Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев

с удочкой на самом мосту, болтая в воде босыми ногами, в точности как любой деревенский Ванька. Орднунг, орднунг… Разгильдяйство неистребимо и интернационально.

Похоже, немцы в очередной раз попались непуганые. Точнее, неученые. Что, учитывая момент, и неудивительно. Конечно, ученье – свет, а неученье – кайф, но сейчас это выйдет им боком. Пожалуй, единственное, что пока смущало Сергея, это полное отсутствие времени на подготовку и два блокпоста, на обеих сторонах реки. Ближайший сминался без проблем, а вот со вторым что делать? И это притом, что идея, как уничтожить мост, не имея взрывчатки, в голову пришла моментально. Придется импровизировать.

– Васильич! – Сергей махнул рукой, подзывая сподвижника. – Вот смотри, – тут он изложил ему идею. – Как думаешь, сможем?

– Лихо. Рискованно, но лихо. Помню, мы в свое время тоже… Я бы рискнул.

– Тогда бери свою группу – и на броню! Сейчас объясню всем диспозицию – и погнали, времени нет совсем.

Получилось действительно лихо. Круче, чем даже ожидал Сергей. Возможно, тут сказался менталитет немецкой армии, которая никого не считала себе равной. В принципе, она и впрямь была лучшей из лучших. И будет ею ровно до тех пор, пока русский мужик, проснувшись, не слезет с печки и не достанет из чулана дубинку. А может, все проще. Ведь немецкая армия двадцать лет была маленькой – и очень профессиональной. Когда пришла пора ей становиться грозным вермахтом, вчерашние лейтенанты стали майорами, унтеры – лейтенантами, а рядовые – унтерами. Однако на все дыры людей не хватало, всерьез подготовить новое пополнение не успевали. Рядовых – еще туда-сюда, а вот с унтерами и офицерами проблема. Численность увеличивалась, кадровый голод никуда не делся, и по-настоящему серьезные вояки сейчас ломали оборону деморализованных, но традиционно неуступчивых русских. Здесь же, на охране не слишком важных объектов, сидели отнюдь не лучшие представители германских вооруженных сил. И реакция их была вполне адекватной для необстрелянных толком вояк. Но все это Сергей обдумал и проанализировал куда позже, а сейчас он гнал свой БТ в атаку и молился, чтобы у немцев не нашлось чего-нибудь всерьез противотанкового. А то ведь первым гибнет механик-водитель, его о суровых реалиях войны уже просветили.

Немецкие солдаты повели себя в точности так, как рассчитывал Сергей. То есть, увидев прущий на них танк и сообразив, что на нем не кресты, а звезды, вначале остолбенели, а потом, не мудрствуя лукаво, сиганули кто куда. Водитель рыбкой прыгнул через капот грузовика – с такими навыками ему прямая дорога на олимпиаду. Впрочем, немцы перед войной стали очень спортивной нацией. Позади ревел двигателем второй БТ, за ним поспевал грузовик с людьми. А Сергей, не останавливаясь, проскочил мимо часовых и влетел на мост, молясь, чтоб на такой скорости не слететь с него прямиком в воду.

Въезжая на толстые бревна, танк подпрыгнул. Удержались бы десантники, подумал Хромов, но тело работало без участия мозга, и боевая машина не остановилась ни на миг. Тот фриц, что удил окушков, плюхнулся в воду, и еще до того, как он вынырнул, танк преодолел мост и, отчаянно завывая протестующей против такого насилия трансмиссией, взлетел на невысокий косогор. Крутанулся на месте, злобно пискнув зажатым фрикционом, и целеустремленно попер в сторону блокпоста, на котором уже опомнились и начали разворачивать пулемет.

Хорошо, что они не догадались воткнуть сюда зенитку, подумал Сергей, а в следующий момент пулемет выплеснул из ствола короткий пляшущий венчик пронзительножелтого пламени, и по броне словно ударили десятки кувалд, мелких, но злых.

От грохота заложило уши, а танк, даром что в нем четырнадцать с лишним тонн весу, задрожал. Краем сознания Сергей с удивлением отметил, что металл как раз напротив его лица покрылся вдруг выступами… Но броня выдержала, пулемет, даже в упор, не противник танку.

Пинок в спину. Он так резко остановил БТ, что тот клюнул носом, а потом качнулся назад, вперед, снова назад… У орудия никакой стабилизации, ствол болтается, как говно в проруби. Выстрел! От грохота заложило уши, а снаряд с воем ушел поверх голов немцев, заставив тех, правда, нырнуть в укрытие. С тридцати метров промахнулся, снайпер! Еще выстрел… И без того не слишком уютное пространство внутри танка заполнилось едкой вонью сгоревшего пороха. Еще.

С четвертого снаряда Хинштейн попал наконец в сложенный из мешков с песком бруствер. Вспышка, столб пыли, ошметки тряпок во все стороны. Пулемет заткнулся разом, будто его и не было. Вновь зарычал двигатель, и танк, рывком преодолев последние метры, влетел на немецкую позицию. Сзади поспевали спешившиеся еще до того, как немцы открыли огонь, десантники, но они примчались уже к шапочному разбору. Танк лихо станцевал джигу, перетирая в тесто и живых, и мертвых, и остановился. Опять слишком резко, двигатель чихнул и выключился. И наступила тишина!

– Ну, старшой, ты даешь! – Васильич звонко двинул прикладом по броне и помог выбраться. Самого Хромова ноги не особенно слушались – адреналин резко схлынул, накатилась вязкая, как глина, усталость, в горле пересохло.

– Давать тебе жена будет, – хрипло буркнул он, опершись на теплую броню. – Что стряслось?

– Да ничего, просто отработал, будто за рычагами родился. Я такого даже при Хасане не видел. Нам, верь не верь, стрелять не пришлось. На, держи трофей.

Да уж, отработал. Всех и отработал, и уработал. На гусеницах кровь и чьи-то мозги… Как ни странно, Сергей не чувствовал ни позывов к тошноте, ни брезгливости, которые, если верить многим писателям-журналистам, просто обязаны были проявиться. Но – ничего, абсолютно. Только усталость. Похоже, включилась защитная реакция организма, позволяющая абстрагироваться от происходящего. А Васильич сунул ему в руку флягу и рысцой потрусил в сторону будки обходчика, наполовину разрушенной ударом танковой гусеницы. Возле нее уже копошились его бойцы, стаскивая уцелевшее немецкое оружие. Его оказалось немного, зато – пулемет. Тот самый, похоже, от пуль которого все еще звенело в ушах. Вряд ли сюда выдадут две такие машинки. Васильич его погладил, прямо как женщину, нежно-нежно, а потом без малейшей брезгливости принялся охлопывать карманы давленных немцев. Как-то не вязалось его поведение с моралью среднестатистического красноармейца. Непрост мужик, ох, непрост.

Из-за реки доносились выстрелы. Сергей открутил колпачок фляги, сделал глоток… Вкуса не почувствовал, но по пищеводу прокатилась горячая волна. Водка в жару – то, что надо, ничего не скажешь. Впрочем, адреналин пережжет – и ладно. Еще глоток. Ага, действительно водка, а не поганый немецкий шнапс. Не глядя, он сунул флягу подошедшему Хинштейну, затем достал из танка бинокль и внимательно осмотрел противоположный берег. Не, все нормально. Там