Великосветский переполох - Эдит Лэйтон

— Нет, нет, — сказала она, — это не проблема, кровать достаточно велика, чтобы на ней могли уместиться не только мы, но и наши слуги. Вы можете располагаться. Я просто поразилась, как наклонена эта комната.

Он рассмеялся:

— А я ведь не обратил внимания. На корабле помещения, в которых я находился, почему-то всегда были наклонными.

Она смеялась вместе с ним. Но на самом деле его слова расстроили ее еще больше. Аннабелла не хотела, чтобы он спал в кресле, и переживала не из-за его комфорта, а из-за своего собственного. Она не привыкла путешествовать, была расстроена своим внешним видом, а также тем, что неожиданно почувствовала себя слабой и утомленной. И поэтому ей так по-детски хотелось, чтобы сегодня ночью кто-нибудь был рядом. Но она не могла упрашивать его разделить с ней постель, как и не могла винить его за то, что у него нет такого желания.

Он остановился в дверях.

— Я пришлю к вам горничную, — сказал он ей. — А пока спущусь вниз и проверю лошадей. Да, — сказал он с улыбкой, — так говорят, когда имеют в виду поход в бар и кружку-другую эля. Для меня слишком рано думать о сне, а вот вам давно пора. Миссис Фарроу сказала, что вам нужно ложиться с птицами. Мои птицы — другого вида. Я привык ложиться с совами. Но сегодня я целый день был в седле и поэтому лягу пораньше. Я войду тихо, когда вернусь. Так что спокойной ночи, миледи, доброго сна.

Когда Аннабелла отпустила свою горничную, спать ей хотелось меньше всего. Она сидела у маленького туалетного столика и рассматривала себя при свете лампы. Напряженно всматриваясь в свое лицо, она словно пыталась запомнить незнакомого человека.

Теперь ее уже не пронизывала дрожь при виде стриженой головы. Она уже вполне привыкла к ней, кроме того, волосы немного отросли. Почти на целый дюйм. Она походила на коротко стриженную черную овечку, но была, по сути, белой вороной. Даже не у всех мужчин волосы были такие короткие, но все-таки это уже было похоже на волосы. Почти исчезли тени под глазами. Она почти могла узнать себя. Чего же недостает?

Она окинула взглядом свое тело. Оно, несомненно, было другим. Никогда не думала, что у нее так много костей. Они скобками обрамляли ее живот. Она чувствовала их, когда поворачивалась в постели, и они приводили ее в ужас, когда она принимала ванну. У нее сильно выступали ключицы, локти стали острыми, проявились кости на запястьях и лодыжках, словно весь скелет хотел выставиться напоказ. От этой мысли ее передернуло. Почти так оно и было.

Нужно время, убеждала ее миссис Фарроу. Аннабелла притушила лампу и встала. У нее не было ничего, кроме времени, но как его пережить? Она откинула одеяло и забралась в постель. Приятно было ощущать мягкость перины, ласкающей ее усталые кости. Впервые за долгое время она могла забыть о них.

Но несмотря на то что постель была очень удобной, Аннабелла никак не могла уснуть. В голове у нее крутились мысли о том, в какой постели ей предстоит провести завтрашнюю ночь. И когда много времени спустя Майлс тихо открыл дверь и вошел, сна у нее не было ни в одном глазу. Она едва удержалась, чтобы не заговорить, но вспомнила, что он велел ей спать. Да и о чем было говорить?

Он быстро разделся. Она наблюдала за ним из-под полуприкрытых век. Майлс снял свою одежду, аккуратно сложил ее и отложил в сторонку. Он был исключительно аккуратен. У джентльмена должен был иметься камердинер, и, конечно же, у него он был. Но необходимости в нем Майлс не испытывал. За время службы на флоте он прекрасно научился обходиться без посторонней помощи.

Сквозь полуопущенные ресницы она продолжала наблюдать за ним. Его обнаженное тело было мускулистым, крепко сбитым и совершенно пропорциональным. Она изучала анатомию по скульптурам античных героев, которые видела в лондонских галереях. Очевидно, тот интересующий ее элемент фигуры, на который она сейчас смотрела, мог вырасти до каких-то пугающих размеров, но сейчас в расслабленном состоянии он был вполне пропорционален остальным частям тела. Фигура Майлса отсвечивала в слабом и мягком золотом свечении лампы, и впервые в жизни Аннабелла созерцала то, что казалось ей более красивым, чем ее собственное тело.

Несколько секунд Майлс постоял в нерешительности. Затем он осторожно подошел к своему саквояжу, вытащил ночную рубашку и натянул ее. Он не надевал ее в ту первую ночь, когда спал вместе с ней. Но возможно, это от того, что они проводят ночь в гостинице. Или, может быть, он не хочет смущать ее.

Майлс задул лампу, подошел к окну и открыл ставень — скудный лунный свет освещал его фигуру, он стоял у окна и вглядывался в ночь. Повернувшись, он подошел к кровати . Аннабелла быстро закрыла глаза. Она слышала, что он не двигается, и знала, что муж смотрит на нее. Потом он забрался в постель и лег на самый краешек, стараясь не беспокоить Аннабеллу. И это ранило ее так же, как и все, что происходило в течение дня.

Она с большим трудом смогла вынести невнимание посторонних. Но ведь, в конце концов, это же ее медовый месяц. И она лежит рядом со своим молодым супругом, а он избегает даже случайного прикосновения.

— Я уже подумала, не решили ли вы заночевать в конюшне? — сказала она в темноту.

— Так вы не спите! — ответил он, повернувшись к ней и опершись на локоть. — Вам нездоровится?

— Почему каждый раз, когда я делаю что-то неожиданное, вы должны думать, что мне нездоровится? — сердито ответила она. — Я прекрасно себя чувствую. Просто не могу заснуть.

— Надо было мне взять вас с собой в бар. Два стакана эля из запасов нашего хозяина —. и вы бы заснули, не успев подняться наверх. Неудивительно, что его гостиница переполнена. Этот человек варит чистый джин.

— Вы захмелели? — спросила она с любопытством.

— Вовсе нет. — Он рассмеялся. — Мне просто весело. Чтобы затуманить мои мозги, нужно что-нибудь покрепче. Но вы-то почему не спите?

— Я беспокоюсь, — призналась она. Темнота, поздний час и интимная обстановка вызвали ее на откровенность. — Я совсем не знаю ваших родственников. Я еду в новый дом и собираюсь занять новое место в жизни. Я сама на себя не похожа и чувствую себя нагой и безоружной.

Он подвинулся ближе и бережно обнял ее. Она охотно прильнула к нему и положила голову ему на плечо со слабым вздохом облегчения. От его ночной рубашки чуть пахло лавандой, и она поняла, что он принял ванну. Его волосы были влажными, а от него исходил запах чефрасового мыла. Аннабелла глубоко вдохнула этот успокаивающий запах.

Рука Майлса осторожно прошлась по ее спине, коснулась шеи, дотронулась до волос и замерла.

Она оцепенела.

Его пальцы разжались и начали ласково теребить пружинистые завитки ее волос, которые упруго обвивались вокруг его пальцев. Он рассмеялся тихим глубоким смехом, и она почувствовала, как завибрировала его грудь.

— Полагаю, вы действительно можете ввести новую моду, — прошептал он. — Дайте подумать. Как вы назовете вашу новую прическу? «Гладиатор»? Нет. Слишком по-мужски. Придумал! А-ля «овечка». На ощупь они совсем как шерсть у молодого ягненка. Нет, а-ля «терьер». Точно! У меня был эрдельтерьер, у него была точно такая же шерсть. Но не переживайте, я очень любил эту су… собачку.