгое расписание: еще не купалась и не завтракала.

Обязательно каждое утро она занималась физзарядкой. Для этого на опушке среди кустов была расчищена небольшая спортплощадка. Имелись и "спортивные снаряды" - две гальки и круглый – в полметра диаметром – валун.

Зина решила, что в ее жизни обычный комплекс физических упражнений мало подходит, и поэтому придумала себе упражнение потяжелее: каждое утро катала по площадке тяжелый валун. Круглые гальки поменьше заменяли гантели.

После зарядки, как и полагалось, следовала водная процедура.

Как только стаял снег и унесло лед, она начала купаться в озере и делала это каждый день, независимо от погоды.

Верхушка "купального утеса" – скалы, метра на три возвышающейся над озером, – была залита солнцем. С ощущением почти языческого восторга Зина раскинула руки навстречу теплым лучам. Наклонившись, оттолкнулась и почти без плеска врезалась в бирюзовую воду...

Стоя по колено в воде, Зина выжала волосы: за зиму они отросли, и она больше не подрезала их. У нее появилась расческа, причем весьма оригинальная. Еще осенью ей удалось застрелить в лесу здоровенного филина, вздумавшего охотиться за зайцем в провале. В пищу филин, понятно, не годился. Она отрезала у него крылья, решив, что ими удобно обметать стены. Затем невольно обратила внимание на грозно загнутые когти, подумала и отрезала обе лапы. Расправила их, связала вместе ремешком, высушила у печки, получилась хорошая удобная расческа с шестью надежными, отполированными зубцами.

Одеваться Зина не торопилась. Ее городская одежда пришла в негодность, а неуклюжая меховая была терпима только зимой. Она так наскучалась за зиму по солнцу!

И сейчас ей нравилось каждой клеточкой чувствовать упоительный свежий воздух, впитывать солнечные лучи.

Она ограничила свой наряд короткими трусиками из заячьих шкурок, решив, что отдает этим достаточную дань и приличию и цивилизации. Здесь можно было не бояться попасть в положение рубенсовской Сусанны, а с мнением зайцев она решила не считаться.

День начинался как всегда.

После завтрака она пойдет в лес, затем будет готовить себе обед. Вечером исправит на макете фронтон главного входа.

Так думала Зина, сидя возле очага и поглядывая на закипающий котелок.

Внезапно с озера, приглушенный расстоянием, донесся гортанный крик. Она прислушалась... Крик повторился.

Это кричали гуси.

Торопясь, Зина накинула коротенькую куртку-безрукавку, – чтобы не оцарапаться, продираясь сквозь кусты, – схватила самострел и кинулась по тропинке в лес.

Гуси не так-то уж часто залетали в провал и всегда были желанной добычей. Это была солидная птица, достаточно осторожная. Охотиться на нее было куда приятнее, чем на глупых рябчиков.

Тропинка вывела Зину к концу озера. Едва впереди блеснула вода, Зина присела. Она еще не видела гусей, но слышала возню на воде, хлопанье крыльев и негромкое довольное гагаканье. Здесь, у берега, была мелкая заводь, ее хорошо прогревало солнце, и она вся заросла травой и камышом. В теплой воде среди травы белело множеетво ракушек, очевидно, они-то и привлекали сюда тиц.

Теперь она уже ползла на животе, волоча за собой самострел. И ноги и куртка ее были мокры от росы. Наконец до берега, на метр поднимавшегося над водой, осталось немного. Зина осторожно подняла голову.

Первым увидела часового – большого серого гусака, который застыл посреди заводи и, вытянув шею, зорко оглядывал береговые кусты. Она терпеливо дожидалась, когда гусак отвернется в другую сторону, и только тогда подняла самострел.

До цели было шагов двадцать, – на таком расстоянии она обычно не промахивалась. Раздался знакомый резкий звук спущенной тетивы. Гусь опрокинулся на бок и отчаянно захлопал крыльями, поднимая снопы брызг.

Остальные птицы шарахнулись на средину озера и остановились. Попятилась – Есть!

Зина кинулась к воде... назад.

У берега лежал человек.

Вначале она опешила. Рассудок ее не хотел согласиться с реальностью того, что видели глаза. Даже мелькнуло: да не бредит ли она?

Подбитый гусь все еще кружился на месте, еле шевеля слабеющими лапами. Гусь был настоящий, существующий наяву. Настоящей была вода, песок под ногами, деревья на берегу.

Глаза ее не ошибались, Значит, настоящим было и тело человека, распростертое у ее ног.

Он лежал ничком, по плечи в воде... Она не видела его лица, только руки, да голову с прядями светлых волос.

Правая рука, вытянутая вперед, застывшими пальцами ухватилась за береговую траву. Очевидно, он пытался вылезти из воды и не смог.

На мягком дне заводи виднелась глубокая борозда.

Здесь человек полз к берегу. Зеленые водоросли покрывали плечи брезентовой куртки и носки сапог. Он лежал здесь давно, вероятно, с ночи и волосы его и водоросли на куртке уже успели слегка просохнуть.

Зина приподняла тяжелое, бессильно обвисающее тело, вытащила его на берег, на траву, и перевернула на спину.

Теперь она видела лицо.

Мертвенно белое, даже голубоватое, каменно застывшее Потерявшие окраску губы сжаты, скулы резко выдались. Справа через щеку, от подбородка к виску тянутся длинные ссадины бледные веки закрыты.

И странно, почему-то именно эти плотно сомкнутые веки убеждали Зину, что человек еще жив. На солнце снова надвинулись тучи, вчерашняя буря могла повториться. Незнакомца необходимо срочно доставить к хижине.

Но как?

Она взяла его под мышки, потащила. Ноги волочились, цепляясь за траву.