Пробудившийся любовник - Дж. Р. Уорд

Тряхнуло так ощутимо, что пришлось схватиться за его руку, чтобы удержаться на месте. Белла пила большими, жадными глотками, изголодавшись не столько по силе, сколько по нему, этому мужчине.

Для нее он был… единственным.

Пока Белла пила, Зетист старался сидеть спокойно, не желая ее беспокоить. Но с каждой минутой это становилось все сложнее. Раньше только Хозяйка прикасалась к его вене, а муки прошлого были так же остры, как клыки, впивавшиеся в его запястье. Животный ужас вновь подступил вплотную, рожденный не тенями прошлого, а реальностью.

Твою мать… Перед глазами все плыло. Еще немного, и он потеряет сознание, словно изнеженная девчонка.

Собрав остатки воли, Зет уставился на темные локоны Беллы. Одна прядь лежала совсем близко, переливаясь в лучах света, такая густая, красивая, непохожая на светлую гриву Хозяйки.

Наверное, мягкая, как шелк… Если бы он осмелился, то зарылся бы руками… нет же! — лицом в эти темно-рыжие волны. И смог бы приблизиться к ней, как к женщине? Не умерев от страха?

На пару с Беллой.

Ох… Ему определенно хотелось спрятаться в этих волосах и разыскать путь к ее шее… прижаться поцелуем к горлу. Очень нежно.

А потом двинуться вверх и скользнуть губами по щеке. Если она позволит. Он не будет приближаться ко рту. Страшно представить, что она подумает, увидев в непосредственной близости его шрам и изуродованную губу. Кроме того, он и целоваться-то не умеет. Хозяйка и ее любовники предпочитали держаться подальше от его острых клыков. А в последующей жизни у него ни разу не возникало желания подобной близости с женщиной.

Белла перестала пить и подняла голову — проверить, все ли нормально.

Ее беспокойство больно ужалило самолюбие. Господи! Неужели же он настолько слаб, что не смог покормить женщину… Противно видеть, что Белла это понимает. Судя по ужасу, мелькнувшему у нее на лице несколько минут назад, она к тому же догадалась о том, что с ним проделывали в рабстве.

Зета затошнило от ее обеспокоенных глаз. К черту все сострадания и утешения! Он открыл было рот, но злость не выплеснулась наружу, застряв где-то в кишках.

— Все нормально, — прохрипел он. — Продолжай в том же духе.

Облегчение в ее взгляде Зет воспринял как очередной пинок.

И когда девушка снова начала пить, подумал: «Как я ненавижу все это».

Так, пора разобраться, что именно он ненавидит. Во-первых, мерзость в своей голове. Во-вторых… Но когда Белла сильнее прижалась к его руке губами, он почувствовал, что это ему нравится.

До тех пор, пока он не представил, что именно попадает ей в рот. Грязная… ржавая… зараженная… отвратная кровь. Почему Белла отвергла Фури? Идеал во всех отношениях. И предпочла сидеть рядом с ним на сыром, холодном полу и вылизывать клеймо раба. Какого черта?

Зетист закрыл глаза. Похоже, после всего, что ей довелось пережить, она решила, что не заслуживает лучшего. Лессер растоптал в ней чувство собственного достоинства.

Видит Бог, он порвет этого подонка на куски.

С глубоким вздохом Белла отпустила запястье и, закрыв глаза, прислонилась к стене. Мокрый халат облепил ноги, проявив линию соединения бедер и живота.

Гаденыш в штанах тревожно заворочался, и Зету захотелось отрезать его, на хрен.

Когда девушка встрепенулась, он был почти уверен, что сейчас начнется припадок или что-нибудь в этом духе от той гадости, что она проглотила.

— Как ты?

— Спасибо, — хрипло ответила она. — Спасибо, что ты позволил…

— Завязывай с этим, надоело…

Ну почему он не смог защитить ее от себя самого? Жестокость Хозяйки навеки отравила его кровь. И Белла только что получила порцию этого яда.

Нельзя было так легко сдаваться.

— Давай отнесу тебя в постель, — предложил он.

Не услышав протестов, он вынес Беллу из душа, притормозив перед раковиной, чтобы взять полотенце.

— Зеркало, — прошептала она. — Зачем ты занавесил зеркало?

Решив не ворошить воспоминания, Зет быстро вышел из ванной.

— Я так ужасно выгляжу? — спросила она, уткнувшись в его плечо.

Зетист опустил ее на ноги рядом с кроватью.

— Халат промок. Лучше его снять. Вот полотенце, вытрись.

Когда Белла начала развязывать пояс, Зет отвернулся, прислушиваясь к шороху одежды и простыней.

Когда она наконец устроилась, древний инстинкт потребовал, чтобы он лег рядом. И не для банальных объятий. Чтобы войти в ее тело, двигаться в нем и… кончить. Почему-то сейчас это казалось правильным. Дать женщине не только кровь, но что-то еще.

С ума сойти.

Потеребив волосы, он задумался, откуда взялись эти бредовые мысли. Пожалуй, лучше держаться от нее подальше…

Недолго осталось. Белла сегодня уедет. Домой.

Первобытные инстинкты сорвались с цепи, требуя, чтобы он воевал за право оставить ее в своей постели. На фиг его, этот голос предков! Пора за работу. Нужно разыскать того лессера и прикончить в ее честь. Вот чем действительно стоит заняться.

Подойдя к шкафу, Зет натянул рубашку, заплечные ножны — и вдруг сообразил, что стоило бы спросить Беллу, как выглядит он, тот лессер. Хотя зачем ее лишний раз травмировать?.. Пусть Тор занимается этим. Сама выговорится, вернувшись домой, в семью.

— Я пошел, — сказал Зет, застегивая на груди ремень. — Хочешь есть? Могу попросить Фрица что-нибудь принести, прежде чем ты отправишься домой.

Не услышав ответа, он обернулся. Белла смотрела на его сборы.

Очередная волна инстинктов накрыла с головой.

Отчетливо захотелось увидеть, как она ест. После ночи любви он должен покормить ее с рук. Сходить на охоту, принести мясо, приготовить и накормить ее досыта. А потом лежать рядом с кинжалом в руке, оберегая сон.

Зет закрыл глаза. Похоже, он окончательно свихнулся. Что дальше?

— Скажу, чтобы Фриц принес поесть, — заключил он.

Потом проверил остроту кинжала, чиркнув по запястью. И, дернувшись от боли, уставился на следы зубов Беллы.

Стряхнув наваждение, он надел кобуру, проверил «зауэры». Обе пушки заряжены под завязку, на ремне — две запасные обоймы. Заправил в кармашек на пояснице метательный нож и комплект сюрикенов. Воткнул ноги в ботинки и набросил на плечи ветровку, чтобы скрыть оружие от любопытных глаз.

Снова взглянув на Беллу, наткнулся на ее взгляд. Глаза были синими. Как сапфиры. Как ночь. Как…

— Зетист?

Он подавил желание дать себе по морде.

— Что?

— Ты считаешь меня уродиной?