Итальянское каприччио, или Странности любви - Нелли Осипова

— Ты куда? — крикнул вслед Андрей.

— Поплыву — проведаю свои джинсы, а то как бы совсем без штанов не остаться.

Джинсы долго не сохли, поэтому в столовую на обед она пришла позже всех.

Цигалев, видимо, давно поджидал режиссера, чтобы увести к себе. Олег Иванович понял, что вторично отвергать гостеприимство неудобно, и перестал сопротивляться.

Аня почувствовала зверский голод, взяла две порции котлет и принялась с жадностью есть, кажется, долгое хождение по строительству и купание требовали немедленной компенсации затраченных сил.

В столовую заглянул малознакомый парнишка, кажется из новеньких, подошел к Андрею, сказал, что сейчас созывается срочное заседание комитета комсомола и что он, Андрей и Натка должны бежать, потому что без них не начнут.

Натка с вызовом взглянула на Аню, встала из-за стола, взяла Андрея под руку и демонстративно прошествовала к выходу.

— Пошли обсуждать, кого выдвинуть для съемок. Делать им нечего. Мы с Олегом Ивановичем уже все решили, — не без самодовольства изрек Паша.

— Просто цирк — комитет комсомола будет давать свои рекомендации режиссеру! — пожала плечами Аня.

— Зато жирную галочку поставят — проведена культурно-массовая работа, — сделал заключение Паша.

Аня отправилась к себе, чтобы поспать до вечера. В вагончике Кати не было, Аня разделась, юркнула под простыню и сама не заметила, как уснула.

Вечером, как обычно, она пришла на волейбольную площадку и с удивлением обнаружила, что Сергей разминается вместе с Катей. Аня помахала ей рукой, Катя улыбнулась, помахала в ответ. Сияющая, светлая улыбка делала ее очень привлекательной, и вся она была какая-то просветленная, похорошевшая, хотя на лице ни грамма краски.

«Неужели и я выглядела такой же в наши первые дни с Николаем?» — подумала Аня и рассердилась на себя: она запретила себе думать о нем — ни хорошо, ни плохо, никак.

— Будешь играть? — спросила Аня.

— Пока нет, — смутилась Катя, — просто учусь. Андрей все еще не приходил, и Сергей после разминки буркнул недовольно:

— Кого возьмем вместо Андрея? Аня заметила режиссера.

— Олег Иванович! — закричала она. — Идите сюда! Вы играете в волейбол? Хотите — у нас есть место на третий номер.

— Ах, вы даже с номерами? — спросил он, но тем не менее без излишнего ломания снял джинсы, перешнуровал кроссовки и вышел на площадку. Принимал мяч он грязновато, зато нападающий удар у него был хлестким.

«Сойдет на пару игр, — подумала Аня, — больше не выдержит, староват». И задумалась: а сколько же ему лет?

Если судить по седым вискам, то за сорок, а если по сухому мускулистому телу, то не больше тридцати.

«Мне-то какое дело…» — отбросила праздную мысль Аня, наблюдая, как забирается в судейское кресло их самодеятельный судья. Он уселся и громогласно объявил:

— Игра на вылет. Подача — слабейшим! — Выбросил мяч на половину соперников команды Сергея и дал свисток.

Мяч был еще в воздухе, когда Аня, поняв, что сможет чисто принять и дать пас, шепнула Сергею: «Бей сразу!», накинула мяч на сетку, и он сочно, с выдохом погасил.

— Потеря подачи, — объявил судья.

Ане удалось сделать несколько хороших нападающих ударов. Она сама чувствовала, что получилось красиво: высоко взмывала в воздух над сеткой, резко выбрасывала ноги вперед и, распрямляясь, била не сильно, но точно в незащищенное место на площадке противника. Каждый раз после удачного удара она ловила на себе восхищенный взгляд режиссера, что приятно щекотало самолюбие и рождало еще какое-то непонятное чувство.

Олег Иванович выдержал уже третью игру, а Андрей все не появлялся.

После третьей партии они сели отдохнуть на скамейку.

— Давненько не играл, — Олег Иванович отдышался. — Я теперь больше в теннис… А вы, наверное, в команде мастеров? — Он закинул руку за спинку скамьи и положил Ане на плечи.

— Нет. Просто люблю. И баскет люблю, но волейбол больше, — повела Аня плечом и, когда он не снял руку, отодвинулась от спинки скамьи. Его рука последовала за ней и легла между лопаток. Аня вздрогнула и вскочила на ноги.

К площадке подошли «прозаседавшиеся». Натка победно и с некоторым вызовом посмотрела на Аню. «Все ясно, — подумала Аня, — кандидатуру утвердили на комитете… Мне это совершенно безразлично…»

— Андрей! — крикнула она. — Давай скорее, мы как раз четвертую партию начинаем! — Обернувшись к Олегу Ивановичу, добавила: — Это вы Андрея подменяли… спасибо! — и легким шагом побежала на площадку.

После вечернего купания Андрей взял полотенце и принялся растирать Аню. Она неожиданно для себя вдруг зажмурилась, выгнулась, как кошка от удовольствия, на мгновение прижалась к нему, взяла под руку, и они пошли с пляжа. Остальные тоже собрались и отправились по домам — завтра предстоял рабочий день.

Натке ничего другого не оставалось, как удовлетвориться обществом Олега Николаевича. Некоторое время Аня слышала за спиной поставленный бархатный голос Олега Ивановича — он рассказывал Натке всякие байки о прославленных киноактерах, фамильярно называя их по именам. Потом они свернули на боковую тропку, и голос режиссера стих.

Андрей обнял Аню за плечи, и ей вдруг стало так хорошо, что она опять прижалась к нему. Он шумно вздохнул:

— Аня!..

— Молчи, — попросила она шепотом, — молчи, Андрюша.

У вагончика Андрей развернул ее лицом к себе и, ни слова не говоря, поцеловал в губы — очень целомудренно и мягко. Аня не ответила, но и не отстранилась, и он стал целовать ее в глаза — медленно, нежно, вглядываясь между поцелуями в запрокинутое лицо, словно спрашивая — можно?

Она обняла его за шею, поцеловала так, что закружилась голова, отпрянула от него и вскочила на ступеньки.

— До завтра, — попрощался Андрей.

Она рассмеялась, словно отгоняя смехом от себя наваждение, и вошла в вагончик.

Кати не было дома. Аня разделась, погасила свет и тут услышала голос Натки, который доносился в открытое окно:

— Андрей! Ты что меня с этим бабником бросил? Весь вечер он на Аньку пялился, будто мало ему таких в Москве, а как со мной остался, так рукам волю дал. Пойдем к реке?

— Мне завтра рано вставать, — ответил Андрей глуховатым голосом. — Аня не сразу даже узнала.

— Андрюша!

Наступила пауза. Аня против воли прислушалась.

— Я же сказал, мне завтра рано вставать, — раздался наконец голос Андрея, но теперь он звучал твердо.

— Тогда ты меня проводи, потом я тебя, потом ты меня… — Несмотря на шутливый тон, в голосе Натки слышалась несвойственная ей мольба.

— Иди домой, Натка, поздно.

— А чего ты не идешь, если тебе рано вставать? — не унималась она.