Игра на понижение - Михаил Луговой

Правда, все индикаторы рядом с напряженными физиономиями пассажиров на ее экране горели зеленым, давая основания считать, что проблем не будет.

В кормовой рубке, распластанный в своем коконе, покрывался потом от напряжения энергетик Рафаэль Бьелса. В отличие от Поля, у которого самый ответственный участок уже позади и оставалась теперь рутинная работа по поддержке параметров реактивной струи, у него наибольшие проблемы были сейчас. С реактора на третьем этапе старта с Земли снимается максимальная мощность, и поддержка стабильности его работы имеет приоритет перед любой деятельностью на борту. Если попробовать взять больше – не избежать перегрева конструкций, и тогда, едва получив сообщение о выходе на орбиту, автоматика заглушит реактор. Запустить его заново своими силами невозможно. На Земле для этого используются семьдесят процентов мощности Североавстралийской ТЯЭС. В космосе источников такой мощности нет, поэтому по правилам реактор глушится только после посадки. Если он заглохнет на орбите – экипаж и пассажиров придется эвакуировать, а паром – бросить.

Кроме этого, надо следить за происходящими в плазме процессами. Паразитная реакция дейтерий+дейтерий, дающая заметный нейтронный поток, несмотря на все ухищрения конструкторов биозащиты, могла доставить много хлопот.

Евгений на внутренней поверхности своего виртуального экрана видел, как отметка положения их корабля в пространстве держится точно в центре отведенного им коридора. Если командир экипажа и был рассеян при старте, то теперь он собрался. Гул двигателей уменьшился. Последние шесть минут их работы сожрали две тысячи семьсот тонн плотно упакованного водорода, но обеспечили выход парома точно в рассчитанное окно.

– Отсечка двигателя! – командует Танвир. Гул стихает. – Земля, я «Быковский». Мы на орбите. Коридор заняли, параметры движения устойчивые. Под нами Новая Каледония. К раскрытию радиаторов готовы.

– Подтверждаю. Передаю вас центральной диспетчерской системе. Удачи.

– Спасибо. Экипаж, приготовиться к докладу. Дженя?

– Общекорабельные системы в норме, – откликнулся второй пилот. – Радиаторы раскрываются, исправность сто процентов.

Камеры внешнего обзора показывали, как плиты теплозащиты встают на ребро и из-под них выползают веера радиаторов. Насосы прогоняли по их магистралям хладагент, и избыточное тепло, накопившееся в объеме корабля за время работы двигателей, начало улетучиваться в космос. На фоне голубой Земли паром смотрелся сейчас футуристической парусной яхтой из стимпанковских комиксов середины века.

– Поль?

– Контрольные тесты прошли. Главный двигатель в порядке. К повторному включению буду готов через восемнадцать минут.

– Рафаэль?

– Реактор в норме. Функционирует устойчиво. Расход гелия-3 пятьдесят тысяч единиц. Дейтерия – тридцать три тысячи пятьсот.

– Принято. Алина?

Возникла небольшая задержка, потом на экране внутренней видеосвязи показалось лицо бортпроводника.

– Происшествий при старте нет, пассажиры в порядке, интересуются, сколько до разгона.

– До разгона пятьдесят минут, – сообщил командир. – Амортизаторы никому не покидать.

– И еще, – девушка отодвинулась от объектива, и стало видно, что она расстегнула форменный красный комбинезон, под которым обнаружилась совершенно неформенная коричневая футболка с легкомысленным рисунком и большой надписью по-русски. – У нас тут слишком жарко, двадцать девять. Можно что-нибудь сделать?

– Потерпи, Алин, – откликнулся второй пилот. – Я занялся тепловым режимом, сейчас все налажу.

Бортпроводница кивнула, и экран внутренней трансляции погас. Евгений начал выбираться из кокона, собираясь провести небольшой чек-ап, пока оставался неполный час до повторного включения двигателя, который направит их на курс к Луне, и увидел, как командир молча шевелит губами, сложив руки перед грудью. Омид Танвир всегда молился после выхода на орбиту, и Евгений тактично старался в этот момент ему не мешать. Сам он не был особенно религиозным, и хотя мать заставляла его в детстве учить молитвы, в памяти почти ничего не отложилось. Командир внезапно открыл глаза.

– Дженя, а что написано на футболке у нашей бортпроводницы? – неожиданно спросил он. – Это ведь по-русски, я знаю.

Евгений почувствовал, как рот против воли расползается в идиотскую улыбку.

«Меня не надо носить на руках, я сяду тебе на шею!» – перевел он.

– Замуж ей пора, – недовольно высказался командир и снова прикрыл глаза.

Олег захлопнул планшет, экран которого был заполнен тактическими знаками, и, решив, что ему нужна передышка, огляделся вокруг. Кругом была картина, радующая взгляд настоящего военного, – его взвод под руководством Балашова чистил оружие. Для бронепехотинцев, вооруженных «АК-250», это была довольно сложная процедура. Автомат Коломийчука под патрон 9,3Ч70 был здоровенной бандурой и со снятыми прицельными приспособлениями, подствольным гранатометом и магазином даже не очень походил на ручное оружие. Посторонние наблюдатели опознавали в нем какую-то оружейную систему, но обычно бывали уверены, что стоит она на каком-то танке, слишком их сбивала с толку непривычная конструкция, никак, казалось, не приспособленная для удержания ее человеком. В некотором смысле они были правы, поскольку «АК» являлись системой оружия бронекостюма «Русич-С2» и для использования человеком без оного не предназначались.

Патроны такого калибра в первой половине века относились к разряду крупнокалиберных и использовались исключительно в снайперском вооружении, но для бронепехотных подразделений оказались идеальным боеприпасом. Не такие мощные, как «настоящий крупный калибр», они позволяли вести снайперскую стрельбу и стрельбу очередями.

В данный момент внимание Олега привлек боец второго отделения, который, сняв крышку ствольной коробки, копался отверткой в электродосылателе. Первым желанием Олега было наорать на бойца, но он сдержался и тихонько толкнул локтем своего заместителя, а когда тот обернулся, глазами показал ему на безобразие.

– Какого хрена вы сейчас вытворяете, рядовой Якупов? – поинтересовался Балашов у подчиненного тоном, который не предвещал ничего хорошего.

– Я пытаюсь устранить неисправность, товарищ старшина, – доложил тот, откладывая отвертку. – Электрический досылатель барахлит.

– Разве ты механик, Якупов?

– Нет.

– Тогда зачем ты устраиваешь тут мастерскую? Встать! Забирай оружие и иди в техвзвод. Понял?

– Да, товарищ старшина, – уныло согласился рядовой и, взвалив на плечо свое оружие, пошел к выходу из кондиционированного ангара.

Олег хмыкнул. При стрельбе очередями в максимальном темпе, чем они и занимались сегодня утром на стрельбище, газы и нагар, бывает, прорываются в электрический отсек. На стрельбу это не влияет, но оружие теряет связь с компьютером бронекостюма, и тот начинает выводить стрелку панические предупреждающие надписи и катастрофически ошибаться в количестве остающихся в магазине боеприпасов. А все потому, что не нужно заливать механизм маслом сверх необходимого. Прямо как в анекдоте: «Вы маслице-то мажьте, мажьте!»