Всегда бывает первый раз - Лариса Райт

Перепалка продолжалась два квартала, пока Натка не напомнила:

– Вообще-то я заказала столик.

– Точно! – вспомнили все разом и поинтересовались: – А где?

– Здесь, – Натка остановилась перед вывеской «Tapas increíbles»[24].

– Закуски? – скривила губы Ниночка.

– Ты ведь не голодная, – напомнила Натка.

– А я голодный, – укоризненно буркнул Валерка.

– Мне кажется, тебя накормят.

– Increíbles, – повторил Андрей. – Надеюсь, они по крайней мере съедобные.

– Наверняка, – ободряюще произнесла Натка и решительно исчезла за дверью кафе, побывать в котором хотела так давно и так сильно, что даже, проходя мимо, однажды взяла одну из визиток, выложенных стопкой у входа.

Желание ее объяснялось банально. Как любой образованный человек, Натка обладала определенными сведениями об Испании, достаточно объемными для того, чтобы иметь некоторое представление об этой стране (она знала, что такое коррида, фламенко, архитектура Гауди, вино из Риохи, музей Пикассо, королевская семья, остров Ибица, паэлья, хамон и сангрия). Однако знания ее были поверхностными. Их не хватало на то, чтобы пропитаться если не любовью, то хотя бы уважением к стране. И, видимо, не желая искренне признаваться себе в том, подсознательно Натка все же старалась нащупать возможности, которые позволили бы ей это сделать.

Сей миленький ресторанчик относился к одной из таких возможностей. Паэлью Натка уже пробовала и обнаружила, что та ничем не отличается от узбекского плова. (В тот вечер она злилась на Андрея за то, что вместо семи вечера муж приехал в ресторан в девять – и это в годовщину свадьбы! – и просто не могла признаться, что расхваливаемое им блюдо действительно произвело на нее должное впечатление.) Знаменитым каталонским десертом, один в один повторяющим французское крем-брюле, Натку угощала Паола, но даже такая вкуснятина не была оценена по достоинству. Натка, как всегда, разглагольствовала о своих переживаниях, механически отправляя в рот ложку за ложкой. Паола потом спросила:

– Вкусно?

И Натка честно призналась:

– Не знаю.

А теперь она хотела узнать, хотела проникнуть в суть вещей и почувствовать местный колорит. Тапас – именно то, что нужно. Это очень по-испански. Это именно то, что помогает приобщиться к культуре, ощутить себя ее частью и понять, хочешь ли ты этой частью оставаться. Поглощать многочисленные тапас – значит быть хоть немножко испанцем. Кушать их в большой компании – значит уметь употреблять их именно так, как принято здесь. Ну а заниматься этим в субботний вечер – именно тогда, когда сидеть дома в Испании не просто странно, а даже неприлично, – значит, понять главное: если ты еще не слился полностью с этой страной, то, по крайней мере, пустил корни достаточно глубоко.

Натка, конечно, особой глубины своих корней не чувствовала, но отчетливо ощущала потребность закрепить себя в социуме и отчаянно тосковала от невозможности данную потребность удовлетворить. Сколько раз проходила она мимо этого ресторанчика, который днем представлял собой пульсирующий сгусток энергии, наполненный звуками, запахами и красками. Через открытую дверь и распахнутые окна Натка видела армию маленьких тарелочек и блюдечек, на которых лежали и совершенно обычные оливки, и маленькие сардинки, и фаршированные чем-то непонятным микроскопические мидии, и еще огромное количество всякой всячины, истинное название которой невозможно было определить издалека. Натка всегда замирала на мгновение у двери или окна, смотрела какое-то время на манящее изобилие и продолжала путь. В данном случае она не чувствовала своей зависимости от незнания языка. При желании Натка могла бы указать официанту на мисочку с понравившейся закуской. Но она заходить не решалась. Дело в том, что Натка видела не только барную стойку и столики, заставленные угощениями, но и лица людей, сидящих за этими столиками. Одиноких не было. Все оживленно общались в основном большими компаниями, дружно чокались бокалами и отправляли в рот очередную зубочистку с наколотой оливкой, ни на секунду не отрываясь от разговора. Каждый раз, наблюдая этот феерический праздник жизни, Натка чувствовала собственную ущербность. Она думала как-нибудь затащить в подобное место Паолу, чтобы получить прививку заразительного оптимизма, но как-то не складывалось. Натка где-то читала, что тапас – не просто еда, а особая культура, состоящая из трех заповедей, соблюдение которых важно для каждого уважающего себя испанца: вкусно поесть, хорошо выпить и душевно пообщаться. Сегодняшнему вечеру это было абсолютно необходимо. Выпить и поесть – не проблема, а вот общению нужна помощь, которую окажет и непринужденная обстановка, и всеобщая жизнерадостность, и люди, беспрерывно снующие по залу и беззлобно покрикивающие на запыхавшегося от обилия заказов официанта.

Натка была права. Андрей, поначалу расстроившийся и объявивший, что их с Валеркой решили уморить голодом, потому что порцией «на зубок» наесться нельзя, сразу зарядился атмосферой общего веселья и беззаботности, которая царила внутри заведения. Он заказал практически все меню и с восторгом наблюдал за тем, как официант снимает с подноса все новые и новые плошечки как с самыми простыми, так и с очень затейливыми закусками. Он потирал руки в предвкушении удовольствия, улыбался и, подражая посетителям ресторана, говорил что-то, чего Натка, сидящая напротив, не могла разобрать из-за всеобщего гула, которым был переполнен воздух. Валерка же выразил свой восторг одним словом:

– Круто!

И Натка, которая обычно одергивала сына за такие вот словечки-паразиты, промолчала. Зачем ругать человека за искреннюю похвалу, которую он отпустил, между прочим, в твой адрес?

Ниночка молчала, но молчание ее казалось вполне одобрительным, судя по тому, с каким выражением лица она рассматривала малюсенькие порции закусок, поправиться от которых было возможно только в том случае, если съесть их в десятикратном количестве и запить всем разнообразием имеющихся в местном погребе напитков.

– Что будете пить? – спросил официант, и Натка, предпочитающая белое вино, которое здесь дивно сочеталось бы и с рыбками, и с маслинами, и с морепродуктами, почему-то выпалила:

– Ла Сангрия.

Официант одобрительно поднял вверх большой палец и удалился, предварительно записав в свой блокнот газировку для Валеры и бокал сидра для Нины, а Андрей переспросил:

– Сангрия? С каких пор?

Он имел полное право удивляться и даже негодовать. Если паэлью Натка обозвала пловом, то сангрия в тот вечер получила от нее наименование «компот с дурным к тому же названием».

– По-моему, – сказала она с кислым выражением лица, – пить нечто с названием кровь[25]неприятно. Будто ты и впрямь это делаешь.

– Многие «пьют чью-то кровь» и не испытывают угрызений совести, – резко ответил тогда Андрей, и Натка, поняв его намек, отреагировала так же остро: