Упасть в облака - Светлана Слижен

Кстати, не надо забывать, что в универе он был таким ловеласом, что про него легенды ходили. Жил всегда один в съемной квартире, чтобы точно никто не видел, кто к нему ходит, кто на ночь остается. Не может же быть, чтобы такой харизматичный молодой человек до меня сидел девственником взаперти. Секс, говорит, у нас всегда был не очень… Конечно, после оргий, к которым он, поди, привык по молодости, не очень. Да и я бы не сказала, что очень. Что-то не припомню я дикого восторга у себя. Куда все навыки-то подевались?

Конечно, станешь тут танком, когда пехота бессильна! Рассказывал бы что и как, так, мол, и так, ничего не было – не возникало бы никаких подозрений с моей стороны. А то телефон кладет дома всегда экраном вниз, а ноутбук так вообще вырубает, даже когда на десять минут в туалет идет, потом сам же по паролю его и включает, время теряет. Не паранойя ли? Или есть, что скрывать, не иначе. Будто я бы стала там что читать.

Ну, перестала тебе нравиться жена, так и скажи. Зачем годами издеваться над живым человеком? Почему я должна постоянно чувствовать себя неполноценной, нежеланной? Не первый год ведь бьюсь над разгадкой. Ирина права, тот брак, который мы заключили пятнадцать лет назад, закончился. Мы стали другими людьми. И этим людям стало тяжело вместе.

И какая же я все-таки дура… Ведь два года назад, когда я поехала с Натальей в Барселону, я уже доходила до края и летела туда с твердым намерением, что пора разводиться. И это еще без всяких историй с заявлениями молодых девиц! Но… там все пошло не по плану… и привело вот к таким печальным последствиям – стало еще хуже».

После двух дней подобных рассуждений Вере ночью приснился странный сон. Она ехала куда-то в такси на заднем сиденье и очень плохо себя чувствовала: у нее болел то ли живот, то ли голова. Дорога предстояла еще долгая, боль усиливалась, и Вера отстегнула ремень безопасности и скрюченным эмбрионом завалилась на сиденья. Она лежала с закрытыми глазами, обхватив себя руками, и чувствовала, как ее мотает из стороны в сторону, будто водитель едет все быстрее и быстрее, не снижая скорости на ухабах. Вскоре стало ясно, что такая езда небезопасна, и Вера приподнялась, чтобы попросить таксиста вести машину аккуратнее, но к своему ужасу не обнаружила его на водительском месте. На переднем пассажирском его тоже не было. Это был какой-то сюр: Вера металась по салону несущегося по загородному шоссе автомобиля, в котором никого, кроме нее, не было. Рассуждать, как такое случилось, было некогда, и она стала протискиваться к рулю между передними креслами. Но ведь она не водит! Она давно не практиковалась, сможет ли она в потоке машин вырулить на обочину и безаварийно остановить ее?! В глазах все мелькало, в ушах стучало, руки тряслись. Вера проснулась в холодном поту. Оглядевшись, села на кровать. Слава богу – сон.

Босиком она вышла на террасу. Звенящая тишиной влажная ночь облепила Верино вспотевшее тело. Захотелось принять душ или окунуться в море, но его было совсем не видно в темноте. «Только что спаслась от автокатастрофы, – усмехнулась женщина, – так что вряд ли стоит подвергать себя новой опасности – плаванию в кромешной тьме».

Фу… жуткий сон. Что бы он мог означать? Вера пошла вниз на кухню, ступая босиком по прохладным кафельным ступеням, усыпанным крупными увядающими цветками, постоянно осыпающимися с растущего рядом дерева. «Господи, будто тут гроб проносили, – подумалось ей. – Тьфу ты, черт! Какая ерунда лезет в голову! Целый месяц подметала эти ступени, и такая мысль ни разу не приходила в голову».

Вера выпила воды и посидела в темной пустой кухне. «Что означает этот сон? Ведь был таким реальным, сразу и не сообразишь, что неправда. Может, с Андреем что-то? Да вряд ли, уже сообщили бы. Да и не было его в этом сне. Не-е-ет, этот сон не про него, а про меня. Это такси – моя жизнь, мой брак, я сама села на заднее сиденье, полностью доверилась водителю, устранилась от принятия решений и поставила себя в ситуацию, когда от меня ничего не зависит. Я всем телом чувствую, что теперь автомобиль стал неуправляемым, что пришло время брать руль в свои руки и ехать туда, куда надо мне, а не куда привезет машина. Иначе так всю жизнь и проживешь под облаками и не увидишь солнца».

Вера опять вспомнила себя после Барселоны: «Если я повторю ошибку и снова останусь с Андреем, то просто еще раз буду надеяться на чудо, которого в принципе быть не может. А ведь за два прошедших с тех пор года я могла бы уже пережить самые тяжелые стадии расставания… Сколько еще лет я хочу отнять у себя? И Машка ведь все чувствует, вот уже и врать мне стала. Что дальше от нее ждать в таких условиях?»

Ждать пришлось недолго.

Последний день на море был распланирован по часам: утром – плавание и упаковка чемоданов, вечером – поездка в соседний город на концерт какого-то обожаемого девочками музыканта, на выступление которого еле удалось достать билеты в самом начале отпуска, а обеденное время Вера выделила для общения с Ириной, которая накануне поздно вечером должна была вернуться из похода.

На следующий день надо будет прибыть в местный аэропорт ни свет ни заря, чтобы сначала отправить Кит одним рейсом, а Вере с Машей полететь домой другим, гораздо более поздним. Отправка несовершеннолетнего ребенка без сопровождения взрослых – дело хлопотное, не каждой авиакомпанией допустимое, но возможное. Поскольку поездка в Черногорию возникла довольно спонтанно, а родители Кит давно уже планировали вместе с дочкой на весь сентябрь улететь на очень важный для них фестиваль на другом конце земного шара, то родился такой план: Вера с девочками едет в Черногорию, а оттуда они уже разлетаются в разные стороны.

Машка завидовала подруге – у той на весь сентябрь, считай, продляются каникулы. Кит, правда, обещала выполнять все задания дистанционно, но, согласитесь, учиться в гамаке на пляже и в стенах школы – совсем не одно и то же. Предстоящая на целый месяц разлука нагоняла на девчонок волнение. Они с беспокойством ждали концерт на адриатическом берегу под открытым небом, поэтому не стали валяться до полудня и поднялись сразу, как только Вера ушла плавать.

Когда она вернулась обратно с пакетом свежих фруктов, Машка была в санузле, Кит готовила завтрак. Ее отяжелевшие от воды дреды, упакованные в большое подоткнутое наверх полотенце, оттягивали голову девушки назад, отчего ее профиль походил на профиль Нефертити.

– Ты помыла целиком все волосы? – удивилась Вера.

Уже четыре недели она наблюдала, как девушка лишь промакивает после моря корни своих красочных колбасок разными примочками, чтобы соль не разъедала кожу.

– Угу, – ответила Кит, запихивая в рот обрезки от сооружаемых бутербродов. – Мы же на острове будем жить в походных условиях, там не помоешь.

– А как часто надо мыть дреды?

– Можно раз в неделю. Можно раз в месяц. Или даже реже. Я летом мою раз-два в месяц, как испачкаются. Зимой реже – сушить долго.

– А феном?

– Феном плохо – пушатся сильно, лучше пусть сами сохнут. Ща похожу немного в полотенце, а потом – на солнце. Кстати, от соленой воды дреды классно сваливаются.