Простодурсен Лето и кое-что еще - Руне Белсвик

Они сидели на чемоданах и смотрели сверху на свою маленькую страну. Крошечная лимонно-жёлтая бабочка порхала внизу и всё золотила.

Октава вытерла слёзы. Ковригсен нарезал летний крендель и ссыпал крошки золотой рыбке. Сдобсен снял башмаки и повесил носки на ветку сушиться. Простодурсен залепил укус зелёным листиком.

– Пожалуйста, угощайтесь, – сказал Ковригсен.

Никто не угостился. Они сидели, потели и буравили глазами склон. Где-то в чаще леса распевали песни певчие птички.

Утёнку было интересно на склоне. Он уже нашёл три очень необычные и очень глубокие норы и теперь ломал голову, откуда они взялись. Узкие, будто лазы. И такие аккуратные, словно их обустроили. Жалко, Простодурыч в таком скверном настроении, а то можно было бы его спросить.

«Ну ладно, – подумал Утёнок, – для начала кину палочку и узнаю глубину норы».

Как назло, палочек не нашлось. Утёнок собрался было попросить зонтик у Простодурсена, но поостерёгся: вид у того был сердитый и недовольный.

Ковригсен нарезал летний крендель. Сдобный, ароматный крендель лежал на чемодане на скатёрке и заветривался, его никто не ел: все были сердитые и недовольные.

Утёнок полез отломать веточку стоероса и поддел ногой камешек, примостившийся на кочке. Камешек покатился вниз, отскочил, прокатился ещё и угнездился в траве ниже по склону.

– Ого! Да это настоящая трасса скоростного спуска. Для неё лишь камешки нужны.

Утёнок огляделся и увидел вполне подходящий камень в ямке за стоеросом.

«Только бы мне сил хватило его достать», – озабоченно подумал Утёнок.

Но вытянул камень наверх одним движением.

– Приятного спуска, каменный друг! – сказал Утёнок и перевалил его через край ямки.

Этот катился быстрее первого. Подскакивал, перепрыгивал через кочки, наконец, взлетел и после недолгого полёта приземлился у домика Октавы.

– Вот это да! – восхитился Утёнок. – А нет ли тут камня побольше? Хорошо бы кругляш, он до самой речки докатится.

И стал деловито прочёсывать склон в поисках кругляков-покатушек. Попадались совсем лилипутские камешки, но на такую мелочёвку Утёнок и не глядел. Через плоские он тоже молча перешагивал.

Надо забраться на самый верх, решил Утёнок, чтобы разгон был больше.

– Даёшь скоростной спуск! – крикнул он. – Ну, крушинница, берегись!

Никто ему не ответил. Его попутчики сидели вокруг кренделя как неживые. «Как им не надоест кукситься? – удивился Утёнок. – Придумали бы что-нибудь весёлое».

– Я крендель убираю? – спросил Ковригсен.

– По-моему, не стоит, – ответил Сдобсен.

– Так вы его не едите, – сказал Ковригсен.

– Ой как больно! – причитал Простодурсен.

– Больно? – с издёвкой переспросил Сдобсен. – Подумаешь, какой-то укус. А не хочешь побыть пудингом-шмудингом, до которого никому дела нет?

– Решил все глупости разом выдать? – спросила Октава.

– Ты уже наплакалась? – тут же ответил Сдобсен.

Утёнок залез уже так высоко, что не слышал перебранки. Он заприметил большой круглый камень, не вросший в землю. Столкнуть его вниз – пустяковое дело.

От нетерпения у Утёнка чесались крылья, щекотало в животе, покалывало в попе и жгло пятки. Этот камень точно докатится до речки. А может, даже перепрыгнет через неё! Новый рекорд по скоростному скатыванию гарантирован, в этом Утёнок не сомневался.

Ещё он радовался, что выбрался в своё время из яйца. Тут снаружи столько развлечений! Пробежался по окрестностям – и сразу нашёл себе потрясающее дело. А в яйце и не побегаешь даже, кажется.

Вообще-то он уже забыл. Да и не до воспоминаний ему сейчас.

Утёнок подошёл к камню и навалился на него изо всех утячьих сил. Камень стронулся с места и покатился. Сначала он катился прямо вниз. Потом принял вбок. Ещё сильнее вбок. А потом понёсся поперёк склона прямо на застывшую вокруг чемодана с кренделем компанию.

На это Утёнок не рассчитывал. И не думал про такое даже. Теперь внутри всё кололо, чесалось, щекотало и жгло от страха.

А камень набирал скорость. Он проламывал кусты и выкорчёвывал кочки. Не долетев до Простодурсена с компанией пары пядей, камень эффектно подпрыгнул, пронёсся над их головами и приземлился почти уже у реки.

– Ты в своём уме? – сердито крикнул Простодурсен. – Что ты вытворяешь?!

«Вот глупый, – подумал Утёнок. – У меня тут поджилки трясутся, а он на меня кричит, как будто мне и без того не страшно. Глупчело глупомозглое!»

– Ну-ка иди сюда! – позвал Простодурсен.

«Ни за что», – подумал Утёнок. Ему совершенно не хотелось идти к Простодурсену, наоборот, хотелось вернуться в своё яйцо. Хотя на самом деле он ничего не вытворял. Просто хотел повеселить себя. И калечить камнями никого не собирался. А если Простодурсен так думает, то Утёнок вообще отказывается иметь с ним дело. Навсегда. Лучше он уйдёт в лес и будет там жить один.

«Сами они не в своём уме, – думал Утёнок. – Вся эта компания внизу. Говорят друг другу гадости, сидят как неживые. А теперь оказывается, что они хорошие и правильные, а я один дурак. Ага, как бы не так. Ошибочка у вас вышла».

– Иди сюда, тебе говорят! – снова крикнул Простодурсен.

– Нет! – ответил Утёнок.

Он мог бы сказать «прости» или «извини», но прыткое «нет» выскочило первым.

– Утёнок! – крикнул Ковригсен. – Можешь мне помочь и съесть кусок кренделя?

Утёнок задумался. Ему не хотелось быть малышом, которого легко приманить на кусочек кренделя. Он хотел быть бравым парнем. Взрослым, дерзким и храбрым. Но он соскучился по всем. Ему хотелось, чтобы про опасный камень побыстрее забыли. И чтобы все смеялись и радовались.

Подумав, он решил быть мужественным и побороть себя. Сделать то, чего боится больше всего, – спуститься к ним.

– Ладно! – крикнул Утёнок.

Коробочка из-под пудинга болталась у него на шее. Он почти добежал до стоянки, когда увидел торчащий из земли корень. И тот словно сказал ему: «Если хочешь, можешь об меня споткнуться». Как странно.

Всё произошло в секунду. Утёнок споткнулся о корень и кубарем скатился к остальным.

– Бедный, – сказал Ковригсен. – Ты не расшибся?

Утёнок плакал. Ужасно всё-таки получилось с этим камнем… А если б он попал в кого-нибудь? Думать об этом было так страшно, что Утёнок решил не думать об этом. Ни-ко-гда.

– Я ушибся глазом, – подвывал он.

– Как? – удивился Простодурсен.

– Глазом!

– Подуть?