Рыцарь Золотой Ладони - Надежда Первухина

Чжуань-сюй был не только дракон, но и поэт, правда, читал он свои стихи редко, ибо очень смущался.

Наша компания попала в чайную именно в один из таких редких дней. Перед небольшой аудиторией славный Чжуань-сюй декламировал стихи:

Не смотри вслед женщине, которая уходит навсегда.

Не пытайся поймать счастье сачком для ловли бабочек.

Помни: в твоей власти только ты сам,

И потому у тебя всегда есть выбор.

Стихи нравились, судя по раздававшимся благодушным восклицаниям.

Меж тем Чжуань-сюй увидел новых посетителей.

— Время стихов прошло, настало время гостеприимства!

Он очаровательно улыбнулся. Тут же появилась Марья Белинская.

— Маша, проводи гостей в опаловую комнату, а я пока приготовлю для них чай и кальяны.

В опаловой комнате потолок был задрапирован тонкой тканью, по сторонам стояли резные лаковые ширмы, а на стенах висели китайские гравюры, навевающие покой и созерцательность.

Гости уселись за небольшой стол. Марья вышла, а через пару минут вернулась. Она несла поднос с чаем, а Чжуань-сюй — кальяны.

Началась тонкая и изысканная чайная церемония. Марья и Чжуань-сюй прислуживали.

Виталий смутился:

— Вы, право, обслуживаете нас так, как будто мы президенты земного шара.

Марья засмеялась:

— Мы обслуживаем так всех наших клиентов. Взамен же просим только одного: рассказать интересную историю. У вас есть для нас интересная история?

— Пожалуй что да, — сказал Виталий.

И вновь он в который раз поведал о своих злоключениях.

— Значит, маги остались с носом? — улыбнулась Марья. — Не могу этому не порадоваться, хотя вы и сам маг. Впрочем, лучше бы вам стать обыкновенным колдуном-знахарем.

— Я прислушаюсь к вашему совету.

— А я приложу все старания для того, чтобы он им стал, — звонко сказала Маргарита.

— А вы, кстати, дорогая ведьмочка, должны обзавестись медальоном-сертификатом. Встать на учет, так сказать. У нас с этим строго.

— Хорошо, я незамедлительно это сделаю. Марья, а вы сильная ведьма?

— Нет, моей магии хватает только на то, чтобы составлять хорошие травяные сборы. А что?

— Я подумала: может, вы приворожите вот для этого Леши Бабякина какую-нибудь девушку. А то жена от него ушла…

— Не надо мне никаких девушек, — отхлебнув чаю, сказал Леха. — Я себе лучше байк куплю и вступлю в банду «Матерые моторы».

— Вот это правильное решение, — улыбнулся Чжуань-сюй. — А девушка и любовь придут сами.

За чаем, разговорами и кальяном время пролетело незаметно. Леха ушел первым — видимо, присматривать себе подходящий байк, а потом попрощались и Виталий с Ритой.

— Вы заходите еще, — пригласила Марья. — Когда и народу будет поменьше, и Чжуань-сюй будет посвободнее. Тогда он сам начинает рассказывать всякие истории.

В последующие дни наши герои успели провернуть много дел: устроили генеральную уборку, навесили новые карнизы на окна, починили старую этажерку, и она засияла как новая. Виталий водил Риту по городу, знакомил с его оккультными особенностями. Были они и в кафе вампиров, и в боулинге для оборотней, и в цветочном салоне фей… Маргарита удивлялась и радовалась всему как ребенок, да, впрочем, она и была ребенком.

— Тебе не скучно со мной? — спрашивал ее Виталий.

— Нет, с тобой мне замечательно! — неизменно отвечала Маргарита. — Я хочу быть там, где ты.

Маргарита подала заявление на признание ее ведьмой и получила от ковена ведьм медальон-сертификат. Впрочем, ее мало волновало — будет ли она колдовать с сертификатом или без оного. Маргарита крепко сдружилась с Никой Колосковой — гадалкой и ведьмой. Ника даже помогла устроиться Рите на работу в косметический салон.

Жизнь потекла своим чередом. Виталий уходил к себе на работу, Маргарита — в косметический салон, и это спокойствие без перемен поначалу их даже радовало. Но потом…

— Виталий, мне чего-то не хватает в жизни, — как-то призналась Рита.

— Чего? У нас есть все, что нужно, а главное, у нас есть мы.

— Мне хотелось бы романтики, каких-то больших страстей… Я вот, например, сегодня слушала мюзикл «Нотр-Дам де Пари» и просто разрыдалась, когда Квазимодо запел «Пой мне, Эсмеральда!». Вот! И что ты смеешься?!

— Ритушка, милая, если я запою, это будет даже хуже, чем у Квазимодо.

— Я так и знала, что ты это скажешь! Вот когда ты мне последний раз дарил цветы?

— Позавчера. Вон букет еще стоит.

— Ах, милый, ты меня не понимаешь!

— А давай куда-нибудь сходим. В «Одиноком драконе» давно не были, к примеру. Может, Чжуань-сюй тебя развлечет?

— Хорошо. Сходим в чайную. А то лето на дворе, а я вся извелась от тоски, как цветочек без поливки.

— Цветочек ты мой бедный… Что у нас на обед?

— Пицца. И щи.

— Ой нет, лучше пиццу. Есть щи в такую жару…

А лето в своем начале действительно выдалось жарким. Все никло и плавилось под потоками беспощадного солнца.

— Чжуань-сюй! — воскликнула Маргарита, едва они переступили порог «Одинокого дракона». — Спасите нас от жары!

— Всенепременно, — заверил Риту китаец.

Марья подала два кувшина чая со льдом и тоже уселась за столик.

— Чжуань-сюй, — сказала она, — господин мои и повелитель, сегодня в чайной почти никого.

— Верно.

— Так, может быть, ты расскажешь нам какую-нибудь историю из тех, что хранишь в памяти…

Чжуань-сюй помолчал, а потом сказал:

— Что ж, есть у меня одна история. О девушке, полюбившей безответно. А началась эта история так. Девушка, ее звали Нюй, работала в старинной библиотеке переписчицей романтических сказаний. Она почти все свое время проводила в библиотеке и жила одна. И однажды весенним ранним вечером Нюй поняла, что в ее жизни не хватает любви. Она молилась богам, и боги вняли ее молитве. Однажды, когда Нюй переписывала стихи поэта Жуань Дао, в скрипторий вошел прекрасный юноша, достойный зваться сыном небожителей. Он сказал, что зовут его Рэ и он хотел бы познакомиться с новыми произведениями известного писателя Пи Ви. Нюй конечно же исполнила просьбу молодого человека, и пока он читал, сидя за столиком в зале, она не могла отвести от него глаз, а кисть в ее руке дрожала и выводила неправильные иероглифы.

Рэ еще несколько раз приходил в библиотеку и, помимо чтения книг, много и подолгу беседовал с Нюй. Им нравились одни и те же поэты, одни и те же цветы и даже одни и те же стили каллиграфии. Любовь Нюй разгоралась все сильней, и к тому же ей казалось, что и Рэ к ней неравнодушен. И тогда она пошла к монаху, чтобы посоветоваться — открыть ей свое чувство юноше или страдать молча.