Наследник Шимилора - Елена Жаринова

— Фраматы об этом ничего не говорили, — я пожала плечами.

— Разумеется! Им не нужны боги. А боги существуют лишь для тех, кому они нужны.

— То есть лишь в воображении? — лукаво улыбнулась я.

Сенс покачал головой.

У меня был еще один вопрос к сенсу Зилезану, но я не была уверена, стоит ли с ним или с кем-то еще это обсуждать. Речь шла о Баре. Обнаружив вчера семь жребиев вместо шести, я поняла, что Бар сжульничал во время жеребьевки. Но зачем? Для чего ему подыгрывать Денису, которого он видел в первый раз в жизни? О моем отношении к этому человеку слуга догадаться не мог, тем более, что я сама не была уверена в сути этого отношения… Так и не решившись поговорить об этом с сенсом, я присматривалась к Бару, но не находила в нем ничего нового. Все то же хитроватое мужицкое лицо, безмятежный взгляд из-под кустистых бровей… Он погонял свою лошаденку и насвистывал мелодию, в которой мне чудилось что-то знакомое.

Надо сказать, Денис принял свое командирство как должное — без лишних фраз, очень сдержанно и деловито. Он выслушал приказ фраматов, прикинул по карте предстоявший нам путь, проверил припасы и лошадей. Кстати, ему удалось помочь бедняге Карамэлю: в знахарском мешочке нашлось редкое снадобье, которое исцеляло самые жестокие язвы. Никто не возражал против того, чтобы тратить это лекарство на коня: всем было понятно, что от здоровья лошади в походе может зависеть человеческая жизнь.

Я украдкой наблюдала за Денисом — точнее, за Ферианом Филтасом. Мне казалось, что тогда, на нашем первом и единственном свидании, я смогла понять, что он за человек: привыкший никого не допускать близко к сердцу, измученный навязчивой мечтой о своей несостоявшейся профессии, в меру циничный, как все врачи. Но я понятия не имела, кого вижу сейчас. Лаверэль менял всех нас, и Денис не мог быть исключением.

Все это, однако, было не так уж важно. Вот если бы я смогла разобраться в себе… Поцелуй, подаренный Сэфу, смешал все карты. Без него любовная история обретала кристальную ясность: даже в другом мире судьба сводит меня с человеком, в которого я тайно влюблена. Рука об руку мы проходим опасный путь и через десять лет возвращаемся на землю — ведь срок контракта у нас истечет почти одновременно. А Сэф покинет Лаверэль на три года раньше нас. Конечно, поцелуй — это еще не отношения. Слишком много, чтобы забыть, и слишком мало, чтобы что-то начать… Хотя с Денисом у нас и того не было.

Весь этот внутренний разлад ужасно стеснял меня. Я боялась встречаться взглядом с Сэфом, а к Денису обращалась исключительно междометиями «э…» и «а…», потому что не могла выговорить его лаверэльское имя — просто язык не поворачивался. Это выглядело очень глупо. Я хотела спросить у Дениса, как его раны, но Нолколеда опередила меня. На собственную неуклюжесть я злилась до слез. Наверное, я выглядела тупой и бессердечной. Просто пока я думала, как поступить, другие уже вовсю действовали…

Единорог был рыжий и очень молодой — почти детеныш. Открытые миндалевидные глаза отражали пламенеющий закат. Тела нигде не было — одна голова, брошенная на дороге. Мы, спешившись, молча смотрели на страшную находку.

Это произошло, когда мы въехали на каменистое плато, залитое красным светом. Вырвавшись вперед, Чаня подбежал к странному предмету, обнюхал его и вдруг, поджав хвост, завыл. От этого воя у меня мурашки пробежали по коже. Мы подъехали ближе и увидели голову убитого единорога.

Принц испуганно вскрикнул и закрыл ладонями лицо.

— Это очень, очень плохая примета, — покачал головой сенс.

— Великий Шан, у кого же хватило жестокости… — прошептала я.

Денис опустился на колени перед останками прекрасного животного, коснулся рыжей шерсти.

— Вы уже видели такое? — спросил он.

Я пригляделась. На лбу единорога был грубо вырезан круг, поделенный пополам. В запекшейся крови я узнала два лица, две маски… Такой же знак мы видели на лбу у напавших на нас в трактире «Медвежий угол».

— Мускары, — с досадой сказал Сэф. — Значит, они не только на границе. Вот интересно, почему нас не предупредили об этом? Сами не знали или не хотели предупредить? Не нравится мне все это, командир.

Денис не ответил, а молодой человек продолжал:

— Похоже, все эти разговоры о невмешательстве — сказки. Лично я чувствую себя фигурой на шахматной доске. И отнюдь не ферзем. Так, жалкой пешкой. Вам не кажется, господа, что все происходящее — большая настольная игра, развлекающая сами знаете кого?

— О чем вы говорите, монгарс? — нахмурился принц.

— Он не в себе, ваше высочество, — ледяным тоном отозвалась Нолколеда. И вцепившись в рукав шелковой рубашки, оттащила Сэфа в сторону. Я слышала, как она шипела:

— Ты спятил! Ты не понимаешь, что фраматы могут нас слушать?

— Пусть слушают, — огрызался тот.

— Вас не устраивают условия контракта, агент? — повысила голос немка. — Что же вы молчали, когда База выходила на связь? Какие проблемы, сейчас ты уже был бы в своей занюханной России.

— А ты, конечно, рассчитываешь получить денежки? И в процветающей Германии открыть на них колбасную лавку? Ну и дура.

— Сам дурак, — совсем по-детски ответила Нолколеда. — А ты…

— Вы, оба, немедленно замолчите! — вдруг резко прервал их Денис. Я и не знала, что он умеет говорить таким металлическим тоном. — Ваши бесконечные перебранки всех достали. В дальнейшем ты, Нолколеда, поедешь со мной впереди, а ты, Сэф, будешь замыкающим. Понятно? Я спрашиваю, вам понятно?

— Понятно, командир, — пробурчал Сэф.

— Повторить приказ, — потребовал Денис.

— Ну что за милитаризм…

— Повторить приказ! Ты!

— Я поеду с тобой впереди, — произнесла Нолколеда.

Денис удовлетворенно кивнул и повернулся к Сэфу: — Ты!

— Я буду замыкающим, — вздохнул он.

— А теперь все по коням, — распорядился Денис.

— Монгарс! — вдруг подал голос принц. — А его… Мы так и бросим здесь, на дороге? Если мы не можем развести костер, давайте хотя бы закопаем…

— Хорошо, — согласился Денис. — Бар! Сделай это побыстрее.

— Слушаю, командир, — бойко отозвался мой слуга.

Покидая страшное место, я поневоле оглядывалась на темное пятно, оставшееся на дороге. Я понимала: убийство единорога — это не просто зверство. Это знак. Точнее, угроза, исходящая от таинственного и тем более страшного врага. Если мускары рассчитывали напугать нас, это у них получилось…

К ночи небо заволокло облаками. Ни одно из многочисленных светил этого мира не смогло пробиться сквозь них. Вокруг стояла непроглядная тьма и тишина, нарушаемая лишь печальным криком ночной птицы.

Было тепло, но мы все равно развели костер: никому не хотелось оставаться наедине с этой первобытной мглой. Денис вызвался караулить, велев остальным отдыхать, но уснуть никто не мог. Ворочаясь на своем походном матрасе, я слышала шепот Лесанта: