Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган

Ат-Тахтави родился в знатной семье исламских судей и богословов в небольшом городке в Верхнем Египте и с 16 лет изучал исламское богословие. Одаренный многими талантами, он был приглашен преподавать теологию в университете аль-Азхар, а в 1824 году поступил на государственную службу, став проповедником в одном из пехотных подразделений новой армии низами. Благодаря этой службе и поддержке со стороны высоких покровителей его включили в состав престижной миссии, отправлявшейся в Париж. Это назначение предопределило всю его дальнейшую жизнь.

С собой в поездку ат-Тахтави взял чистую тетрадь, в которую скрупулезно записывал впечатления о Франции. Его интересовало все до мельчайших подробностей: как французы строят дома, как зарабатывают на жизнь, как отправляют религиозные обряды, каким транспортом пользуются, как устроена их финансовая система, какие у них отношения между мужчинами и женщинами, как они одеваются и танцуют, как украшают жилища, что едят и каковы их застольные обычаи. Ат-Тахтави изучал жизнь французов с любопытством и уважением, но в то же время с объективной беспристрастностью. На протяжении многих веков европейцы путешествовали по Ближнему Востоку и писали книги об экзотических нравах и обычаях местных народов. И вот теперь, впервые в истории, египтянин описывал для своих соотечественников экзотическую страну под названием Франция{1}.

Его отношение к этой стране было полно противоречий. Как мусульманин и османский подданный ат-Тахтави был убежден в превосходстве своей веры и культуры. Он считал Францию страной неверных, где «нет ни одного подданного-мусульманина», а местные жители «только называются христианами». Однако увиденное не оставило у него сомнений в научно-техническом превосходстве Европы. Он с огорчением писал, что в странах ислама «отсутствуют многие науки»{2}. Чтобы дать читателям некоторое представление о пропасти, разделяющей исламский мир и западную науку, ат-Тахтави счел необходимым написать, что европейские астрономы «привели доказательства шаровидной формы земли», и углубиться в разработанные ими способы вычисления широт и долгот. Ат-Тахтави осознавал, насколько исламский мир отстал от Европы, и считал, что тот должен — и имеет право — заимствовать научные знания и современные технологии у Запада, поскольку развитие европейских наук начиная с эпохи Возрождения опиралось на прежние достижения арабско-мусульманской науки. «Они признают, что мы были их учителями во всех науках, признают наше первенство». Ат-Тахтави считал, что, заимствуя у европейцев материальную культуру, османы берут то, что принадлежит им по праву{3}.

Книга ат-Тахтави, названная «Извлечение чистого золота из краткого описания Парижа, или Драгоценный диван сведений о Париже»[7], безусловно, интересна тем, что предлагает взгляд египтянина на повседневную жизнь Франции 1820-х годов, но наиболее важной ее частью был проведенный им анализ конституционного правления. Ат-Тахтави перевел все 74 статьи французской конституции — Конституционной хартии 1814 года — и подробно проанализировал ее ключевые положения{4}. Он считал, что именно в конституции кроется секрет поразительного прогресса французского общества. «Мы познакомим тебя с ними [законами], — писал он, — […] чтобы ты знал, как их умы пришли к заключению, что справедливость и беспристрастие суть гарантии благоденствия королевств и спокойствия их жителей, и как правители и подданные достигли согласия ради того, чтобы их страна процветала, знания умножались, богатства копились, сердца радовались и никто не жаловался бы на притеснения»[8].

Подобное восхваление конституционного правления требовало по тем временам немалой смелости. Это были новые опасные идеи, не имевшие корней в исламской традиции. Как признавал ат-Тахтави, большинство принципов французской конституции «отсутствуют в Книге Великого Аллаха и в Сунне Его Пророка»[9]. Ратуя за столь опасные нововведения, он рисковал вызвать не только осуждение мусульманских богословов, но и гнев египетского паши и османского султана. В конце концов, конституция уравнивает в правах короля и его подданных и вводит разделение полномочий между монархом и избранным законодательным органом. В Египте Мухаммад Али установил жесткий авторитарный режим, а Османская империя была абсолютной монархией. Сама идея представительного правления или ограничения полномочий монарха могла быть воспринята правящими элитами как чуждая и подрывная.

Больше всего реформист-богослов был впечатлен тем, что французская конституция закрепляла права простых граждан, а не привилегии элит. Он предлагал читателям вдуматься в наиболее важные, по его мнению, статьи, в которых утверждалось равенство всех граждан перед законом и право каждого человека «занять любую должность и получить любой чин». Возможность такой социальной мобильности, утверждал он, «побуждает каждого человека к получению образования, которое дало бы ему возможность занять должность более высокую, чем его нынешняя. Таким образом их знания умножаются и их цивилизация не топчется на одном месте». Трудно представить себе более революционную идею в жестко иерархическом обществе, каким был османский Египет в XIX веке.

Но ат-Тахтави пошел дальше, восхваляя закрепленное в конституции право на свободу слова. Французская конституция, объяснял он читателям, «поощряет каждого человека высказывать свое мнение, свои познания и все, что ему приходит на ум». Любой француз может высказать свои взгляды в «ежедневных листках новостей», называемых «журналат» и «газетат». Так многие читатели впервые узнавали о газетах, которых в те времена в арабоязычном мире не существовало. Ат-Тахтави подчеркивал важность того, чтобы простолюдины имели доступ к прессе, «ведь известно, что ничтожному может прийти на ум то, до чего не додумается великий». Но главная польза прессы, по мнению богослова, заключалась в том, что она заставляла людей отвечать за свои поступки. «Если кто-то совершит дело, неважно, хорошее или дурное, но серьезное, журналисты пишут о нем и доводят до всеобщего сведения, поощряя тем самым совершающих добрые дела и обуздывая злонамеренных».

Но, пожалуй, самым дерзновенным выпадом против османских политических традиций стало подробное и одобрительное описание Июльской революции 1830 года, приведшей к свержению короля Карла X и Бурбонской династии. Суннитско-исламская политическая мысль утверждала обязанность подданных повиноваться правителям, даже деспотическим, в интересах общественного порядка. Но ат-Тахтави, который стал очевидцем этой политической драмы, встал на сторону народа, когда Карл X фактически отменил действие конституции и «пренебрег законом, в котором закреплены права французского народа». В попытке восстановить абсолютную монархию Карл X распустил Палату депутатов, ограничил свободу прессы и свободу слова, запретив публичную критику монарха и его правительства. Египтянин с большим сочувствием описывал вооруженное восстание «противников тирании» против своего правителя. Всесторонний анализ Июльской революции особенно примечателен тем, что ат-Тахтави фактически одобрил право народа на свержение монарха ради сохранения своих законных прав{5}.