Тайны Шерлока Холмса - Джун Томсон

Пожилой дворецкий встретил меня у дверей и, прежде чем отвести к ее светлости, пригласил в лакейскую, где изложил подоплеку дела. Насколько я понял с его слов, леди Фартингдейл, дама весьма преклонных лет, не лишена странностей, которые нередко бывают сопряжены с ее почтенным возрастом. Некогда муж ее служил нашим посланником в Непале, но с тех пор минуло немало лет, и леди давно овдовела. После смерти мужа она вела уединенный образ жизни, редко выходя из дома. Несмотря на огромное состояние, леди Фартингдейл вбила себе в голову, что находится на грани разорения и, скорее всего, закончит свои дни в работном доме. Ничего удивительного, что она стала скаредной. С течением лет кто-то из старых слуг умер, кто-то ушел на покой, а новых она нанимать отказывалась. В конечном счете с ней остался только этот старик дворецкий, мистер Морпет, и пожилая служанка. Чтобы сэкономить на угле, в особняке отапливали лишь несколько комнат, а все остальные покои держали под замком.

Надо сказать, что ее светлость как огня боялась воров и потому имела обыкновение прятать деньги и драгоценности в самых неожиданных местах. Морпет рассказал мне, как однажды обнаружил брильянтовую брошь в коробочке для чая, а мешочек с соверенами – под цветочным горшком.

Морпет не брался судить с уверенностью, что именно привлекло внимание вора к поместью – сплетни одного из бывших слуг или же удаленное положение особняка. Так или иначе, за два дня до того как я получил письмо, случилось то, чего опасалась леди Фартингдейл: в дом проник вор.

Поскольку б́ольшая часть ценных вещей была спрятана в таких местах, куда не догадался бы заглянуть и самый хитроумный злоумышленник, ущерб оказался не столь уж и велик. Пропало кое-что из столового серебра, пара золоченых ваз и маленькая деревянная шкатулка, украшенная резьбой в виде драконов, причем Морпет знал, что в ней лежало лишь несколько грошовых безделиц.

Вызвали местную полицию, которая занялась поисками, но так ничего и не обнаружила. Личность вора осталась загадкой. Поскольку украденное не имело особой ценности, представители местной власти решили не обращаться за помощью в Скотленд-Ярд. Увы, ее светлость была столь безутешна, так горевала по похищенным вещам и так расстраивалась из-за тщетности усилий полиции, что Морпет, увидев мое объявление в газете, предложил обратиться ко мне за помощью. А теперь леди Фартингдейл ожидала в гостиной. Ей не терпелось со мной встретиться.

Однако я взял за правило сначала заниматься делами первостепенной важности, а потому попросил Морпета прежде всего показать мне, каким образом преступник проник в дом. Дворецкий отвел меня на чердак. Как он пояснил, иных путей, чтобы пробраться в особняк, у вора не имелось. Ее светлость так боялась ограбления, что все окна, за исключением чердачных, слуги непременно закрывали ставнями, а двери запирали на двойные замки и засовы. Одним словом, поместье напоминало осажденную крепость.

Я вполне допускаю, что в части маскировки и слежки мне еще нужно многому поучиться, но о способах проникновения воров в здания я знаю практически все. Стоило мне увидеть маленькое окошко на скате крыши и аккуратное отверстие возле щеколды, вырезанное в стекле, как я сразу понял, что в особняке побывал Берт Моррисон.

– Тот самый вор, за которым вы гнались, когда свалились с крыши и сломали ногу? – воскликнул я.

– Да, я говорю как раз об этом мерзавце, – ответил Ханнифорд. – У меня не было ни малейших сомнений в том, что в доме похозяйничал именно он. Выглянув из окна, я увидел, что ближайшая водосточная труба находится не меньше чем в тридцати футах, а от крыши до земли – целых пятьдесят футов. Никто другой не смог бы вскарабкаться в кромешном мраке по трубе, а потом подняться по скату крыши к окну: скат был крутой, как склон горы Монблан.

Проворство и гибкость! Моррисон ловок как обезьяна и скользок как угорь. Во время службы в полиции мне довелось расследовать не менее пятнадцати краж со взломом, совершенных Моррисоном, и ни разу я не сумел ни схватить этого молодчика, ни доказать его вину.

Больше всего он любил обчищать оптовые магазины и склады, в которых имелось чем поживиться. Однако, когда в Лондоне становилось слишком «жарко» и ему на хвост садилась полиция, он отправлялся в турне по провинции, где орудовал в основном в больших особняках. Крал он главным образом столовое серебро и драгоценности. Камни вынимал, а драгоценные металлы плавил, чтобы полиция не смогла выйти на него по похищенным вещам.

Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем зрелище наручников, защелкивающихся на запястьях этого подонка. Из-за него я сломал ногу! Из-за него лишился службы и пенсии! Как же я мечтал о том дне, когда он окажется за решеткой. А слава! Не забывайте о славе! Я, скромный частный детектив, арестовываю самого известного вора во всем Лондоне! Да обо мне заговорят все, как говорят о мистере Холмсе.

С этими мыслями я отправился вниз, где меня ожидала леди Фартингдейл. Она сидела в гостиной. Выглядела эта пожилая дама весьма странно. Вся в черном, вдовий чепец… Костлявыми руками, напоминавшими птичьи лапы, она охватила серебряный набалдашник трости, на которую опиралась. Взгляд у нее при этом был острый как игла. Она так и впилась в меня глазами, когда я вошел, – видимо, прикидывала, справлюсь ли я с делом.

Вдоволь на меня насмотревшись, она велела дворецкому выйти, из чего я заключил, что леди Фартингдейл сочла мою кандидатуру вполне подходящей. Откинувшись на подушки, она взяла в руки истертый кожаный кошель и потрясла им передо мной.

«Здесь пятнадцать гиней, – сказала она. – Эти деньги достанутся вам, если вы найдете украденное. Я также покрою все ваши расходы».

Пятнадцать гиней! Представляете себе, доктор Уотсон? Это было больше, чем я получал за три недели, когда нес службу в Скотленд-Ярде[39]. Поскольку я не знал о перстне с рубином, то никак не мог взять в толк, почему скаредная старуха готова заплатить такую сумму за дребедень, которая, по словам Морпета, не стоила больше нескольких фунтов.

«Сделаю все от меня зависящее», – заверил я.

«В таком случае немедленно принимайтесь за дело, – приказала леди Фартингдейл, причмокнув губами. – И запомните, Ханнифорд: я хочу получить назад все, но особенно – деревянную шкатулку. В ней хранится вещь, которая мне очень дорога. Если вам не удастся ее вернуть, больше чем на гинею не рассчитывайте. Вы согласны на такие условия?»

Условия, как вы сами можете судить, были достаточно жесткими, но во мне живет игрок, так что я согласился. Она сунула кожаный кошель под подушку и, дернув шнурок звонка, вызвала Морпета, который проводил меня до дверей.

На следующее утро я первым же поездом отправился в Лондон. У меня уже имелся план действий. Я знал, что Моррисон часто появляется в районе Тоттенхэм-Корт-роуд. Там есть несколько питейных заведений, где он любил пропустить стаканчик-другой и встречаться с дружками.