Ворошилов - Николай Тимофеевич Великанов

Однако это контрнаступление закончилось очередным катастрофическим провалом. Советские части не только не продвинулись вперёд хотя бы на версту, они с первыми же столкновениями со стальными касками германцев повернули назад, беспорядочно отступая. Связь главнокомандования с ними утратилась: предоставленные сами себе, они ударились в панику...

Немцы, захватив Купянск, Бахмут, Славяносербск, двинулись дальше — к Старобельску.

Отряд Клима Ворошилова успеха в районе Кабаньего не имел, но ему удавалось некоторое время стойко удерживать станцию. Штаб главнокомандующего Антонова-Овсеенко предложил Ворошилову взять под своё начало несколько деморализованных частей армии Сиверса.

18 апреля Сиверс получил приказ Главштаба, в котором говорилось, что армия его переименовывается во 2-ю особую, 5-й армией теперь будет армия товарища Ворошилова, штаб — Кабанье. Бездеятельность командарма Сиверса у Купянска признана губительной.

В тот же день приказом Антонова-Овсеенко Ворошилов был утверждён командармом 5-й армии, особо уполномоченным штаба 5-й армии — Пархоменко.

Новоиспечённая армия имела лишь одно — звонкое название. Ворошилову достались сбродные, полуанархические отряды. Они хаотично отступали в направлении Изюма, Славянска, на восток и юго-восток.

Ворошилов приказал для обеспечения левого фланга расположения своих луганцев (к северу от Кабаньего, Кременная) выставить разведывательные заставы по реке Красной. Одновременно к Сватову, где несколько разрозненных отрядов продолжали вести спорадические бои, направил бронепоезд.

У Сватова луганцы оказались в одиночестве, так как кругом все красные части отступали от непрекращающегося напора превосходящих германских войск. Ворошилову стало ясно, что долго в такой обстановке его «армия» сражаться не сможет.

Немцы заняли район Сватова. С ходу попытались атаковать Кабанье в лоб с севера, но были отбиты. Тогда они обходным манёвром заставили эшелоны Ворошилова отойти на Лисичанск. Для этой цели направили одну часть сил на посёлок Мостки, другую часть от Мостков — на Варваровку. Параллельно вновь ударили с фронта от Сватова на Кабанье.

Удержать район Кабаньего никаких шансов не было. Ворошилову пришлось оставить его и, ведя тяжёлые бои, с потерями откатываться к Луганску...

«Командуй, Клим, не дрейфь...»

— Малыми группами нам не устоять...

— Верно... Чё там говорить.

— Перебьют нас кайзеры поодиночке...

— Ве-е-ерно...

— В крепкий кулак надо собраться.

— В дивизию бы!

— Аль в корпус, как у немцев.

— Даёшь армию!..

Вокзальное здание станции Родаково ходило ходуном от топота, воплей массы военных людей. Здесь проходило собрание командиров различных частей и подразделений Красной гвардии, отрядов рабочих, а также анархистов, националистов, принявших советские идеи. Все эти разрозненные формирования (остатки так называемой Донецкой армии) были оттеснены к Родаково напором наступавших германских войск. Личный состав многих из них пал духом и утратил способность к сопротивлению. Народ устал от боёв. Начальство отрядов лишилось руководства со стороны главного командования и не знало, к кому теперь приклонить голову.

Были здесь и луганские дружины, выдвинувшиеся из города навстречу приближавшемуся неприятелю.

Собрание проводил Клим Ворошилов, командующий 5-й армией, эшелоны с войсками которой подошли сюда в течение 23—25 апреля.

Многие из присутствовавших хорошо его знали со времён революционных событий в Луганске как горячего, боевитого Володьку, некоторые по обороне Харькова, где он со своим 1-м Луганским социалистическим полком насмерть стоял у станции Основа.

Самые активные, надрывая глотки, кричали:

— Командуй! Бери, Клим!

— Да не... Я ж не военный! — отнекивался Ворошилов. И добавлял крепкие словца: — ..! Какой из меня на... командующий. Надо настоящего военного! Вот, например, Руднев, он прапорщиком был. А я ведь даже в армии не служил.

Собрание горланило:

— Кли-и-и-м... Бе-ри-и!

Гортанные голоса сливались с далёким гулом артиллерийской канонады. Вражеские снаряды пока ещё не доставали станции, но аэропланы периодически появлялись в небе над Родаковом. Они облетали паровозное депо, водокачку, пути, сбрасывали гранаты на стоявшие там поезда и снующих возле них солдат.

Всех перекричал Николай Руднев, с которым Ворошилов был знаком с начала марта.

— Командуй, Клим, не дрейфь! Я буду у тебя начальником штаба!

Руднева поддержали Александр Пархоменко, помощник командарма, и Григорий Кулик, начальник армейской артиллерии.

Ворошилов потряс головой:

— Ладно...

Вокзал замер.

Ворошилов обвёл всех решительным взглядом и рубанул:

— Была не была! Беру командование!

Народ заорал:

— Бери!

Клим поднял вверх руку:

— Буду, так сказать, вашим «красным генералом». Только знай, у меня разговор короткий. Не боишься умирать — иди, боишься — к чёрту!

Ворошилов произнёс короткую речь. Он говорил, что 5-я армия будет, конечно, биться с германцами и пустит им кровь. Однако надобно понимать, что придётся и отступать, ничего не поделаешь. Только отступать с умом, организованно — так, как это делается ныне, так нельзя.

Клим кивнул в сторону окон вокзального здания, в которых видна была суматоха на переполненной составами и людьми станции. Он закончил речь словами: «Если мы с вами, товарищи командиры, не наведём порядка, то и сами пропадём, и людей погубим».

Станция Родаково находилась в 25 километрах от Луганска, располагалась на правом берегу реки Лугань, являлась крупным узлом железной дороги Харьков — Лихая. В вокзальном вестибюле наспех разместился полевой штаб армии Ворошилова во главе с особо уполномоченным Пархоменко (так заковыристо называлась должность помощника командарма). Штат штаба полностью ещё не оформился. Вечером только состоится официальное назначение его начальника — Руднева, три важные штабные должности займут наиболее грамотные отрядные командиры из бывших офицеров.

Грохот от разрывов снарядов вражеских орудий раздавался всё громче и громче — к станции приближался фронт. Ворошилов закрыл собрание. Необходимо как следует подготовиться к встрече врага.

Занялись сколачиванием боевых групп. Мелкие отряды наскоро сводились в более крупные, чтобы можно было поручить им оборону отдельных участков. Шло пополнение оружием и боеприпасами.

В ночь Ворошилов, оставив вместо себя временно исполнять обязанности командующего армией Николая Руднева, отправился на паровозе в Луганск. Там началась паника: горком партии, Совет, другие органы власти заторопились с эвакуацией.

— Поеду разберусь с положением в Луганске, а вы тут держите немца, — говорил он прежде всего Рудневу, но это относилось и к помощнику командарма Пархоменко, и к начальнику артиллерии Кулику.

Для всех, кто остался в окрестностях Родакова, ночь была довольно трудной. До утра никому не пришлось сомкнуть глаз. Шла лихорадочная подготовка к отражению наступающего противника. С рассветом вильгельмовские войска большими силами атаковали станцию и её предместья. Поначалу на отдельных участках обороны некоторые из отрядов дрогнули и самовольно покинули занимаемые рубежи. Но вскоре опомнились и отбили назад оставленные позиции. Командиры и бойцы большинства частей и подразделений сражались храбро и упорно — сказались меры по реорганизации.

На