Дай мне любить тебя - Виолетта Роман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Илья хватает меня за шею, заставляя посмотреть на него. Его пальцы сначала жесткие, но уже спустя секунду, он ослабляет хватку. Верх ведет пальцами вниз. Спускается к ключицам, касается подушечками каждой выемки, каждого миллиметра тела. А у меня голова кругом. Закрываю глаза, чувствуя, как низ живота опаляет диким желанием.
Я горю. Изнутри. И его близость убивает меня. Он убивает меня. Снова.
— Пожалуйста, не надо… Не вороши это…
— Почему?! — его голос у самого уха. Дрожит, так же как и я.
— Почему ты это сделала с нами, Вика-а-а-а, — его пальцы спускаются к моей груди. Он так нагло, так жадно обхватывает ладонью одно из полушарий, буквально вынуждая меня податься к нему ближе.
Я хочу его. Всегда хотела! Ни секунды не переставала любить! Даже когда поняла, что нет надежды, я все равно хранила в сердце это чувство. А сейчас поздно. Ничего не вернуть. И Верховский только портит все. Только продлевает никому не нужные мучения.
Я должна оттолкнуть его. Я должна убежать и первым же рейсом улететь в Москву. Но я сижу, в плену его рук, утыкаюсь носом в основание его шеи, и хватаюсь за лацканы его пиджака так, будто оторвать их хочу.
— Нет. Не надо, пожалуйста, — мой голос предательски тих, в нем слышны слезы. Он видит мою боль… он чувствует ее. И теперь он понимает, что это взаимно. Господи, какая я дура!
Илья резко отстраняет меня. Схватив за подбородок, всматривается с ненавистью, с какой-то одержимостью в мое лицо. В каждую черточку, в каждую линию. Больше нет масок. Две истерзанные души. Я то знаю правду, а он? Чем он живет все эти дни?
— Зачем, скажи? Я ведь видел все… Но даже после того видео, я искал тебя, Вика. Ты сбежала, ты не оставила мне даже шанса хотя бы понять…
Сглатываю желчь. Все-таки показала ему… Что ж так будет легче.
Посмотрела в его глаза. Внимательно, стараясь запомнить их, впитать в себя. Знала уже, что больше никогда не увижу. Что завтра же трусливо сбегу. Нам нельзя быть рядом. Когда рядом только хуже. И не только нам, всем близким. Я покосилась на Андрея. Он все еще стучал по стеклу и кричал что-то о полиции. Я вспомнила о Маше. Об улыбчивой, сияющей от счастья жене Ильи. Разве я могу сделать им больно? Да и ради чего? У нас нет будущего. Ничего больше нет.
Поднимаю к нему глаза. Я чувствую, как буквально по сантиметру мое тело сковывает болючим холодом.
— Ну ты же все видел, Илья, — улыбаюсь лениво. — Все своими глазами видел. Ну чего ты как маленький? Почему да как? Неужели тебе станет легче, после того как ты услышишь от меня все то, что и так знаешь?
Я видела как по капле из его глаз дурман растворялся. А вместо него появлялась жгучая, черная ненависть.
— Мне пох*й, слышишь? — обхватил мои скулу, в глаза мне, с презрением.
— Мне пох*й какая ты, и со сколькими еб*лась. Скажи, Вика… тебе только сказать надо… — упирается лбом в мой. — Скажи, что со мной хочешь быть… я ж бл*ть весь мир к твоим ногам брошу, слышишь?! Я все брошу!
Схватилась за его ладонь, скулой в нее вдавилась, впитывая последние капли нашей близости. Запоминаю его, высекаю в памяти, чтобы потом, одинокими вечерами и ночами не сойти с ума.
— У тебя жена. Тебе нужно возвращаться к ней.
Злится.
— Я же сказал тебе, все, Вика… все брошу.
— Только мне это не нужно, Верховский, — смеюсь, а он кривится, и в следующую минуту его губы буквально впиваются в мои. Его язык проникает мне в рот, и это долбаный взрыв, это чертово землетрясение, от которого и ад раскрыл свои ворота. Мне больно — настолько я люблю его, настолько много сейчас внутри меня. Я стою на руинах, на чертовом пепелище, а он мне солнце показал… И ведь понимаю, что оно уйдет через секунду, скроется за многолетними тучами. Вместе с ним. А я так и останусь в непроглядной серой дымке.
Забраться бы на него, с ногами забраться. Сорвать с него шмотки, и ощутить, каждый сантиметр его кожи впитать. Почувствовать его внутри себя, наслаждаться и принимать как лучшие в мире коплименты его обвинения. Его «бл*дь» звучит в моих ушах так сексуально…. но я даже этого слова не достойна. Уродливая, исковерканная, испорченная. Я не имею на него право…
Я знаю, что буду ненавидеть себя за это… но так будет правильно. Так будет честно. Упираюсь ладонями в его грудь, и отталкиваю его резко. И когда наши губы разъединяются, я понимаю, какой ужас только что едва не сотворила!
— Не трогай меня! Никогда! — резкий взмах руки, но пощечины нет. Он ловит мое запястье.
— Не подходи, и не лезь ко мне! Это я ушла от тебя! Это я была беременна от другого! Я потеряла ребенка, — цежу сквозь стиснутые зубы, всю боль внутри, трансформируя в злость.
— Это моя уплата за все, что я сделала плохого. И мне с этим жить. Ты мне тогда был не нужен, а сейчас тем более. Хватит пресмыкаться, Верховский. Это так не похоже на тебя!
Его трясет, и пальцы так сильно сжимают мое запястье, что оно вот-вот и треснет пополам. А потом будто в себя придя, он отшвыривает мою руку от себя. Как нечто грязное, нечто уродливое, не достойное его.
Как только замки автомобиля щелкают, я тут же выскакиваю на улицу. Вдыхаю со свистом воздух, чувствуя, что сейчас сорвусь. Андрей рядом. Он что-то спрашивает, обнимает меня, а я не слышу ничего. Только слова свои гадкие раз за разом повторяю.
Позади меня хлопает дверца машины. Он выходит. Оборачиваюсь и смотрю на его силуэт высокий. Ветер сбивает зачесанную прядь его волос. Он подкуривает сигарету. Напряженный весь, злой.
— Еще раз тронешь ее… — рычит на него Андрей, но Илья даже не смотрит на него. Его глаза в меня впиваются, в самое нутро проникают, под грудную клетку.
— Имей ввиду, ты никуда не улетишь, поняла меня? — голос хриплый едкий, тихий. А меня пробирает липким ужасом. Знаю ведь, что так и будет. Раз сказал, значит сделает. Все аэропорты перекроет, но не даст мне уйти.
Я хочу ему сказать, что он не имеет никакого права! Я хочу крикнуть ему, чтобы не лез в мою жизнь. Но он срывается с места, направляясь в сторону ресторана. Проходит мимо, так, словно мы едва знакомые люди. Сгорблен немного, одна рука в кармане брюк, а в другой сигарета. Я стою неподвижно, всматриваясь в его удаляющийся силуэт. В силуэт того, кому еще семь лет назад отдала свое сердце. В силуэт того, кого нельзя погубить.
— Ты как? — Андрей поставил мне на постель поднос с завтраком.
— Овсянка с фруктами и орешками, — улыбнулся, пододвигая ко мне брошюрку.
Я посмотрела на него недоуменно.
— Знаю, ты все это прошла вместе со мной, и любому там можешь рассказать сама что угодно, но бывают ситуации, когда нужно выговориться абсолютно чужим людям.
Прикрыла лицо ладонями и закрыла глаза. Выдохнула устало. Еще одна ночь без сна. Организм давал сбои. Сильно болела голова. После вчерашнего на парковке, я понятия не имею что делать. Хочется сбежать. Не видеть его никогда, спрятаться снова. С другой стороны, а чего я ожидала? Это ведь Верховский. Он не тот, кто может смириться и быть мудрым. Нет, он как танк прет. Пока не разломает все к чертям, пока не порушит остатки моей жизни.