Читай по губам... - Екатерина Юдина

— Не знаю, но больше она не зайдет в наш дом.

В голосе Доминика твердость среди которой я различила даже злость. Не знаю почему, но эта фраза подобно мягкой волне немного успокоила.

Чайник закипел и я потянулась за ним, но замерла, ощутив, что Доминик приблизился ко мне. Встал позади, так, что я спиной ощутила прикосновение его торса, и руками оперся о столешницу по обе стороны от меня.

— Больше никогда не говори, что посмотришь на другого, — парень смахнул лямку платья и укусил меня за плечо. Больно. Так, что даже останется след и почему-то этот укус был похож на предупреждение.

— А если какой-нибудь парень будет божественно красив? — на самом деле, для меня не было никого красивее Доминика. Даже самые высокооплачиваемые модели по сравнению с ним казались серыми и безликими. К тому же, фальшивыми, но, все же мне еще немного хотелось позлить Моно. — Бывают же очень красивые парни. Такие, от которых даже не отвести взгляд. Хочется любоваться ими, как картинами. Я, кстати, парочку таких видела в Сорбонне…

Я вскрикнула от неожиданности, когда Моно подхватил меня на руки и, перекинув через плечо, куда-то понес.

— Что?.. Куда ты меня несешь? — моя боязнь высоты осталась неизменной, а Моно, будто издеваясь, подбросил меня, этим заставляя только сильнее вцепиться в него. — Господи, ты же понимаешь, что я пошутила? Я ни на кого смотреть не собиралась.

— Я не люблю шутки. Особенно такие.

— И что теперь? Будешь меня наказывать? — спросила саркастично.

— Да.

— Что? — я встрепенулась. — Теперь ты шутишь? Да? — спросила с надеждой.

— Похоже, что я шучу?

«Нет» — пронеслось твердое у меня в голове и я с опаской затаилась. Моно занес меня в спальню и бросил на кровать.

— Что ты собираешься делать? — спросила, отползая к краю кровати. Увидев, что Доминик достал из шкафа ремень, я широко раскрыла глаза. — Ты меня отшлепать решил?

— Иногда мне очень хочется это сделать.

Моно ладонью сжал мою щиколотку и резко дернул на себя, из-за чего я распласталась на кровати. Прежде чем я успела опять сесть, парень навис сверху и мои руки ремнем привязал к изголовью кровати. Сделал это настолько ловко, будто каждый день привязывал по сто девушек.

Я несколько раз дернула руками, но ремень вообще не поддавался. Слишком крепко Доминик привязал меня.

— Хорошо, будем считать, что ты меня наказал. А теперь, пожалуйста, развяжи, — я прикусила губу и еще несколько раз дернула руками, после чего сделала глубокий вдох и, улыбнувшись, обратилась к парню: — Если развяжешь меня, я пойду и приготовлю тебе чего-нибудь вкусного. Например, мясной пирог.

— Хорошая попытка, но нет, — Доминик сжал мои ноги около коленок и потянул меня вниз, заставляя лечь ровно. После этого он раздвинул мои ноги и разместился между ними, задирая низ моего платья, так что ткань складками легла около моей талии.

Быть в такой позе мне очень неловко. Я бы даже сказала, что чрезмерно смущающе. Из-за связанных рук я ощущала себя беззащитной. Нет, Доминика не боялась, но так странно и непривычно, когда нет даже малейшей возможности прикрыться. Щеки горели даже от того, насколько сильно я была раскрыта перед Моно.

— Отлично. Тогда я вообще ничего не буду тебе готовить. Больше никогда. Будешь опять есть свои полуфабрикаты.

Доминик на мгновение замер, но все же продолжил. Его ладонь легла на мою коленку и неторопливо скользнула вверх, уже даже этим прикосновением вызывая горячее покалывание.

— Ты думаешь, что сейчас можешь ставить мне условия?

Его пальцы коснулись моего лона, из-за чего внизу живота тут же все вспыхнуло и перед глазами заискрилось. Я прогнулась в спине и до боли прикусила губу, таким образом желая сдержать стон. Еще попыталась свести ноги, но, конечно, у меня ничего не получилось.

Сейчас даже ощущения были другими — более острыми, а все потому, что я отчетливо чувствовала, каково это полностью оказаться в руках Доминика. Это немного пугало, но, в тот же момент, дурманило голову вспышками безумных ощущений.

Когда Моно отстранился, я часто заморгала не понимая, что происходило. Неужели все так быстро закончилось? Как оказалось — нет. Все только начиналось.

Уже вскоре Доминик вернулся и своим галстуком завязал мне глаза.

— Слушай, прекрати. Мне уже становится страшно, — я поерзала, вновь пытаясь освободить руки, но из-за этого ремень лишь сильнее впился в кожу.

На самом деле, я лгала. Мне не было страшно. Скорее, неловко и чрезмерно смущающее и именно это подталкивало меня к желанию, чтобы Доминик прекратил, но он явно этого делать не собирался, а я ощущала, как все сильнее горели щеки. Для меня все это слишком странно.

— Доминик… — я резко замерла и позвала парня. Из-за того, что мои глаза были завязаны, я вообще ничего не видела и сейчас поняла, что в комнате воцарилась полная тишина, из-за которой я не могла понять, где был Моно и что он вообще делал. Что задумал? — Так. Все. Немедленно развяжи меня.

— Нет, —  я ощутила, как матрас прогнулся и шершавая ладонь парня легла на мою ногу около лодыжки и совсем медленно скользнула вверх. Движение будоражащее и завораживающее. Заставляющее притихнуть и собой обозначающее начало того, что уже вскоре будет происходить.

— Ты спишь очень крепко. Однажды, я ночью тоже тебя так привяжу, — зашипела, уже сейчас желая мести.

— Попробуй, — равнодушно. Доминик знал, что у меня ничего не получится.  Да и я это понимала, ведь, несмотря на то, что он спал очень крепко, просыпался стоило мне хотя бы перевернуться на другой бок.

Из-за того, что до этого я довольно сильно ворочалась, мне удалось добиться того, что край платья немного опустился вниз, но в это мгновение Моно опять его задрал и сразу же коснулся лона, вызывая острые и вместе с тем тягучие искры, прошедшиеся внизу живота, подобно разрядам молний.

Его руки такие грубые и порой, смотря на них, я не могла поверить в то, что такие жесткие ладони могли с такой легкостью заставлять меня гореть. Не понимала, как их прикосновения вводили меня в состояние лихорадки, когда я просто теряла рассудок и не имела возможности ухватиться ни за одну нормальную мысль. Вообще, то, что происходило между мной и Домиником, напоминало магию. Очень сильную и уже нерушимую.

А его руки, словно проклятье, из-за которого я становилась сама не своя.

Так и сейчас, уже только от того, как он касался моего лона, я еле сдерживала стоны, но, пытаясь удержать хоть какой-то вид сопротивления, сделала попытку пнуть Моно ногой. Вот только, он ее ловко перехватил и, ощутимо сжав ладонью, немного приподнял, после чего коснулся губами лодыжки.

— Доминик… — прошипела, сквозь плотно стиснутые зубы и шумно выдохнула.