Я тебя (не) забыла - Татьяна Тэя

Так что всё вышло само собой. Просто есть люди, с которыми вам комфортно сразу, вот и девчонки были такими. Ну, ещё и учились хорошо, и помочь могли при надобности, что в его случае оказалось крайне удобным. Особенно Аня помогала, её даже просить не надо было, сама с полуслова понимала, что ему требовалось. Она его будто под своё хрупкое крылышко взяла, Серёгу это немного забавляло, да и грело, чего уж тут скрывать.

Мелёхин даже не сразу догадался, что она к нему неровно дышит, настолько естественно и непринуждённо она себя с ним вела. А догадавшись, не испытал привычного смущения. Ему хотелось Аньку опекать, потому что была она таким нераскрывшимся цветочком, который и то некоторым сорвать хотелось.

Ему ли не знать, как цинично парни обсуждали девчонок. Это в лицо они могли улыбаться и строить из себя джентльменов недоделанных, а уж оставшись в сугубо мужской компании говорили, порой, будто на другом языке. И ведь необязательно, что так думали, просто «крутость» свою выпячивали.

Мелёхину ничего напоказ делать или говорить не требовалось. Он родился, как говорят, с серебряной ложкой во рту, и то, что было ему дано от рождения, воспринимал, как естественный ход вещей.

Так что при нём Аркадьеву не обсуждали, в универе попыток подкатить к ней не делали, а за стенами вуза у них просто шанса не было, Анька особо никуда не ходила, была сосредоточена на учёбе и шла на красный диплом прямым курсом.

Серёге иногда нравилось её «нервировать». Ну, не нервировать даже, а будоражить. Она так мило краснела и смотрела на него странным взглядом. Он, правда, не понимал, почему она всегда держит себя в руках, иногда ему хотелось вывести её на реакцию, но вместо реакции, Аркадьева закрывалась в своей раковине и сидела там до победного.

А ещё, что странно, у него голову вело от её запаха. Как-то Мелёхин её успокаивал, приобнял, уткнулся носом в волосы, вдохнул и потерялся на долгие несколько минут. Утонул в её естественном аромате. Вот в тот момент что-то у него впервые к ней и шевельнулось. В известном месте шевельнулось.

Это было похоже на какое-то грёбанное «в мире животных». Влечение на уровне инстинктов, хотя не то чтобы Мелёхин особо верил в неоспоримость химических реакций в процессе подбора подходящего партнёра.

Только твёрдое табу: сней нельзя, пульсировало в голове, как неоновая вывеска на тёмной улице.

Аня уже к третьему курсу несколько изменилась. Более женственной, что ли, стала, а ещё округлости в нужных местах приобрела, на которые он иногда тайком поглядывал.

Серёга понимал, что ему и усилий-то много не потребуется, получить от Ани то, что он всегда, ну или почти всегда, получал от заинтересовавших его девушек. Знал, что с её влюблённостью она недолго будет оборону держать. Но что он мог ей предложить? В отношениях он себя не видел, спасибо Оленьке, наелся он их надолго. Вольная жизнь ему очень нравилась. И дружбой с Аней он дорожил, их хорошими отношениями. Дружил он, как умел, и выходило, вроде, совсем неплохо. Позвони она ему среди ночи и попроси о помощи, он бы и ночью примчался её выручать. В общем, питал он к Аркадьевой особую слабость и расположение.

А секс, он бы всё испортил, и не было бы уже между ними прежних отношений. Мелёхин это абсолютно чётко понимал.

Только вечер выпускников всё расставил по своим местам.

Серёга не собирался, вот серьёзно, не собирался Аню соблазнять. Только ему показалось, что она первая начала. Оделась так, как никогда до этого, платье это с провокационной молнией нацепила, смотрела на него своими большими небесными глазами, в которых залегла какая-то непонятная обречённость, а ещё ждала чего-то. Сама, может, не понимала чего. И Мелёхин не понимал. До конца не понимал: нужно ему это или нет.

Только физиология взяла своё.

Правда, в ней ли только было дело?

Когда он увёл её из ресторана, и они сидели на спуске у воды, вот тогда он и решил, что будь, что будет. Оттолкнёт, так оттолкнёт, а не оттолкнёт, так пусть всё случится. Аня сама этого хотела, наверное, впервые за четыре года послав ему определённый чёткий сигнал. Тут даже слова были не нужны.

Тихое прерывистое дыхание, когда её голова лежала у него на плече, как много раз до этого, её тонкие пальчики, державшие его под руку, взгляд полный неосознаваемой сдерживаемой похоти. Внутри у неё будто свернулась пружина, требующая отпустить её. И если Аня не решалась этого сделать, он ей поможет.

Ну а если не последует за ним, тогда они просто хорошо проведут вместе время. Как друзья. Если она скажет нет. В любом случае, ему не хотелось и дальше сидеть в компании уже бывших сокурсников и слушать их пьяный трёп или делиться воспоминаниями, будто им не по двадцать два года, а глубоко за шестьдесят.

Как он сказал Ане позже: он там, где и с кем ему хочется быть. Смысл был именно таким.

Он привёл её в одно из своих любимых мест: «Микс клаб» на крыше отеля на Вознесенском. Отсюда открывался прекрасный вид на центр города, и можно было без проблем наслаждаться хорошей музыкой, магией белых ночей и друг другом. Две городские доминанты – Исаакий и шпиль Адмиралтейства придавали террасе особый шарм.

Однако, когда приятели из постоянной тусовки, словно голодные койоты, заинтересовано взглянули на свежее лицо, он тут же пометил территорию. Отвёл Аню в сторонку, приобнял со спины, а потом сделал то, чего хотели они оба. Поцеловал её. И чуть не потерялся сам в этом поцелуе. Она была опьяняюще невинной. Целовалась с искренней отдачей. Её мягкие нежные губы были податливы и ведомы, и Мелёхин вёл с удовольствием и напором.

Пока они поднимались в номер, он задавался извечным вопросом: быть или не быть? Да и нет боролись в нём до самого порога спальни. Но перешагнув, он понял, что обратно уже не повернёт. Тем более, и Аня не собиралась сбегать. Её даже не надо было уговаривать или спрашивать, о чём-либо. Малышка будто приняла твёрдое решение идти до конца.

Её неопытность и искреннее желание доставить удовольствие окончательно снесли ему крышу. Сергей так хотел её, что его даже не смутило, что это было у неё впервые и, наверное, ей было не слишком комфортно, когда он во второй, а затем и в третий раз взял её. Весь свой напор и настойчивость он постарался компенсировать ласками до умопомрачения, пытаясь убрать смущение Ани и понять, как ей больше нравится. В принципе, особых проблем не возникло: ей нравилось всё, она зажигалась и взрывалась без особых усилий. Дрожала и стонала под ним, металась по кровати, словно в лихорадке. Стройными руками и ногами обнимала его, целовала с жаром и страстью, а в её волосы, разметавшиеся по покрывалу, словно тёмное пламя костра, он зарывался лицом, вдыхая их неповторимый аромат, ставший во сто раз ярче и острее от охватившего их возбуждения.

Он брал, а она отдавалась. И заснула под утро, доверчиво прижимаясь к нему.

Он тоже подремал немного, чувствуя, как ему лениво двигать даже пальцем от полученного удовольствия. Но внутри у него крылось какое-то напряжение. Сергей даже не мог дать ему определение, потому что ощущения ещё не оформились в мысль.