Горячая шестерка - Джанет Иванович

Я высадила его за квартал от дома.

– Приезжай завтра, – сказал он. – В то же время. Может, я возьму тебя в личные шоферы.

* * *

Когда мы вернулись домой, бабушка накрывала стол к ужину. На диване перед телевизором развалился Лунатик.

– Эй, – сказал он, – как дела?

– Не жалуюсь, – ответила я. – А у тебя как?

– Даже не знаю, дружок. Трудно поверить, что нет больше нашего дилера. Я-то думал, дилер будет всегда. Я что хочу сказать, он пользу приносил. Был дилером. – Он потряс головой. – Весь мой мир перевернулся, дружок.

– Ему надо еще выпить пивка, – сказала бабушка. – А потом мы все дружно поужинаем. Я всегда радуюсь, когда у нас к ужину гости. Особенно, когда это мужчина.

Я не была уверена, что Лунатика можно было считать мужчиной. Он скорее напоминал Питера Пэна, пристрастившегося к травке. Лунатик большую часть своей жизни проводил под кайфом.

Из кухни выбрался Боб и основательно обнюхал ширинку Лунатика.

– Эй, дружок, – сказал Лунатик, – не при первом же свидании.

– Я сегодня купила себе машину, – сообщила бабушка. – Лунатик любезно пригнал ее сюда.

Челюсть у меня отвисла.

– Но у тебя же уже есть машина. «Бьюик» дяди Сандора.

– Верно. Не пойми меня неправильно. Мне кажется, машина не клевая. Не соответствует моему новому имиджу. Мне захотелось иметь что-нибудь поспортивнее. Ужасно забавно, как все это произошло. Луиза заехала за мной и сказала, что слышала, будто дилер закрывает свое дело. Вот мы и поехали посмотреть, что там у него есть. И пока мы там были, я купила машину.

– Ты купила машину у Дага?

– Вот именно. Просто красотку.

Я бросила на Лунатика убийственный взгляд, но он не обратил на это никакого внимания. Его ничто не могло заставить эмоционально встряхнуться.

– Ты только посмотри, какая машина у бабули, – сказал он. – Замечательная.

– Просто душка, – добавила бабушка. – Я в ней выгляжу как звезда.

Не знаю уж, какую звезду она имела в виду. Но если бабушка довольна, какого черта?

– А что за машина? – поинтересовалась я.

– «Корветт», – ответила бабушка. – Красная.

Итак, у моей бабушки красный «Корветт», а у меня голубой «Бьюик» 1953-го года и огромный прыщ на подбородке. Черт, могло быть и хуже. Прыщ мог вскочить и на носу.

– Кроме того, – сказала бабушка, – я знаю, как тебе нравится «Бьюик». Не хочу отнимать его у тебя.

Я кивнула и попыталась улыбнуться.

– Простите меня, – пробормотала я, – мне надо помыть руки перед ужином.

* * *

Я спокойно прошла в ванную комнату, закрыла и заперла дверь, посмотрела на себя в зеркало над раковиной и шмыгнула носом. Из левого глаза выкатилась слезинка. Возьми себя в руки, сказала я себе. Это всего лишь прыщ. Со временем пройдет. Да, а как же насчет «Бьюика»? – задала я себе вопрос. Об этом стоило побеспокоиться. «Бьюик» не подавал никакого желания исчезнуть. Еще одна слеза скатилась по моей щеке. Ты слишком эмоциональна, заявила я собственному отражению в зеркале. Придаешь слишком большое значение пустякам. Возможно, это результат гормонального нарушения из-за недосыпа.

Я плеснула в лицо холодной водой и высморкалась. По крайней мере, хоть спать буду спокойно. Теперь на двери сигнальная система. Не то чтобы я возражала против визитов Рейнджера в два часа ночи... мне не нравилось, как он умудряется прокрасться. Вдруг у меня во сне течет слюна, а он будет сидеть и наблюдать за этим? Вдруг: он будет сидеть и глазеть на мой прыщ?

После ужина Лунатик удалился, а бабушка, продемонстрировав мне новую машину, отправилась почивать.

Морелли позвонил около девяти.

– Прости, раньше никак не мог, – сказал он. – Такой уж денек выдался. Как ты там?

– При прыще.

– Тут я тебе не конкурент.

– Ты знаешь такую Синтию Лотте? Поговаривали, что она была подружкой Гомера Рамоса.

– Из того, что я знаю о Гомере, следует, что он менял подружек чаще, чем другие меняют носки.

– Ты с его отцом когда-нибудь встречался?

– Разговаривал пару раз.

– И что ты о нем думаешь?

– Типичный старый добрый грек – торговец оружием. Давно его не видел. – Он помолчал. – Бабушка Мазур все у тебя?

– Ага.

Морелли глубоко вздохнул.

– Мама просила спросить, не хочешь ли ты завтра прийти к ним ужинать. Она свинину жарит.

– Обязательно, – ответил Морелли. – Ты ведь тоже там будешь, так?

– Я, а еще бабушка и Боб.

– Господи!

Я повесила трубку, взяла Боба, погуляла с ним вокруг квартала, дала Рексу виноградину, немного посмотрела телевизор. Где-то посредине хоккейного матча я уснула и проснулась как раз вовремя, чтобы застать последние кадры шоу об убийцах и отравителях. Когда шоу закончилось, я трижды проверила замки на двери и повесила на ручку детектор движения. Если кто-нибудь откроет дверь, зазвучит сигнал. Я искренне надеялась, что такого не произойдет, потому что после шоу об убийцах я чувствовала себя слегка напутанной. Рейнджер, пялящийся на мой прыщ, уже не казался мне неприятностью в сравнении с маньяком, вырезающим мне язык и забирающим его с собой для коллекции. Ради пущей безопасности я отправилась на кухню и спрятала все ножи. Нечего облегчать задачу сумасшедшему, подсовывая ему мои собственные ножи. Потом я вытащила из банки с печеньем пистолет и положила его за диванную подушку – вдруг он мне срочно понадобится.

Я выключила свет и забралась под одеяло на моей походной кровати-диване. В спальне храпела бабушка. В кухне холодильник включился на размораживание. Послышался далекий звук с парковочной площадки – кто-то захлопнул дверцу машины. Обычные звуки, уверяла я себя. Тогда почему так бьется сердце? Потому что я посмотрела это дурацкое шоу про убийц по телевизору, вот почему.

Ладно, пора забыть про шоу. Спи. Подумай о чем-нибудь еще.

Я закрыла глаза. И подумала об Александре Рамосе, который, скорее всего, недалеко ушел от серийных убийц, из-за которых так колотится мое сердце. Так что насчет Рамоса? Человек, контролирующий подпольную продажу оружия по всему миру, вынужден останавливать на дороге машину, чтобы смотаться за сигаретами. Ходили слухи, что Рамос болен, но на меня он не произвел впечатления маразматика или сумасшедшего. Немножко агрессивен, это да. Терпения не хватает. Наверное, где-нибудь в другом месте его поведение и могло бы показаться странным, но здесь, в Джерси, как мне казалось, Рамос был вполне на своем месте.