Ирландия. Прогулки по священному острову - Генри Воллам Мортон

Время от времени из магазина выходит человек и медленно пересекает пустую главную улицу. Мне сказали, что он — местный Мидас: у мистера Мэлони в банке двадцать тысяч фунтов. Деньги лежат там мертвым грузом. Инвестировать их мистер Мэлони не собирается. Ему и в голову не приходит сделать что-то для оживления или улучшения жизни в городе. Церковные колокола исправно отбивают время.

Во многих отдаленных шотландских городах и деревнях всегда найдется более или менее разговорчивый старичок, который, если ему поднесут стаканчик виски, расскажет вам, как он почти изобрел то-то и то-то, и это изобретение сделало бы ему состояние, но — увы! — как только он его собрался запатентовать, кто-то другой опередил его и снял сливки! В отдаленных ирландских городках его «коллега» специализируется в генеалогии. За кружкой портера он расскажет вам все о местных предках. Он стоит в пивной Майка Финнигана и размышляет о родословных. Он знает все о каждом.

— Видите вон того человека? — спрашивает он, наполовину развернувшись от стойки бара и указывая трубкой на мужчину на улице. — Это Пэдди Миллиган, он ворует овец!

— Что? — изумляетесь вы. — Он ворует овец?

Лицо собеседника мрачнеет, и он торжественно заявляет:

— Ну конечно, ведь его деда повесили за кражу овцы!

Его деда! Вы едва удерживаетесь от смеха. Только потому, что несколько поколений назад предка человека варварски повесили за кражу, его потомок обречен ходить по улицам современной Ирландии с клеймом вора! Интересно, сколько бед в Ирландии произошло из-за того, что люди смотрят в прошлое, а не в будущее, либо не желают забыть старых обид и сыплют соль на раны. Патриот скажет, возможно, что у Ирландии никогда не было ничего, что давало бы ей возможность смотреть вперед, и поэтому стране ничто не остается, как оглядываться назад. Верно ли это? Такая привычка жить в прошлом свойственна гэльскому уму. У горных шотландцев это проявляется особенно ярко. И такой настрой всегда сопровождает страсть к генеалогии.

Даже в наше время в Керри уважают носителей благородных имен, — пишет Падрейк Колум в «Дороге вокруг Ирландии». — Владельцы магазинов в маленьких городах — даже они — благоговеют перед ними. Человека въезжающего в город на осле, с уважением примет владелец магазина, который мог бы дать приданое в тысячу фунтов его дочерям. Этот приезжий — представитель старых родов, О’Салливан или Макгилликади, и у него манеры, осанка и hauteur[12]аристократа.

Однажды вечером на дороге я разговаривал со стариком-пенсионером, выезжавшим из города в тележке, запряженной ослом. К нам подошел молодой человек. «Он принадлежит к одной из старинных фамилий», — с придыханием сказал юноша о старике. «Совершенная правда, — подтвердил пенсионер. — Я из старой породы и могу проследить генеалогию своего рода за триста лет, и даже дальше. Шеймус Уа Монгейн — так звучит мое имя на ирландском языке».

Пропасти в горах заполняются голубыми тенями. Перед самым заходом солнца наступает тишина, в воздухе чувствуется волнение, даже птицы не поют, ничто не шевелится, только облака меняют цвет, и ветер стонет среди камней. Даже приезжему и иностранцу кажется, что весь мир ждет звука горнов, которые потрясут тишину, и с гор спустятся старые боги Ирландии.

Хотя в деревне колокол может звонить «Ангелус», вечерняя печаль в горах — языческая печаль — струится из-под корней национального сознания. Вы смотрите на камни. У них странная форма — в сумерках они похожи на лежащих мужчин, — и вы думаете, что если бы сейчас кто-то произнес волшебное слово, камни бы зашевелились, тяжело поднялись и пошли бы, вооруженные копьями. Люди узнали бы в них Кухулина, героев Красной ветви, Фергуса Мак Ройга, Келтхаира и трех великих сыновей Усны.

Внизу в темнеющем городе нет ничего, лишь звонит колокол часовни. И делать нечего, остается только пить, смотреть на языческие горы и погружаться мыслями в прошлое.

2

День за днем ходил я среди руин большого дома возле дороги. Вокруг было тихо и таинственно. Сорняки задавили сад, но розы все еще цвели. Все, что я знал о большом доме, — то, что во время «беспорядков» владельцев отсюда прогнали, а нерегулярные войска сожгли дом. Неподалеку, в кустах, я обнаружил руины старинной стены и башни — все, что осталось от крепости. Судя по всему, это место было обитаемым несколько столетий.

Мертвый дом заинтересовал меня. Я бродил здесь, оглядывая закопченные стены и вылинявшие обои, на которых заметны были места, где когда-то висели картины. Я видел зияющие оконные проемы, двери, которые никуда не вели, заканчивавшиеся в воздухе ступени. Интересно, что за люди здесь жили и что они сделали, чтобы заслужить это?

Я задавал вопросы и постепенно, по кусочкам, складывал историю дома. В рассказе об этой земле была и история Ирландии.

Когда в 1171 году Генрих II стал отсутствующим ирландским землевладельцем, он оставил здесь управляющим норманнского барона (валлийца по материнской линии, как и многие первоначальные захватчики). Стоящая в кустарнике стена толщиной в шесть футов — вот и все, что напоминает сейчас о замке, построенном этим человеком.

Эта норманнская семья поселилась здесь и если бы не вступила в спор с идеей об английском правлении, то могла бы давным-давно решить пресловутый «ирландский вопрос». Сменилось несколько поколений, и семейство сделалось совсем ирландским. Они говорили по-ирландски, вступали в брак с ирландцами и ирландками, соблюдали брегонские законы (кельтское обычное право), приняли ирландскую систему воспитания чужого ребенка и изменили свою фамилию, став Макферрисами. Вестминстеру очень не нравился союз англичан и ирландцев. Такие семьи назывались «выродившимися английскими». В 1367 году был принят Статут Килкенни. Согласно этому закону, англичанам под страхом обвинения в государственной измене запрещалось жениться или выходить замуж за ирландцев, говорить по-ирландски, носить ирландскую одежду и перенимать обычаи ирландцев. Семье Макферрис, однако, удалось пережить бури трех столетий, пока яркий свет зарева в небе не объявил о появлении Кромвеля и начале войны на уничтожение. Макферрисы переселились в горы. Это произошло в 1653 году.

Новым владельцем имения стал один из пуританских последователей Кромвеля, солдат по имени Бакли. Он взял участок Макферрисов, построил себе дом и прижился на этой земле. Бури эпохи Стюартов он перенес столь же успешно, как пережил времена Плантагенетов его предшественник.

В век Георга семья Бакли позабыла о скромном солдате Кромвеля. Ныне это были знатные джентльмены с картинами Гейнсборо и Ромни на стенах дома, хорошим вином в подвале и с конюшней, где стояли породистые лошади. Дом их предков превратился в особняк с портиком, поддерживаемым коринфскими колоннами. По сравнению с соседями, землевладельцами они были хорошими и популярными. Бывало, они надолго уезжали в Англию, и им туда пересылали ренту. Процесс превращения в ирландцев, за который при Плантагенетах жестоко карали, стал теперь модным явлением. В Англии на Бакли смотрели, как на очаровательных ирландцев. От них ожидали забавных поступков и рассуждений, приперченных сумасшедшинкой. Но они не умели говорить по-гэльски и были убежденными протестантами. (Когда они возвращались в Ирландию, все считали их англичанами.)