Избранник Божией Матери. Преподобный Иосиф Оптинский: житие и наставления - В. Н. Карагодин

и есть, но не такие и те ради Бога; только то горе, что мало заботимся о вечности и не терпим и малого упрёка словом. Мы сами увеличиваем свои скорби, когда начнём роптать. Во всём нужно терпение и великодушие, как кораблю якорь, чтобы во время бури не разбился о камень».

Как приобретается полное безстрастие? — спросили старца. «Полным смирением», — ответил он.

Спросили старца, что означают слова апостола: мудрствуяй день — Господеви мудрствует, и не мудрствуяй — Господеви не мудрствует, — выходит, что и исполнять и не исполнять всё равно. «Нет, — ответил старец, — св. апостол это сказал, чтобы мы никого не осуждали, потому что никто не знает, что кроется внутри у человека. Апостол дальше и прибавляет: ядый не ядущего да не укоряет и неядый ядущаго не осуждает. Один, как будто, видимо всё исполняет, но, может быть, делает это холодно, или превозносится, а другой ничего не исполняет, но укоряет себя, кается, смиряется и за всё благодарит Бога».

Батюшке рассказали про одну барыню, которая умерла без напутствия, потому, что в её приходе был священник, о котором она знала много нехорошего и не захотела у него приобщиться. Старец пожалел умершую и сказал, что не должно смущаться жизнию иерея, так как рука его только действует, а таинство совершает благодать. При этом он рассказал, как один преподобный, заболев к смерти, пожелал принять св. Таины. Ближайший иерей, которого нужно было позвать, был очень порочной жизни и, казалось, совсем недостоин носить священство. Преподобный несколько смутился, но затем, победив этот помысел, призвал его. Во время причащения Господь сподобил его такого видения: он видел, что его приобщили ангелы.

Один священник писал старцу, что умершая в его приходе девица является своей подруге, прибавляя, что последняя ещё совсем юная, чистая и невинная. Старец на это ответил ему, что блаж. Диодох советует не доверяться даже истинным благодатным явлениям. Господь не взыщет за то, видя что люди делают это не из презрения к Богу, а чтобы не поддаться вражескому обману. Один киево-печерский подвижник увидел в своей кельи молящегося ангела и рассудил: если бы он был от лукавого, то не молился бы. Тогда этот мнимый ангел стал уже давать ему такой совет: ты теперь сам-то уж не молись, потому что отныне я за тебя буду молиться. Подвижник послушался и впал в прелесть, от которой едва только был избавлен молитвами преподобных отцев.

На этом основании и девица А-ия может говорить являющейся: хоть ты и молишься, а я всё-таки не могу верить тебе, и прошу тебя не являйся ко мне, ибо я великая грешница и недостойна благодатных явлений. И пусть она усерднее молится Богу, чтобы Господь избавил её от этих явлений, ибо в них кроится большая опасность. Ещё прибавлю: не имеет ли А-ия о себе хотя тонкого мнения, что она исправно живет. Если имеет, то вот и причина, почему враг приступает к ней с искушением. Все великие святые считали себя грешными и окаянными паче всех людей и только через такое смирение они и сделались угодными Богу. А что умершая является в небесной одежде и светлою — это пустяк».

Тому же иерею старец писал: «Вы пишете что у вас некоторые занимаются врачеванием от укушения змей, употребляя для сего молитвы. Нужно бы вам эти молитвы просмотреть. А то бывают молитвы или бессмысленные, или даже с примесью хулы. Такие молитвы только радуют бесов, от которых, может быть, и помощь некая бывает. Должно молиться молитвами, принятыми в употреблении св. Церковью, и притом прочитывать их приличнее иереям Божиим, а не простому народу».

«Просите дать вам наставление об избавлении от рассеянности во время молитвы. Чтобы совсем не рассеиваться на молитве, для нас, грешных людей, невозможно. Но всё-таки должно стараться по возможности собирать свой ум, заключая его в слова молитвы, т. е. вникать в каждое слово молитвы. Холодностью и окаменением смущаться не следует, а продолжать понуждать себя к молитве, сознавая себя недостойным утешения и умиления. Если молитва холодна, то из этого не следует заключать, что она и неугодна Богу, а иногда даже такая молитва вменяется человеку в подвиг, если только человек смиряется и всячески укоряет себя перед Богом».

Духовная высота смиренного Старца

Уча других терпению, смирению, незлобию и всему необходимому для христианского расположения души, старец Иосиф первый сам подавал пример в исполнении всех этих добродетелей. Всякие скорби и неприятности он переносил с таким благодушием и спокойствием, что посторонние и не догадывались даже, какие испытания он имел.

Случалось, что ему с возмущением указывали на некоторые поступки других, явно вредные или производящие смущение. Старец и в таких случаях кротко говорил: «Что же делать? Надо потерпеть; нам от этого вреда не будет, а польза большая, если со смирением перенесём». Нередко говорил: «Бывает и ревность не по разуму; или: не знаете коего духа есте». На оскорбляющих он никогда не гневался и даже как будто вовсе не замечал дурного.

Когда приходилось на исповеди каяться в осуждении лиц недоброжелательно к нему относившихся, то старец обыкновенно говорил: «Осуждать не нужно; ведь это не они, а враг их возмущает, а за них молиться надо». Так проникнут он был смирением и так крепок был он духом.

Он одинаково спокойно принимал и честь, и бесчестие, и с таким же глубоким смирением относился и к похвалам. Когда ему передавали чьи-нибудь похвалы или выражали своё удовольствие по поводу какого-либо его возвышения, он всегда на это отвечал: Сие да мудрствуете в вас, еже и во Христе Исусе. Один раз ему сказали: «Вот вы, батюшка, всегда уклоняетесь от чести, а она сама за вами следует». Старец на это серьёзно ответил, глубоко вздохнув: «Да к чему это? На что это нужно? Впрочем, — прибавил он, — как не должно искать чести, так не должно и отказываться от неё живущим в обществе для пользы других. Налагаемая честь есть также от Бога».

Как сказано было выше, внутренняя духовная жизнь старца была для всех сокровенна. Одно только известно достоверно, что он занимался внутренней молитвой, или так называемым «умным деланием». Его ближайший келейник, которого старец не стеснялся, рассказывал, что входя по какому-либо делу в келию старца, он часто заставал его творящим молитву Иисусову. Батюшка, лежа на кровати, с великим благоговением и сокрушением сердечным, полушепотом произносил слова молитвы, особенное ударение делая на словах: Господи, Иисусе