Сказ про волчьи пары. Счастье со второй попытки - Мария Герман

быть ребенок. Даже несколько. И муж в придачу. Возраст то подходящий. А я уж размечтался. Хвост распушил и готов быть стелиться под ногами. Каков дурак!

Разочарование бахнуло в больнице, куда я полетел на консультацию. Меня так встряхнула эта встреча, что я захотел еще раз обследоваться и по возможности исправить то состояние, в котором пребывал уже много лет подряд. Настроил себе в голове планов, а они все рухнули как карточный домик.

Сначала мне просто не понравился взгляд, который бросил этот докторишка на Паулину. И тон его не понравился. Если бы он встретился мне пару веков назад, я бы со спокойной совестью уже вгрызался бы ему в шею. Но мы жили в цивилизованном обществе и такое поведение не поощрялось. Не просто не поощрялось, но и каралось по всей строгости закона. Так что волчью сущность пришлось усмирить. Да и выяснились более интересные детали про Паулину. Наличие ребенка меня не оттолкнуло. Да и будь у нее другой альфа, я бы так просто не отступил, а поборолся бы за внимание. Но охладило мой пыл другое. Раз ребенок был в больнице, значит имел какие-то проблемы со здоровьем.

Больной ребенок, и взрослый волчара, тоже не совсем здоровый… Разве нужно вот такое двойное счастье да на плечи одной волчицы⁈ Вряд ли. Только эти мысли проскочили в голове, как все эмоции враз выветрило.

Я что-то говорил, а в голове билась только одна мысль: «Отпусти. Не привязывай к себе волчицу, у которой и без тебя забот полно». Я и отпустил. Нагрубил, похоже. Не намеренно. Просто слова вырвались помимо моего желания. Оскорбительные слова для любой представительницы прекрасного пола. Паулина замерла испуганным кроликом. Я видел, что она еле сдерживает рыдания. Развернулась и быстро пошла на выход. Я подорвался и рванул следом. Хотел исправить все. На колени упасть. Прощения попросить. Но не смог подобрать слов. Просто дернул волчицу и закрыл в своих объятиях.

Она вырывалась. Звала на помощь. Просила оторвать меня от нее. А я не мог разомкнуть руки. Меня пытались оттащить, а я лишь крепче сжимал ее в объятиях. Напугал сильно. Рычал на всех сразу, еще чуть-чуть и клыки бы выпустил, чтоб отогнать тех, кто к нам приближался.

Укол в шею я почувствовал слишком поздно. Дернулся, но меня тут же скрутили.

— Тише! Тише! Вас никто не обидит. Поспите немного, а потом мы поговорим.

Я увидел лицо этого грубого доктора и оскалился. Получилось жалко. Не так, как должно звучать от грозного альфы. Но сил во мне не было. Я размяк. Начал заваливаться. Вырвался жалобный скулеж и чья-то нежная рука легла мне на лоб. Я прикрыл глаза и провалился в темноту.

Тело ломило, когда я пришел в себя. Содрогнулся. Я слишком хорошо знал эти симптомы. Горло сдавило. Я не мог вдохнуть. В голове застучали тысячи молотков. Паника заполонила сознание. Нет! Нет! Только не это! Я готов был просить, умолять, угрожать. Сделать все что угодно, лишь бы больше не видеть этих безразличных лиц в белых халатах. То, что они называли лечение, на самом деле было издевательством. Так нельзя обращаться с живыми существами. Никто не достоин такой участи, что ждала таких как я.

Я вспомнил лечебницу и то время, что вынужден был в ней находиться. Мы не лечились. Мы выживали. Да, там не все были в здравом уме. Были и буйные. Они не несли опасности для других. А вот с собой могли что-то сделать. Например, биться головой об стену. И последствия таких приступов были страшными. Я таким не был. Но меня все равно привязывали. Я куда-то рвался. Не знаю куда, но мне надо было бежать. Я должен был что-то или кого-то найти. Но я не помнил кого. Сбегал, но меня ловили. Привязывали, кололи успокоительное. Я сопротивлялся. А потом в один момент перестал. что-то во мне перегорело. Рвение утихло вместе с эмоциями. Я все равно не помнил для чего это надо. Ужасно устал и перестал бороться. Врачи сначала не верили, что я утихомирился. По привычке привязывали к кровати. Кололи успокоительное, от которого скручивало все тело в узлы. Со временем уменьшили дозу. А потом и вовсе перестали. Поглядывали одним глазом, но не думали, что со мной возникнул проблемы. Я к тому моменту уже и не думал как либо сопротивляться. Смирился и стал безразличной куклой на долгие десять лет. И вот сейчас все повторяется. Я снова в палате с белыми стенами. Дернул рукой. Нет, не привязан. Как опрометчиво с их стороны. Попробовал подняться. Голову прострелило болью, но меня это не остановило. Надо сбежать, пока весь тот ад не вернулся. Второй раз в лечебнице я просто не перенесу.

Откинул одеяло и начал вставать. Поморщился. Пробрался к двери и выглянул в коридор. Заметил ее на диванчике. Паулина. Что она тут делает? Волчица облокотилась на собственную руку и задремала. Мне хотелось подойти, помочь более удобно лечь, ведь в такой скрюченной позе ни о каком хорошем сне не шло и речи. Но я не смел. Не имел права к ней приближаться. Она была такой привлекательной, трогательной, нежной, но при этом не лишенной внутренней силы. Я залюбовался и упустил время для побега. Волчица разлепила глаза и сонно уставилась на меня. Я улыбнулся.

— Привет.

— Привет. Как ты себя чувствуешь?

— Все нормально. Мне надо уйти.

— Куда ты собрался? Тимофей, у тебя был какой-то приступ или что-то вроде этого. Тебе нельзя покидать больницу. Я сейчас позову врача.

— Не надо. Паулина, не надо этого делать. Прошу тебя. Мне надо уйти. Я не очень хорошо себя чувствую в больнице.

— Хорошо. Мы уйдет, но только если врач разрешит. Подожди минутку.

Я не успел моргнуть, как снова появился тот неприятный врач.

— Пришли в себя? Как себя чувствуете?

— Все хорошо. Доктор, не знаю как вас по имени отчеству…

— Артур Михайлович

— Так вот, Артур Михайлович, составляйте отказ от госпитализации или что вам там необходимо и отпускайте меня. Я не намерен задерживаться в больнице дольше, чем потребуется на заполнение всех бумаг.

— Вы уверены? Вы были неадекватны…

— Я сам разберусь со своим состоянием. Выпишите меня немедленно.