Очищение Кадилла - Гэв Торп

— Брат, теперь меня слышно? — вновь донесся голос.

— Брат Хадразаил? Это Нааман, десятая рота.

— Передняя переборка разорвана и блокирует выход. Мне нужна твоя помощь, чтобы сдвинуть ее.

— Кто-нибудь еще есть на борту? — спросил Нааман, запрыгивая в люк.

Он приземлился на дверной люк с противоположной стороны. Странно было видеть внутренности «Громового ястреба» под углом в девяносто градусов. Нааман огляделся, чтобы сориентироваться.

— Брат Мефаил сидел на месте стрелка, когда мы врезались, — произнес Хадразаил. — Думаю, он мертв. Проверь сначала его.

Нааман вскарабкался по опрокинутому фюзеляжу, переступая через выпавшее из ящиков оборудование и аккуратно обходя листы обшивки и выдернутые кабели. На полпути сержант увидел место стрелка кормовой пушки. Самого стрелка зажало деформированным опорным раскосом. На нем не было ни ранца, ни шлема, ни наплечников, что, впрочем, было обычной практикой на борту. Хотя они вряд ли спасли бы стрелка. Ног Мефаила было не видно, и Нааман предположил, что их оторвало при аварии. Не надеясь на успех, сержант поискал признаки жизни, но ничего не обнаружил.

Скаут-сержант полез обратно к кабине пилота, где выход был заблокирован упавшей с потолка деформированной переборкой. Сквозь небольшую треугольную дыру он смог разглядеть брата Хадразаила, не отрывавшего взгляда от скаута.

— Мефаил мертв, брат, — сообщил Нааман. — Давай вытащим тебя отсюда. Передатчик поврежден?

— Да, брат, — ответил Хадразаил. — У Мефаила заклинило ремень безопасности. Я отстегнулся, чтобы помочь ему, и в этот момент корабль носом воткнулся в землю. Похоже, это я сломал передатчик, ударившись о него головой.

— Ты ранен?

Хадразаил рассмеялся.

— Да нет. Панель управления пострадала куда сильнее. Брат-сержант, потяни со своей стороны, а я толкну отсюда.

Нааман схватился за разбитую перегородку. Толстые перчатки защитили ладони от порезов об ее острые края. Он уперся ногой в край наблюдательного купола и потянул на себя. Когда Хадразаил всем телом надавил на бронированный металл, внутри послышался скрежет и переборка прогнулась еще на пару сантиметров, расширив дыру. Используя болтер в качестве рычага, Нааман продолжал увеличивать отверстие, пока Хадразаил не смог просунуть руку.

— Отойди, брат, — предупредил пилот Наамана. — Попробую выбить ее с разбега.

Нааман отошел на несколько метров от дверного проема. Послышались несколько быстрых шагов Хадразаила, а затем глухой удар в перегородку. Вылетели последние удерживавшие ее болты, и преграда рухнула на землю вместе с пилотом. Нааман помог Хадразаилу подняться.

— Брат, а электронный журнал? — спросил Нааман.

Пилот достал информационный кристалл из сумки на поясе.

— Все загружено, брат.

Хадразаил поискал глазами свой шлем и наплечники и обнаружил их среди оборудования и вырванных проводов. Его ранец все еще лежал в безопасности в нише для подзарядки, но достать его было невозможно. Нааман выбрался наружу первым и сразу увидел скаутов, патрулировавших место крушения «Громового ястреба». Он спрыгнул на землю, пока Хадразаил вылезал из обломков летательного аппарата. Скаут-сержант активировал передатчик.

— Командование, говорит сержант Нааман, — произнес он. — Брат Хадразаил полностью боеспособен. Брат Мефаил мертв. Бортовой журнал загружен. Запрашиваю «Рино» для эвакуации с места крушения.

Около тридцати секунд в передатчике раздавалось лишь жужжание. Обеспокоенный молчанием, Нааман повторил донесение. Еще через несколько секунд он услышал голос брата Сарпедона.

— Нааман, это Сарпедон. На твой запрос ответ отрицательный, брат. Противник усиленно сопротивляется. Орков больше, чем мы предполагали. Сейчас свободных «Рино» нет. Сопроводи брата Хадразаила к хребту Коф.

— Что случилось с братом Уриилом, брат-капеллан? — спросил Нааман.

— Связь с командующим была потеряна три минуты назад. Сержант Крыла Ворона Валид докладывает об ожесточенном сражении на северном фланге. Я отправляю оперативную группу для контратаки. Следуйте к хребту Коф для получения новых приказов. Подтверди.

— Подтверждаю, брат-капеллан. Препроводить к хребту Коф.

Нааман позвал Дамаса и остальных. Нахмурившись, он поведал братьям о случившемся.

— Сколько орков ты видел у электростанции? — спросил Дамас у Хадразаила.

— По меньшей мере сотню пехотинцев, — ответил боевой брат.

— Даже если бы они сразу двинулись на запад, их бы все равно не хватило для сопротивления, о котором нам рассказывают, — промолвил Дамас.

— Да, братья, не хватило бы, — согласился Нааман, решив держать свои подозрения при себе. Возвращение к хребту Коф было хорошей идеей. Ему хотелось переговорить с Велиалом.

Когда опустилась ночь, ветер подул с юга, принеся холод с моря. Нааман терпеливо ждал ответа на свой запрос от магистра Велиала, смотря, как апотекарий обрабатывает раны брата Хадразаила. В тусклом свете сержант окинул взглядом гряду, ища пехотинца Тауно. Его не было видно. Ветеран-сержант не понимал, что его так заинтересовало в этом юноше: он был одним из многих, присланных защищать хребет. Всем управлял случай. Сержант мог выбрать кого угодно и был уверен, что история жизни любого другого защитника ничем не отличалась от истории Тауно.

Сощурившись, он наблюдал за солдатами. Так много крошечных различий: кто-то чуть выше, кто-то толще или худее; кто-то моложе, кто-то храбрее или умнее. Но все это не имело никакого значения. Главным был палец на курке лазгана. Империум охватывал миллионы миров, и их жизни ничего не стоили.

Ни в одном из солдат не было ничего выдающегося. Они влияли на судьбу галактики в той же мере, что песчинки на орбите планеты. Но, как и во всем, имело значение их количество. Побольше песка — одна пригоршня в нужное время и в нужном месте могла сдвинуть с орбиты целую планету. Один человек ничего не решает, миллион трудно игнорировать, а уж миллиард…

Тауно был ничем не примечательным человеком — один из бесчисленных миллиардов. Он взял в руки лазган по причинам, которых Нааман никогда бы не смог понять, и решил сражаться. Сам по себе он — никто. Но с девятью другими бойцами парень стал частью отделения, с сотней других они были ротой, а дюжина рот — уже целый полк. С каждым новым человеком полки превращались в дивизии, группы армий и даже целые Крестовые походы. Не зная ничего друг о друге, они были разбросаны среди тысяч звездных систем. Тауно — один из толпы и при этом олицетворял все человечество. Он был само человечество, воплощенное в единственном теле и повторенное снова и снова.

Вот что занимало Наамана.

Сержант улыбнулся про себя, подумав, не стоило ли записать свои размышления. И назвать их «Учения Наамана». Нет, лучше оставить философию другим, более образованным умам. Истинное учение Наамана касалось болтера и клинка, камуфляжного плаща и снайперской винтовки. Именно эти полезные уроки были важны для настоящего космодесантника.