Знаки судьбы  - Лина Диас

Бекс долго сидела на кровати, раскрыв рот. Суровый голос Макса эхом отдавался у нее в голове. Внезапно она услышала сильный порыв ветра, хлопнула дверь. Он вышел на улицу в грозу. Из-за нее.

Господи, что она наделала?

Стоило ей спрыгнуть с кровати, как свет замигал и погас. Ориентируясь по памяти, она распахнула дверь и побежала в гостиную. И замерла на месте, услышав резкий свист за стеклом.

– Это гроза, – послышался из темноты низкий голос Макса. – Наконец-то полил дождь.

Бекс развернулась на его голос, но в комнате было так темно, что она различала лишь смутный силуэт, он стоял у камина, поставив одну ногу на решетку, а рукой опирался о каминную полку.

– Не ищи выключатель, – снова послышался из мрака его голос. Гнева в нем больше не было, он говорил ровным, хладнокровным тоном. – Электричество вырубилось.

Она направилась к нему и выругалась, ударившись ногой о кофейный столик.

– Подожди, – велел он.

Он нагнулся, но она не видела, что он делает. Вспыхнул свет, как будто он зажег длинную спичку. Потом в камине замигал язычок пламени. Должно быть, он заранее заготовил сухие дрова, потому что они быстро занялись, и скоро в камине запылал огонь. Языки пламени отбрасывали причудливые тени на его лицо и на стены комнаты.

Он повернулся к ней спиной.

– Бекс, иди спать. Дом прочный. Можешь не бояться грозы.

Но она обошла кофейный столик и подошла к Максу.

– Макс, ты не дал мне договорить. Я еще не до конца объяснила, почему отказала тебе.

– Я уже достаточно выслушал. – Он устало вздохнул.

– Может, и достаточно. Но я хочу сказать тебе еще кое-что. Возможно, для тебя это не имеет никакого значения, зато для меня очень важно. Я хочу все исправить единственным известным мне способом: сказать правду. Скорее всего, не найдется доказательств того, что в ту ночь на самом деле случилось с Бобби. Но когда гроза закончится и встанет солнце, я позвоню начальнику участка и попрошу его приехать за мной. В участке я дам официальные показания. Потому что дело касается не только меня. Оно касается отца Бобби и его брата. Они заслуживают того, чтобы знать то же, что знаю я. В ту ночь кто-то убил близкого им человека, и они должны знать, какую роль во всем сыграла я. Пусть тратят силы на поиски настоящего убийцы! Я уже объяснила, почему отказалась выйти за тебя замуж, – продолжала она. – Но не объяснила, почему уехала. Бобби умер, и мне можно было больше не бояться, что ты попадешь в неприятности.

Он нахмурился.

– Я как раз об этом думал, когда вышел из спальни.

То, что он хотя бы разговаривает с ней, вселяло надежду. Она отважно продолжала:

– Я уехала, думая, что убила Бобби. Я не сомневалась в этом до сегодняшнего дня, пока ты не доказал мне, что я его не убивала. Я уехала, потому что знала: если я останусь в городе, ты сделаешь все, чтобы помочь мне. Я все обсудила с мамой, и мы решили: единственный способ защитить тебя заключался в том, что я должна уехать.

Он раздраженно покачал головой:

– Вот ты опять твердишь о том, что ты меня защищала. Неужели ты не понимаешь, что это моя работа – защищать тебя? – Он отвернулся к камину. – Точнее, была бы. Если бы ты осталась.

– Вот именно.

Он снова посмотрел на нее исподлобья.

– Об этом я и говорю, – продолжала Бекс. – Ты решил бы, что твой долг – защищать меня, даже после того, как я тебе отказала. Потому что ты такой – хороший, верный, добрый человек, который будет защищать любимую женщину, даже если она убийца. Даже если это будет стоить ему карьеры.

– Мы опять пришли к тому, с чего начали! Бекс, ты для меня гораздо важнее любой работы, любой карьеры. Разве не понятно?

– На самом деле… да. Понимаю. Сейчас. Ты весь день не отвечаешь на звонки твоего босса и рискуешь всем, потому что сидишь здесь со мной и не даешь мне поехать в участок и во всем признаться. Ты делаешь именно то, что я пыталась предотвратить, когда уехала.

Он покачал головой.

Она подошла ближе, положила руку ему на грудь, чувствуя, как под пальцами выступают мышцы.

– Но сейчас я никуда не бегу. Я никуда не ухожу. Я люблю тебя, Макс. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что я тебе не доверяла и много лет назад не позволила тебе решать самому. Но надеюсь, что ты можешь по крайней мере попытаться.

Его взгляд упал на ее руку.

– Бекс, с тех пор много воды утекло. Много всего случилось. Не знаю, хочу ли я идти по той же дороге и ждать, что ты снова раздавишь меня, как тогда. У меня ушло несколько лет на то, чтобы тебя забыть. Но сейчас я счастлив. Я люблю мою жизнь, моих близких, этот дом, все, что я построил. Мне уже не кажется, что в мою жизнь вписываешься ты.

Она погладила его рукой поверх рубашки, ее пальцы дрожали.

– Я не прошу снова включать меня в твою жизнь. Я прошу тебя только об одном: прости меня. Хотя бы попробуй. Посмотрим, что из этого выйдет!

Медленно, как будто он не совсем понимал, что делает, он погладил ее по голове, убрал волосы от лица, зарылся пальцами в ее пряди.

– Такие же шелковистые, как всегда, – прошептал он.

– Ты по-прежнему такой красавец, что одним взглядом способен остановить девичье сердце, – шепнула она, улыбаясь ему.

Его губы скривились.

– Неужели настолько красивый? Звучит опасно.

– Ты и понятия не имеешь, насколько. – Она подошла ближе, ее грудь коснулась его груди.

Дрожащей рукой он продолжал гладить ее по голове.

– Бекс, не думаю, что это хорошая идея. Мы еще ни о чем не договорились.

– Ты прав. Ничего не решено. Но мы проделали невероятный путь. И я не могу придумать лучшего способа попрощаться – если это прощание – чем в последний раз поделиться друг с другом собой. Я помню, как все закончилось в прошлый раз. Как я все закончила. Позволь переписать наш роман, закончить его чуть лучше. Не хочу, чтобы мы расстались с горечью и злостью друг на друга. Макс и Бекс этого заслуживают. Тебе так не кажется?

Вместо ответа, он притянул ее к себе и его рот нашел ее губы. Жар вспыхнул в ней и разросся, согревая изнутри. Ей хотелось прижаться к нему еще теснее, и она встала на цыпочки. Одной рукой он обхватил ее ягодицы, оторвал от пола, поставил на край каминной решетки. Пылающий огонь грел ей спину, Макс грел все остальное.

Над крышей дома грохотал гром. Небо вспарывали молнии, и в их вспышках становилось светло как днем. Но Бекс почти ничего не замечала. В ее мыслях осталось место только для Макса и для того, какие чувства он в ней пробуждал. Их языки сплелись, ее пальцы скользили по его груди, жадно расстегивая на нем рубашку.

Хрипло застонав, он поднял ее на руки и понес к большому кожаному дивану. Мягко уложил ее, лег на нее, и она вновь ощутила его восхитительную тяжесть. Она прижималась к нему всем телом, они словно пытались наверстать упущенное за годы, прожитые врозь. И отрывались друг от друга лишь затем, чтобы сбросить с себя очередной предмет одежды.