Наследники - Уильям Голдинг

Старик на что-то решился. Лок видел, как он убрал руку от лица. Потом громко хлопнул в ладони и заговорил. Мужчины, лежавшие ничком у костра, нехотя встали на ноги. Старик указывал на реку, понукая. Мужчины сперва молчали, потом замотали головами и вдруг заговорили все разом. Голос старика зазвучал сердито. Он отошел к воде, остановился, что-то отрывисто сказал через плечо и указал на долбленые бревна. Медленно, как во сне мужчины пошли напролом через кустарник по земле, устланной палой листвой. Они что-то бормотали про себя и в то же время тихонько переговаривались. Старик закричал так же зычно, как женщина кричала на Танакиль. Сонные мужчины дошли до берега, остановились и глядели на долбленые бревна молча и неподвижно. Запах кислятины от переколыхивавшегося зверя окутал Лока, как гнилая осенняя сырость. Туами прошел через прогалину и остановился позади.

Старик долго говорил. Туами, кивая, ушел, и вскоре Лок услыхал удары рубила. Двое других мужчин вытащили из кустов кожаные ленты, прыгнули в воду, оттолкнули задний конец первого бревна в реку, а передний подтянули к берегу. Они остановились с боков у конца и стали подымать. Потом оба, запыхавшись, нагнулись над бревном. Старик опять закричал, подняв обе руки. Потом указал пальцем. Мужчины опять стали подымать. Подоспел Туами с обломком сука, который был гладко оструган с конца. Мужчины стали рыть мягкую землю на берегу. Лок повернулся в своем гнезде и отыскал глазами Лику. Он увидал, как Танакиль показывает ей всякие удивительные и чудесные штуки, связку морских ракушек, которые были нанизаны на волокно, и фигурку Оа, совсем как живую, так что Лок подумал, что она просто уснула или же умерла. Танакиль все сжимала рукой кожаную полосу, но полоса эта повисла, потому что Лику сама льнула к старшей девочке, глядя на нее с восторгом, как глядела на Лока, когда он качал ее на ветке или дурачился, чтоб ее насмешить. Косые солнечные лучи падали на прогалину через долину. Старик опять закричал, и женщины, услыхав его голос, стали, широко зевая, выползать из лиственных пещер. Он закричал еще раз, и они с трудом доплелись до дерева, переговариваясь меж собой, как недавно переговаривались мужчины. Вскоре все они исчезли из виду, все, кроме мужчины, который стоял на страже, да детей.

Меж деревом и рекой раздались какие-то совсем другие крики. Лок повернулся взглянуть, что там происходит.

— Э-эх! Э-эх! Э-эх!

Новые люди, мужчины и женщины, все скопом откинулись назад. Долбленое бревно глядело прямо на них, и нос его лежал на другом бревне, которое приволок Туами. Лок сообразил, что этот конец был носом, потому что с боков его были глаза. Он не заметил их раньше, потому что прежде они были прикрыты какой-то белой пеленой, которая теперь потемнела и стала как бы размытой. Люди были прикреплены к бревну кожаными полосами. Старик понукал их, и они пыхтя клонились назад, причем ноги их взрывали мягкую землю и комья летели во все стороны. Они продвигались рывками, и бревно волоклось им вослед, все время пристально глядя. Лок видел морщины и пот на лицах, когда они брели под деревом, а потом медленно исчезли из виду. Старик шел за ними, и крик его не смолкал.

Танакиль и Лику вернулись к дереву. Лику одной рукой сжимала запястье Танакиль, а другой малую Оа. Крик смолк, люди угрюмо вышли на прогалину и встали в ряд у реки. Туами и Хвощ вошли в воду близ второго бревна. Танакиль прошла вперед, но Лику отпрянула. Танакиль стала ей что-то втолковывать, но Лику никак не хотела подойти к воде. Танакиль рванула кожаную полосу. Лику на четвереньках упиралась в землю руками и ногами. Танакиль пронзительно завизжала на нее, совсем как сморщенная женщина. Она схватила палку, что-то выкрикнула резким злобным голосом и рванула опять. Лику все упиралась, и Танакиль ударила ее палкой по спине. Лику взвыла, а Танакиль дергала и била.

— Э-эх! Э-эх! Э-эх!

Нос второго бревна насунулся на берег, но не хотел лезть дальше. Он соскользнул назад, и люди попадали наземь. Старик закричал во все горло. В ярости он указал на реку, на водопад, потом на лес, и все время голос его свирепел. Люди громко и злобно огрызались в ответ. Танакиль перестала колотить Лику и глядела на взрослых. Старик расхаживал вокруг, подымая людей пинками. Туами стоял в стороне и глядел на него, пронзительно, совсем как глаза на конце бревна, в полном молчании. Люди медленно, с трудом, встали на ноги и опять взялись за кожаные полосы. Танакиль это наскучило, она отвернулась и встала на колени подле Лику. Взяв какие-то камушки, она подбросила их высоко в воздух и попыталась поймать тыльной стороной узкой руки. Вскоре Лику уже опять глядела на нее с жадным любопытством. Бревно выползло из воды на берег, вильнуло, потом прочно улеглось на суше. Люди опять откинулись назад и скрылись из виду.

Лок поглядел вниз на Лику, ему радостно было увидать ее округлый живот и убедиться, что теперь, когда Танакиль перестала орудовать палкой, она успокоилась. Он вспомнил про нового, который сосал грудь сытой женщины, и улыбнулся Фа, притаившейся сбоку. Фа криво ухмыльнулась в ответ. Вид у нее был совсем не такой радостный, как у него. Тягостное чувство внутри сникло и растаяло, как изморозь на каменистой равнине, настигнутая солнцем. Эти люди, у которых было столько удивительного, уже не представлялись ему такой прямой и близкой угрозой, как еще совсем недавно. Даже Лок-внешний был убаюкан и утратил свою чуткую восприимчивость к звукам и запахам. Он протяжно зевнул и прижал ладони к глазницам. Стая кружила в свободном парении, будто ветер знойным летом выпугнул птиц из кустов и струи горячего воздуха несут их над землей. Лок услыхал у себя над ухом шепот Фа:

— Помни, мы заберем их, когда стемнеет. Он увидал внутри головы, как сытая женщина смеется и кормит нового человечка грудью.

— Чем ты станешь его кормить?

— Нажую еды и положу ему в рот. А может, у меня появится и молоко.

Он подумал над этим. Фа заговорила опять:

— Скоро новые люди заснут.

Новые люди еще не спали и не похоже было, что они собираются спать. Они шумели теперь пуще прежнего. Оба бревна были на прогалине, и под них подложили поперечно толстые круглые палки. Новые люди столпились вокруг крайнего бревна и вопили на старика. Он в ярости указывал на тропу, которая вела к лесу, издавая трепыхающиеся, кружащие птичьи звуки. Люди мотали головами, сбрасывали с себя кожаные полосы, отходили к своим пещерам. Старик потрясал кулаками, воздетыми в глубокой синеве, потом стал колотить себя по темени; но люди шли, медленно, сонно, прямо к костру и пещерам. Когда старик остался совсем один подле долбленых бревен, он замолчал. Под деревьями сгущались сумерки, и солнце ускользало с земли.

Старик медленно поплелся к реке. Потом остановился, но Лок и Фа не увидали на его лице никакого выражения, потом вдруг быстро вернулся, подошел к своей пещере и исчез внутри. Лок услыхал голос сытой женщины, и старик опять вышел. Он побрел к реке по собственным стопам, но на этот раз не остановился возле бревен, а зашагал мимо, напрямик. Он прошел под деревом, остановился меж деревом и рекой, глядя на детей.

Танакиль учила Лику ловить камешки, и обе девочки давно позабыли про палку. Когда Танакиль увидала старика, она вскочила, спрятала руки за спину и почесала одну ногу о другую. Лику как могла подражала ей. Старик сперва помолчал. Потом мотнул головой в сторону прогалины и что-то сказал резким голосом. Танакиль схватила рукой конец кожаной ленты и пошла под дерево, ведя за собой Лику. Осторожно повернувшись, Лок увидал, что девочки скрылись в пещере. Когда он опять поглядел в сторону реки, старик стоял и мочился у самой кромки берега. Солнечный свет ускользнул с воды и запутался в верхушках деревьев на той стороне. Над водопадом и над долиной растеклось огромное багровое зарево, и вода шумела оглушительно громко. Старик вернулся к дереву, остановился под ним и пристально вгляделся в кусты терновника, где стоял страж. Он обошел дерево с другой стороны и вгляделся опять, тревожно озираясь. Потом вернулся назад и привалился к дереву спиной, глядя на воду. Он запустил руку под свою шкуру на груди и вытащил какой-то ком. Лок принюхался, пригляделся и узнал, что это такое. Старик ел то самое мясо, которое предназначалось для Лику. Он стоял, привалясь спиной к дереву, наклонив голову, вывернув локти, и рвал, грыз, жевал. Слышно было, как он деловито трудится над мясом, будто жук средь ветвей мертвого дерева.