Виновник торжества - Фридрих Незнанский

— Слушаю! — раздался в трубке мелодичный девичий голос. Валера даже удивился: а где же та лютая мегера?

— Мне, пожалуйста, Александру из восемнадцатой комнаты.

— Сейчас, подождите минутку. — Он услышал, как тот же голос попросил кого-то: — Карина, будь другом, сгоняй за Сашей. Скажи, ею красивый баритон интересуется.

Какое-то время в трубке слышались голоса, звук хлопающей двери, смех, жизнь в общежитии кипела. Наконец он услышал ее нежный голос:

— Я вас слушаю.

— Здравствуйте, Саша, я следователь Крупнин Валерий. Я у вас был неделю назад.

— Да, я вас помню… — Голос был такой милый, что Валеру охватила непривычная нежность.

— Мне нужно с вами встретиться, пару вопросов задать. Я много времени у вас не займу. — Он боялся, что она откажет ему. Но девушка с готовностью согласилась:

— Мы можем встретиться завтра. Только вы лучше подъезжайте к консерватории. А то завтра дежурит Акулина Адамовна, а она такая… сердитая, нагрубить может…

— Я ее уже укротил. — Валерины губы непроизвольно растянулись в улыбке. — Но лучше действительно встретиться у консерватории.

Он отключил телефон. Душа его ликовала. И он запел вполголоса песню Никитиных, которая ему очень нравилась в последнее время: «Александра, Александра…»

На следующий день, предупредив Яковлева, что у него срочное дело, которое требует его немедленного присутствия, с легким холодком в сердце подходил к двери консерватории. Ему даже не пришлось долго ждать, потому что Саша оказалась очень пунктуальной девушкой. При свете дня она показалась ему еще лучше. Может быть, потому, что она слегка подкрасила глаза и они стали выразительнее.

— Куда пойдем? — спросила Саша, когда они поздоровались и он взял из ее рук тяжелый пакет.

— Я знаю здесь неподалеку кафе, где отличный кофе и много разных вкусностей.

— А вы сладкоежка? — улыбнулась Саша, и на ее щеках появились очаровательные ямочки.

Валера замер от восхищения, до чего же она была хороша. Он смотрел в ее большие серые глаза и даже не сразу ответил, потому что у него было ощущение, что он утонул в них. Все-таки он собрался с силами, вынырнул и наконец сказал:

— Я люблю все вкусное. Больше всего жареные пончики в большом количестве сахарной пудры. А когда их съешь, в пакете еще так много пудры остается, что можно просто высыпать в рот. Она так медленно тает… — Он даже зажмурился от удовольствия. Выражение его лица в этот момент было такое непосредственное, что Саша рассмеялась.

— Вы действительно сластена. Даже рассказываете вкусно. А я люблю китайскую кухню, там столько всего интересного! У меня друг есть, китаец, очень славный парень, Ваном зовут. Ему родители из Китая присылают всякую всячину. Однажды он меня угостил кунжутом в васаби. Это такая восхитительная штука! — Саша подняла вверх глаза и застонала, чтобы выразить свое отношение к кунжуту в васаби во всей его полноте. Валера умилился. Он тоже всегда стонал, когда испытывал наслаждение от еды. — Я ему сказала, что ничего вкуснее в жизни не ела. И он мне приносил этот кунжут, пока я не съела его весь. Потом признался, что сам даже не попробовал — для меня берег.

— Наверное, он в вас влюблен, — серьезно заметил Валера.

— Да, влюблен. И даже говорил мне об этом не раз. Но я сказала — извини, дорогой, кунжут закончился — завяли помидоры.

Валера расхохотался. Он обрадовался, что Саша еще и чувством юмора обладает. А это качество он очень ценил в людях.

— И что же бедный ваш китаец Ван?

— Другую полюбил. Девушку зовут Нина, очень красивая и милая, немножко диковатая, правда. Ему нужно жениться, он хочет в России остаться. А петербургская девушка вряд ли вышла бы за него, посчитала бы такой брак мезальянсом. А Нина из Иваново, когда они поженятся, она его там пропишет. Он со временем и гражданство может получить.

— Надо же, какая нынче молодежь практичная! — удивился Валера, немного уязвленный разговором о выгодных браках и провинциальной диковатости.

— Что поделаешь, — вздохнула Саша. — Жизнь теперь такая, очертя голову мало кто женится. Но я не такая! — Она весело взглянула на Валеру, и он понял, что она действительно не такая. — Если я полюблю, то готова с любимым хоть в горный аул, хоть в бурятские степи ехать.

— А этот Ван хорошо говорит по-русски? Одно дело на инструменте играть, там слова особенно и не нужны. А другое — за девушкой ухаживать, общаться… Двумя словами ведь не обойдешься.

— До поступления в консерваторию он русский изучал целый год. С ним вполне можно общаться. Способный парень. Новые слова впитывает как губка. Иногда вдруг такое выдаст — только диву даешься. Мне Костя с фортепьянного отделения рассказывал, что он как-то Вана к себе на дачу пригласил.

От Питера далековато, на границе с Новгородской областью. Пошли они сначала по полям погулять. Поля колхозные, субботнее утро. Ни одного человека нет. Ван спрашивает: «А люди где? Почему никто не работает?» — «Так суббота же, все отдыхают», — отвечает Костя. Зашли в деревню, а там здоровенный мужик машину моет. Ван так удивился: «О, какой толстый! Наверное, богатый». Идут дальше по деревенским улицам, навстречу женщина необъятных размеров. Ван еще больше изумился. Говорит: «Какая деревня богатая, все такие толстые, много кушают». А тут на детском раздрызганном педальном автомобильчике мальчишка лет шести едет, щеки из-за ушей видны. Ван совсем обалдел. А Костя ему: «У нас, Ван, даже у детей собственные автомобили есть!» Ван вздохнул и говорит: «Удивительная у вас страна. Никто ничего не делает, а все у всех есть. Даже у детей машины.

У нас когда бы в поле ни вышел, всегда согнутые спины крестьян видишь. О выходных они и не думают. Все работают». Потом Костя его в лес повел. Ван любуется окрестностями, восхищается нашей русской природой, ее богатством и разнообразием. И главное, что вокруг все — ничье. Даже вcкрикивал: «Папоротник ничей! Цветы ничьи!» У них же папоротник тоже едят, его сначала купить надо! А потом вдруг и спрашивает: «А где здесь у вас нужники?» Костя сначала не понял, не расслышал вопроса, ему показалось, что Ван про Лужники спросил. Плохо ориентируется в русских просторах. И говорит ему, дескать, Лужники далеко отсюда, в Москве, пешком не дойдешь. Ехать надо на поезде. Но сначала нужно в Питер вернуться. Ван головой покачал, ничего не ответил. А через полчаса опять спрашивает: «Ну, где тут у вас нужники? Вы же куда-то ходите, когда вам очень хочется…» Костя чуть не умер от смеха. Только тогда понял, что Ван в туалет хочет сходить. Под куст показал, сам отвернулся, чтоб парня не смущать, и говорит: «Нужники в лесу у нас везде». Это ж надо такое слово откопать. Я это слово сама впервые узнала, когда мы творчество Пушкина изучали. Нам учитель рассказывал, как Державин впервые приехал в Царскосельский лицей, все лицеисты вокруг него на цыпочках ходили, еще бы — первый поэт державы почтил их своим визитом. А он с мороза приехал, продрог, и вдруг спрашивает громовым голосом: «А где здесь у вас нужник?» Лицеисты были потрясены.