Бродяга Гора - Джон Норман

— Понятия не имею, — честно признался я. — Это какой-то дурной сон!

— Мужчины и женщины имеют свои достоинства и свои недостатки, но каждый хорош именно на своем месте. Достойное в мужчине является недостатком в женщине, и наоборот. Мнение же о том, будто мы одинаковы, совершенно несостоятельно.

— Может быть, и так, — сказал я.

— Почему ты позволяешь робким, лживым и мелким людям навязывать тебе свои взгляды?

— Не знаю, — отозвался я.

— Где доказательства того, что провозглашаемые ими принципы верны?

— Я не встречал таких доказательств.

— Следуя подобным принципам, человек оказывается в разладе с самим собой, а это приводит его к мучениям, физическим и духовным. Расстройство здоровья способно укоротить жизнь. Можно ли считать верными принципы, руководствуясь которыми человек приводит себя к краху? Не являются ли они порождениями больного воображения? Неужели самообман и нелепое самоограничение должны считаться нормой?

— Не знаю!

— Прошу прощения, если я тебя смутила.

— Ступай в свою комнату.

— Ты отказываешь мне как женщине?

— Отправляйтесь к себе, мисс Хендерсон.

— Слушаюсь, — ответила Беверли, — ты ведь меня содержишь.

С этими словами она повернулась и направилась к лестнице, но у подножия ее вновь обернулась ко мне.

— Я все еще готова отработать свое содержание.

— Ты земная женщина, так что тебе необязательно отрабатывать содержание.

— Отведи меня на рынок.

— Зачем?

— Может быть, какой-нибудь мужчина пожелает меня купить.

— Но ведь я не отказываю тебе в свободе.

— Ты поступаешь гораздо хуже: отказываешь мне в рабстве.

— Ты начинаешь меня сердить.

— Тогда избей меня, изнасилуй и посади на цепь.

— Иди в свою комнату и не гневи меня, — предостерег я.

— Следует ли мне раздеться и ждать, когда ты захочешь воспользоваться мною?

— Этого не будет.

— Ясно. Ты благородный землянин, и наедине с тобой порядочной девушке ничто не угрожает.

Я промолчал.

— А на девушек из таверны твое благородство не распространяется?

— Они всего-навсего рабыни.

— Понятно, — сказала Беверли. — Знал бы ты, как я завидую этим жалким созданиям.

— Не завидуй, не стоит. Ты не знаешь, каково быть рабыней.

— Я была рабыней, — напомнила она.

— Тебя всего лишь выставили на продажу. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, каково быть настоящей рабыней.

— Надень на меня ошейник и научи этому.

— Ты женщина с Земли, — повторил я. — У меня нет намерения тебя обижать.

— Большое спасибо, — язвительно произнесла Беверли. — Как тебе будет угодно, ты ведь меня содержишь.

Я потянулся к кошельку, чтобы дать ей денег, открыл его и удивленно поднял брови.

— Что такое? — спросила она, заметив мое изумление.

— Да вот… Ничего подобного у меня еще не было! — С этими словами я достал из кошелька какой-то незнакомый предмет.

— Что это?

Я медленно повертел пальцами осколок полированного камня. Похоже, будучи целым, он имел форму конуса. Фрагмент размером примерно с кулак имел желтоватый цвет, с прожилками и осветлением, особенно заметным на месте скола.

— Что это? — повторила Беверли.

— Уверенности у меня нет, — ответил я, — но сдается мне, это топаз.

Купив все, что нужно, я вернулся домой, закрыл за собой дверь и запер ее на засов.

— Кто там? — крикнула с верхнего этажа мисс Хендерсон.

— Это я, Джейсон. Рабыня не в счет.

— Кто?

— Разве не ясно? Рабыня. Я зову ее Лола. Мне это имя показалось подходящим, поскольку именно так ее называли в Доме Андроникаса.

— Кто это? — спросила Лола, и я улыбнулся про себя. В присутствии постороннего мужчины она никогда не позволила бы себе столь вольного вопроса.

Мисс Хендерсон стояла на вершине лестницы, пребывая в полном ошеломлении. Купив рабыню, я, похоже, выбил ее из колеи.

— Хорошенькую женщину держишь ты в своем доме, господин, — заметила Лола. — Причем, как я вижу, без ошейника. Похоже, Джейсон, с того времени, как мы виделись в Доме Андроникаса, ты не слишком изменился.

— Нахальная рабыня! — воскликнула мисс Хендерсон, покраснев от гнева. Это было особенно заметно, поскольку с той самой ночи, когда я запер ее в чулане, она не носила больше домашней вуали.

Заметив, что Лола обратилась ко мне по имени, я решил, что это обойдется ей в пять дополнительных ударов плетью.

— Нужно сделать покупки, — сказал я мисс Хендерсон, — Займись этим.

— Не хочу, — заявила Беверли.

— Займись этим! — повторил я, повышая голос.

— Да, Джейсон, — сердито отозвалась она, после чего спустилась по лестнице, взяла из ящика кухонного шкафа несколько монет, подняла засов и ушла.

Я снова запер дверь.

— По крайней мере, — промолвила, поглядев на меня, Лола, — моя рабская доля не будет тяжелой.

Я нашел ее ближе к полудню, во время обеденного перерыва, когда прогуливался забавы ради по портовому рынку. Там по дешевке продавали девушек, среди которых попадались и настоящие красотки, а смотреть, как продают красивых женщин, приятно каждому мужчине.

Она, нагая, стояла на коленях на грубых смолистых досках помоста для торговли. Было жарко, и на шершавом дереве выступали капельки смолы. На запястьях женщины красовались кандалы, короткой цепью прикрепленные к ввинченному в доски массивному железному кольцу.

— Никак Лола! — невнятно пробормотал я, поскольку рот мой был набит еще непрожеванным мясом.

Узнав меня, девушка вздрогнула. Торги еще не начались.

— Сколько хочешь за эту? — спросил я торговца, державшего ключи и плеть.

— Десять медных тарсков.

— По рукам, — сказал я.

— Нет! — крикнула она.

— Заткнись, шлюха! — рявкнул на нее работорговец.

Я достал из складок туники монету соответствующего достоинства. Кошелька у меня с собой не было, ибо я, как правило, не брал его с собой на работу.

— Не продавай меня ему, — взмолилась девушка, — пожалуйста!

В ответ торговец наградил ее увесистым пинком, и она умолкла.

Получив деньги, купец снял с нее оковы и ошейник.