Наследник Гиппократа - Юрий Корчевский

– Это да.

Инцидент досадный и разрешился благополучно, но осадок остался и настроение испортилось.

А через неделю проверка плановая из горздрава. У сотрудников напряг, лишний раз стараются не показываться на глаза комиссии. Никите что? Он рядовой хирург, ординатор. А главному врачу и заведующим отделениями не сладко. Вроде всё в порядке, но чиновничий глаз устроен по-другому, найти недостатки. Комиссия за тем и приходит. По мелочёвке нашли с десяток нарушений. Но Артём Витальевич калач тёртый, знает, как с проверяющими обходиться. По телефону отзвонился.

– Никита Алексеевич, надо посмотреть представителя комиссии.

– Ага, по итогам осмотра назначить клизму с патефонными иголками на касторовом масле.

– Шутник! Со всем тщанием, понял?

– Есть!

Секретарша завела в ординаторскую проверяющего, мужчину лет сорока. В костюме и галстуке, как у всех чиновников, вроде униформы у них, как на враче белый халат. В глазах высокомерие, даже лёгкая брезгливость. Как же, с Олимпа до простых смертных снизошли. Никита анамнез собрал, осмотрел. Подозрительное образование в левой подвздошной области. Никита попросил мужчину одеться, сам провёл в кабинет МРТ, Магнитно-резонансной томографии. На ухо сказал доктору.

– Смотри тщательно, его Артём Витальевич направил. Подозреваю колоректальную опухоль.

– Да я всегда тщательно смотрю, – буркнул доктор.

– Как результаты готовы будут, ко мне, аллюром три креста.

Аллюр – из кавалерийского жаргона, скорость лошади. Откуда словечко такое выскочило, сам не понял, поскольку живого коня не видел лет двадцать. Через час Вишняков зашёл, в руках томограммы и описания.

– У тебя глаз – алмаз. Опухоль нисходящего отдела кишечника, ещё маленькая, диаметром четыре сантиметра. Как только ты её прощупал?

– Опыт, брателло!

Не объяснять же всем, что ещё в институте не столько по злачным местам ходил, сколько набивал навыки. Конечно, раньше современных симуляторов в помине не было. Шить начал с резиновых перчаток. Делал разрез, сшивал две перчатки, потом наполнял водой. Если подтекало или капало, брак в работе. У настоящего пациента при операции на кишечнике будет несостоятельность шва, кишечное содержимое в брюшную полость попадёт, разовьётся перитонит. Проморгал – получи экзитус, по-русски смерть. И пальпацию делал своеобразно, тренируя чувствительность пальцев. Под толстое одеяло клал разные предметы, нащупывал. Потом предметы прятали товарищи по общежитию, да размером поменьше. Навыки пришли после полугодовых регулярных тренировок. Один раз, ещё на практике, ассистентом на операции стоял. Опытный сельский хирург только кривой иглой ткань прошьёт, а Никита уже узел завязал.

– Ох и зол ты, студент, узлы вязать! – похвалил наставник.

Но ощущения пальцев в дело не пришьёшь. А протокол МРТ – уже документ. Никита отзвонился Артёму Витальевичу.

– Опухоль нисходящего отдела кишечника у вашего проверяющего, на МРТ подтверждено.

– Мать твою! Неси снимки и протокол.

Проверяющий, он же пациент, восседал в кресле в кабинете главного, пил ароматный кофе.

Проверяющий сам по специальности врач, обычного чиновника без специального образования с комиссией не пошлют. Никита, как вошёл, главврачу результат протянул, а главный подбородком на чиновника показывает. Никита на стол документы положил. Проверяющий раз прочитал, бегло. Затем ещё раз, уже медленно.

– Вы хотите сказать, что у меня?..

– Да, солидное образование.

Ударение на первом слоге, в медицине так завуалировано опухоли называют, доброкачественные или злокачественные, без биопсии точно сказать мало кто возьмется.

Проверяющий побелел, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, на лбу лёгкая испарина выступила.

– Химия, облучение, операция? – спросил он.

– Лучше к онкологам обратиться, они спецы.

Из лощёного, высокомерного, чиновник сразу сдулся. Глаза потухли, опустились плечи, как-то вмиг постарел, складки на лице заметны стали. Превращение быстрое и разительное. Никита на минутку представил себя на его месте. В горздраве работает, наверняка повышения ждёт, коли волосатая рука есть. Наверняка семья, ребёнок, жизнь наполнена. И в один момент крушение всего – карьеры, здоровья, счастья. При таких опухолях опухоль удаляют, ставят колостому – временную или постоянную. То есть конец кишки выводят на переднюю брюшную стенку, кишечное содержимое в специальный пластиковый мешочек попадает. Как ни старайся, а запашок есть, неудобств куча.

– Спасибо, – едва выдавил чиновник. Куда посоветуете обратиться?

– В первый молми, кафедра проктологии, – тут же подсказал главврач.

Пока разговор шёл, Артём Витальевич уже телефон профессора нашёл, визитку протянул.

Чиновник тяжело вышел. Артём Витальевич, глядя вслед, изрёк:

– Ну, если ты ошибся, Никита, он тебе в Москве работать не даст.

– Я вылечу первым, паровозом. А следом вы, прицепом, – не растерялся Никита.

– Иди уже отсюда. Как будут новости, я сообщу.

Профессор колопроктологии иной раз приезжал на консультации в клинику, и главврач знал его лично. Через неделю главный позвонил, бросил коротко:

– Зайди.

Ошибиться в медицине запросто. Атипичное течение болезни, казуистические случаи. Но Никита в своём диагнозе уверен был. Однако волнение было, чего скрывать.

– Прооперировали уже твоего пациента. Колоноскопию сделали, биопсию. И на следующий день операция. Обошлось без колостомы. Так что можешь радоваться.

– Радости мало. У человека проблема.

– А ты работу сохранил и реноме.

– Ага, карму не испортил, – улыбнулся Никита.

– Тебе вечно шуточки! Я неделю как на иголках сидел.

– Зато теперь почёт и уважение. Ой, что это у вас там?

– Где?

– Да над головой. Вроде нимб.

– Изгаляешься?

– Ухожу, ухожу.

Настроение поднялось. Если пациент чиновник, это самый плохой вариант. Изведёт вопросами, ссылками на могущественные связи. Так ведь и в самом деле напакостить может. Многовато проверяющих и чиновников развелось на голову одного работающего. Проверять и выискивать ошибки и недочёты у других всегда проще и легче, чем работать руками. А Никита ещё помнил, как работал в районной больнице, приняв полсотни пациентов и сделав операции, совершенно одуревший, пришёл домой и стал стучаться в собственную дверь. А жил один и ключи лежали в кармане. Переутомление, однако. Больным в приёме отказать – грех, но в таком состоянии и ошибки не исключены. Вдруг вспомнился случай. Беседовал он как-то со старым доктором. Отдыхали после операции. Доктор посоветовал: