Неоконченный романс - Валентина Мельникова

Они все еще продолжали танцевать, губы мужчины прикоснулись к ямочке на ее шее, потом спустились ниже, Лена взъерошила его густые темные волосы, прижалась к плоскому животу. Когда Алексей немного отстранился, чтобы взглянуть на ее помутневшие от страсти глаза, она обхватила его шею руками.

— Не отпускай меня, — прошептала она еле слышно.

— Никогда, — ответил он тоже тихо.

Лена провела ему пальцем по переносице, медленно очертила щеку.

— Как я могла тогда ударить тебя? — сказала она едва слышно, дотрагиваясь губами до того места на щеке, где совсем недавно пылала красная отметина — след от ее пощечины.

Ее ласка, казалось, придала ему новое дыхание.

Они не заметили, что кассета кончилась и тишина дома нарушалась только их сбившимся от волнения дыханием. Его поцелуи стали более долгими и требовательными, а прикосновения рук более настойчивыми. И когда пальцы Алексея мягко и нежно коснулись ее груди, она вся изогнулась и подалась навстречу в приглашающем порыве. Его губы сжали через ткань ее сосок, руки скользнули по бедру вверх, увлекая за собой платье. Лена вдруг поняла, что никогда больше не захочет, чтобы кто-нибудь другой касался ее подобным образом.

Ее пальцы запутались в его волосах.

— Алексей, Алеша, — прошептала она, испытывая желание сказать что-то важное, что она никак не могла до конца еще осознать. Закрыв глаза, она снова почувствовала его губы на своей шее, а руку на внутренней стороне бедра. — Я не хочу, чтобы этот вечер закончился, — произнесла она, поняв, что окончательно потеряла голову от запаха его тела, яростных губ и сильных рук.

Он поднял голову и на мгновение замер.

— Но он и не должен закончиться. Я приду к тебе ночью, когда все заснут. Не запирай двери.

Вместо ответа она опустила руку к застежке джинсов, провела по ней пальцами. Алексей сжал ее руку, словно запрещая продолжать, но Лена ощутила его напряжение не только по застежке, еле сдерживающей мощный напор. Его губы с силой впились в нее. Забыв про осторожность, они застыли на месте.

Но в этот момент стукнула калитка, на крыльце послышались шаги и легкое покашливание.

Через минуту, когда Максим Максимыч вошел в комнату, его дочь и сосед сидели друг против друга и молча пили остывший уже чай. В полумраке, к счастью, не виден был яркий румянец на их щеках, растерянное выражение лиц и лихорадочный блеск глаз.

Алексей стал прощаться, и Лена вышла его проводить. На крыльце он на мгновение прижался к ее губам.

— Лена, что же ты со мной делаешь? Почему ты избегала меня эти дни? Что нам мешает иногда встречаться? — прошептал он.

Лена вздрогнула — опять она, как дурочка, попалась на его удочку. Расслабилась, расчувствовалась, а она для него лишь мимолетное удовольствие.

Вот именно, что «иногда»… Ведь только что Эльвира Андреевна рассказывала, как он жонглирует женщинами… Лена решительно отступила от него на шаг.

— Об этом не может быть и речи! Я вам не девка для развлечений. Пошутили, и хватит!

— Что опять случилось? — удивился и рассердился Алексей. — Мы же договорились, что ночью…

— Ни о чем мы не договорились. Все было давно и не правда. — Она развернулась, чтобы уйти, но он с силой схватил ее за руку.

— Нет, милая, я тебе не позволю играть со мной в подобные игры. Я взрослый мужик, и ты не девочка. Мы хотим друг друга, это очевидно. Так почему не доставить друг другу удовольствие в постели?

Она вырвала руку, с яростью посмотрела ему в глаза и отчеканила, как приговор:

— Для редких постельных встреч, я думаю, другие желающие найдутся, а меня прошу оставить в покое! — и, не попрощавшись, убежала в дом.

Алексей с досады сунул сигарету в рот не тем концом, выплюнул и, скомкав ее в руках, со злостью швырнул в кусты.

Дома Лена постелила отцу на диване в гостиной, заплела волосы в толстую косу, намазала лицо ночным кремом. Ее до сих пор трясло мелкой дрожью от пережитого унижения. Ни за что и никогда она не позволит этому негодяю обращаться с собой подобным образом. Пусть ищет себе девок в другом месте, если уж сильно приспичит.

Отец лежал на диване, просматривая какие-то бумаги. Увидев спустившуюся сверху дочь, весело улыбнулся:

— А знаешь, Лена, мне здесь начинает нравиться. Правда, так и не успели поговорить, но, думаю, у нас еще достаточно для этого будет времени.

— Конечно, папа.

Пожелав ему спокойной ночи, она ушла спать, предварительно проверив все запоры на входной двери.

Поднялась Лена на порожке зари, пробивающейся багрянцем над темными увалами тайги. Отец, живший еще по московскому времени, похрапывал на диване.

Девушка оделась в короткие белые спортивные трусики, широкую длинную футболку и кроссовки. Завязав волосы в хвост, она натянула на лоб широкую эластичную повязку, чтобы волосы и пот не мешали во время бега. За спину повесила большой рюкзак.

Выйдя на крыльцо, Лена окликнула Рогдая. Он вылез из конуры, сладко потянулся, зевнув, показал черную пасть с мощными клыками. Выскочив на тропу, мощными прыжками пес помчался через березовую рощу. Изредка он останавливался, оглядывался, словно приглашал хозяйку порадоваться вместе с ним бодрящему воздуху, ярко-зеленой листве, наступающему новому дню.

Лес еще спал. Стоя по колено в тумане, березы и пихты лениво опустили ветви, на них дремала обильная роса. Где-то внизу глухо и сонно ворчала река, упрятанная в холодное ущелье. Стоял тот глубокий и задумчивый покой, который способен врачевать истерзанные души.

Лена присела на поваленный весенним ураганом ствол гигантского кедра. Вывороченные из земли огромные корни в утреннем сумраке напоминали лапы нелепого сказочного монстра. Рогдай принялся деловито рыться в корнях и спугнул бурундука. Тот, мелодично свистнув, стрелой промчался по стволу. Пес бросился к дереву, но полосатый шельмец был уже недосягаем. Шум всколыхнул тайгу. Тут же отозвалась «лесная милиция» — кедровка. Заверещав, как базарная торговка, крупная пестрая птица снялась с ближайшего дерева и понеслась в глубь тайги, попутно извещая лесных обитателей о приближении собаки и человека. Сердито прикрикнув на лайку, девушка подхватила рюкзак и, свернув с тропы, побежала вверх по горе. Серая полоса курумника — огромного скопления камней, густо покрытых разноцветными лишайниками и мхом, — широко опоясала подходы к вершинному лесу. Передвигаться по камням можно только прыжками, рискуя поскользнуться. Но зато выше есть прекрасные поляны с молодой сочной черемшой. Салатом из нее она хотела вечером угостить отца.

Лес тем временем оживал с каждой минутой. На вершине высоченной пихты запел зяблик. Его песенка коротка, нетороплива и мила, как переливы горного ручья. Зачирикал, поспешая, поползень, в стороне зазвучала веселая нотка разукрашенного щегла, потом в птичий оркестр ворвался барабанный стук дятла, сердито и резко, как расстроенный саксофон, крикнула скандалистка-сойка — и пошло-поехало расчудесное звучание стоголосой птичьей симфонии Вместе с солнечными лучами прилетел в тайгу шаловливый ветерок, зашумел листвой осин у реки, раскачал неловкие туманы. Сильнее загудела проснувшаяся река, над порогами вспыхнула минутная радуга-семицветка и погасла, а по лесному царству уже неслись сотни новых звуков, один прекраснее другого.