Ступающая по воздуху - Роберт Шнайдер

— Да не кричи ты! Тебе больно, но ты несправедлива. Что я могу поделать, если ты просто не в состоянии переступить. Лишь потому, что у тебя не заладилось с Маттео, ты опять вдруг начала цепляться за Амброса. Поговорите друг с другом. Разведитесь наконец.

— Мне уже невыносимо, что он стоит между нами. Я чувствую, он не отпустит меня. Он говорит обо мне…

— Он не говорит о тебе! Никто о тебе не говорит. Вы живете врозь уже много лет. У тебя были свои причины. Чего ты, собственно, хочешь?

Дверь распахнулась, и к ним неестественно широким шагом приблизилась фройляйн Шпигель, она была краснее вареного рака и не вполне управляемо размахивала руками.

— Фу! — она громко перевела дух и улыбнулась Инес. — Сил моих больше нет. А знаете, что делает мой друг, когда мне уже невмоготу. Он запускает руку мне в трусики и треплет мое гнездышко. А потом еще круче!

И ее такой смех разобрал, что она убралась, прервавшись на полуслове, от греха подальше. Инес помолчала какое-то время, прислушиваясь к пению, рвущемуся из души фройляйн Шпигель.

— Поговорим где-нибудь в другом месте, Амрай.

— Я требую от тебя благожелательности. Где сейчас Амброс?

— Благожелательность не вяжется с выкручиванием рук. Я сама выбираю себе друзей. Если ты терпеть не можешь моих друзей, ты и меня не выносишь.

— Где Амброс?

— Хватит тебе терзаться.

— Где он?

— Не в городе.

— ГДЕ??!! Говори, тварь!!

— О-ля-ля! — раздалось из дамского туалета.

— Прости, Инес. Мне, право, жаль.

— Думаю, нам больше не о чем говорить.

— Инес.

— Отпусти мою руку.

— Инес.

— Ты что, слепая, Амрай? Неужели ты вправду так слепа? Ты не знаешь, кто на самом деле Эстер?

Наступило мгновение стоп-кадра. Как будто нажали на «стоп»-клавишу. Замерли руки, губы, даже блеск глаз. Женщины смотрели друг на друга в фотографической неподвижности. Наконец Инес не выдержала. Ее широкий выразительный рот вздрогнул, лавандово-бледные губы уже не обещали никаких связных слов. Инес поняла: все кончено. Она рефлекторно взъерошила рукой свои темносоломенные волосы, уронив их на плечи, сняла с головы обруч и снова надела его. Она отвернулась от Амрай и пошла прочь, спокойно шагая по залу — красивая рослая женщина в элегантном костюме с черным бархатным верхом — и плеща широкой юбкой, переливающейся зеленоватым муаром.

— Ты не можешь отвезти меня домой?

— С чего бы это? — удивился Харальд.

— Извини, Марго. Харальд, сделай такое одолжение.

Тот притворился идиотом, хотя понял будоражащий взгляд сестры. Инес Ромбах схватила пальто и тут же покинула «Галло неро».

В углу возле телефона-автомата мир уподобился забытой депеше. Сначала в голове Амрай все стерла пустота. Потом послания памяти, текст которых давно пропал, нашли наконец своих адресатов. Образы прояснились, из запахов и красок составились телеграммы.

Она увидела ослепительно голубой осенний день и направляющегося к ней курчавого невысокого человека в дешевом плаще. Мужчина подошел и прильнул к ее губам в долгом поцелуе, хотя они вовсе не знали и никогда в жизни не видели друг друга. Она видела, как неоновый свет от фонаря в парке просеивается сквозь окно спальной. Она слышала резкий стрекот цикад и чувствовала запах пота и высохшей травы в жарком мареве летней ночи. Она услышала свой собственный голос:

— Где-то там обитает душа-близнец.

Она осязала влажную простынь, которую Амброс накинул на ее горячее тело. И вот послышались его слова:

— Я буду любить тебя до гробовой доски. И не спать ни с одной женщиной, кроме тебя.

Она взглянула себе под ноги, увидела черные шевровые туфли-лодочки, и ей вдруг пришло в голову, что ступни свои реальные размеры утратили. Туфли были слишком велики, и голова пошла кругом. Пришлось упереться руками в стену. А стена покорно отходила, точно занавеска.

— Могу я чем-то помочь? — раздался в ее ночи долетевший издалека голос Лео.

Художник стоял позади, очевидно, уже минуту-другую и еще раз повторил свой вопрос. На озабоченном лице посверкивали серебряные очки. Когда он коснулся ее локтя, она оцепенело уставилась на него, потом пришла в себя и выбежала из туалета.

— Ребята, я проголодалась, как лесоруб! — воскликнула она, возвратившись к столу, и хлопнула в ладоши.

Марго посмотрела ей в темные, как омут, глаза и поняла все.

— Мауди обрела сестренку. Как вам это нравится?

Тут даже Харальд несколько потупил взор и начал теребить салфетку.

— А вы это всегда знали! Официант! — крикнула Амрай.

Рауль был тут как тут. Она потребовала вина, самого крепкого, самого терпкого. Ела она и в самом деле как лесоруб. Марго молчала, весь вечер просидела молча. Харальд, как никогда, был весь внимание. Ни на секунду не спускал глаз с Амрай. Ему было интересно, что происходит в душе человека, которого только что опрокинули и растоптали собственные иллюзии. И впервые в жизни он почувствовал к Амрай нечто вроде симпатии. Да, сейчас его даже подмывало обнять ее. Руки у него как-то нежно обмякли, да и голос смягчился. Он видел ее помертвевшее лицо, почти с болью смотрел в эти остекленевшие глаза. Хотел было коснуться ее руки, но не коснулся. Такой утешительный жест только заштриховал бы зияющую рану Амрай. Нет, он хотел в здравом ясном уме быть свидетелем загадочного разрушения человеческой души. И ему даже показалось, что он опять слышит свое сердце.

Они уже ушли из ресторана, когда Гуэрри подошел к их столу, чтобы сервировать его заново. Он увидел три большие купюры, нагло торчавшие из салфетки Харальда. Гуэрри инстинктивно вскинул свою дегтярно-черную голову италийского пастуха, дабы проверить: все ли в порядке на стене с образами предков. Так оно и есть: закат висел задом наперед, а лососево-розовый лик Джойи — вниз макушкой.

— Почему он так? Что я ему сделал? — спрашивал Гуэрри у своей причетнической совести. Он вернул портрет в прежнее положение, и веселые рептильные глазки Джойи вновь могли объять все пространство ресторана.

Не согласится ли он продать кофейную чашечку, из которой только что пила девица из телепередачи, — с этим вопросом на него то криком, то шепотом наседал сзади Бойе.

— А чего спрашиватъ-то? Забирайте с собой малышку со всем прибором!

— Нет, только чашку. И, может, ложечку.

— Ах, да провалитесь вы наконец!

Они стояли на площади. Амрай шатало. Марго обнимала ее за плечи. За все время они не обменялись и парой слов, просто стояли и в общем-то ничего не ждали. Харальд зашел в кафе «Грау» спросить, нет ли чего противорвотного.