Ошибка ликвидатора - Сергей Самаров

Нежелание соседства — это был не мой привередливый каприз, а насущная необходимость. Чем меньше людей видят здесь наши лица, тем лучше для нас и для них самих. Ведь они становятся свидетелями, с которых порой что-то спрашивают, причем разные, часто противостоящие стороны. Иногда это бывает чревато весьма прискорбными последствиями.

Винтовку старшего лейтенанта Логунова и наши с Аграриевым гранатометы вместе с выстрелами к ним солдаты аккуратно занесли в комнату и поставили рядом с платяным шкафом.

Зной с Лабой начали устраиваться, а я пожелал понаблюдать за выгрузкой каркаса прочности для своего «Мустанга», заодно взглянуть и на саму машину, узнать, что механик про нее говорит.

Признаться, меня слегка удивило то обстоятельство, что Сережа Логунов не пожелал посмотреть на свой автожир. Но это уже были его проблемы, а не мои. Если он полностью доверился авиамеханику, то я предпочитал надеяться только на себя самого.

«УАЗ» отвез меня в мастерские бригадной автороты. Прапорщик сообщил мне, что механик занял там целый бокс и оставил с собой на всю ночь трех солдат-слесарей.

Механик носил погоны капитана, но по возрасту должен был быть, по крайней мере, полковником. Видимо, скромная должность не позволяла ему получить очередное звание.

Он протянул мне руку и представился:

— Василий Колдун.

— Виктор Граматейкин, — назвался я в ответ, помня, что меня сейчас, согласно документам, зовут именно так. — Привез вам, Василий, каркас безопасности и пленку, которую нужно наклеить на спидометр. А то на нем скорость только в милях обозначается. Как вам машина? Посмотрели?

— Пленку не надо. Я уже поставил свою. Мне сделали, пока сюда летели. Чуть-чуть с размерами ошиблись, но я пару миллиметров подрезал, подошло. А машина хороша. Сам бы на такой до конца жизни ездил. Состояние идеальное. Двигатель — вообще зверь ревущий. Но каркас безопасности вам нужен обязательно. Иначе крыша просто сомнется при переворачивании. Мне, кстати, еще в Москве говорили об этом. — Тут Василий Колдун посмотрел на трамплин, который два солдата тащили в гараж, и все понял. — Значит, сначала на два колеса, потом на крышу. Ясно. Насущная необходимость?

Я посмотрел на него сердито, если не сказать свирепо.

— Понял, извините. — Капитан Колдун выставил перед собой ладони, и я подумал, что он сейчас скажет: «Ухожу, ухожу, ухожу…».

Но Василий остался на месте и продолжил:

— Ясно, что не моего ума дело. При выполнении этого трюка может порваться стойка Макферсона на переднем колесе, через которое будет идти переворот. Двигатель тяжелый, станет на нее давить, причем с непривычного направления, изнутри. Если этого не случится, то машина спокойно поедет дальше, как только снова окажется на колесах. Она очень прочная. Может, стекла вылетят, освещение в салоне погаснет, но двигатель потянет и дальше. Если что, контакты на аккумуляторе проверить следует, тогда заведется.

— Когда машина будет готова к выезду?

— Во сколько утром встаете? — вопросом на вопрос ответил Василий.

— Привык в пять утра быть на ногах.

— Ранняя пташка. Хорошо. Сразу к пяти и приходите. Все будет готово. Что нужно, я подтяну, слабые места усилю, каркас безопасности поставлю. Трамплин куда спрятать?

— В багажник.

Василий согласно кивнул и заявил:

— Значит, в пять утра. А пока вы можете идти отдыхать.

Меня устраивали такая вот оперативность и уверенность капитана Колдуна в своих возможностях. Он был весьма основательным, надежным человеком и в машинах, похоже, толк знал.

— А где здесь авиамеханик трудится? — поинтересовался я.

— Это который со мной прилетел?

— Да.

— Он на аэродроме остался. Технику свою в ангар под крышу загнал и сам туда забрался. Сказал, что там же и ночевать будет, хотя его в гостиницу устраивали.

— На аэродром я сейчас пройти могу?

— Если часовые пропустят. А то ведь могут сразу стрелять начать. Здесь же Кавказ!

С этим трудно было не согласиться. Кавказ — дело тонкое…

Я отправился в гостиницу пешком, потому что «УАЗ» куда-то уехал. Прапорщик, видимо, решил, что я последую примеру двух этих фанатиков своего дела и останусь ночевать в гараже.

Могу сказать, что у меня в самом раннем детстве откуда-то появилось чувство ориентации. Однажды я сбежал из детского садика, где мне сильно не понравилось, сел в нужный троллейбус, проехал через весь город и пришел в гости к бабушке. Вот с тех самых пор и не могу заблудиться даже при самом искреннем желании. Ноги каким-то непостижимым образом всегда выводят меня к нужному месту.

До гаража я добирался на машине, дороги почти не видел, но сразу пошел правильно. «УАЗ» догнал меня уже около самой гостиницы.

Перепуганный прапорщик выпрыгнул из машины и подбежал ко мне.

— Извините, товарищ капитан, мне нужно было наряд с работ снять. Я думал, вернусь быстро, пока вы разговариваете, а получилось, что задержался. Простите. Хорошо, что вы не заблудились.

— Я бы рад, да не получается никак заблудиться. Не переживай, прапорщик, поезжай по своим делам. Я уже пришел.

— Во сколько мне за вами приехать?

— Без десяти пять буду ждать.

— Скажите дневальному, когда вас разбудить.

— Не маленький, просыпаться умею.

Мой смартфон маршем «Прощание славянки» разбудил не только меня, но и всю мою команду. Мне не пришлось тормошить старших лейтенантов. Все мы поднялись одновременно. Умываться нам пришлось по очереди, но это нас нисколько не задержало.

Машина прибыла вовремя, минута в минуту. Мы загрузились в нее. Старший лейтенант Логунов поехал дальше, в ангар, расположенный на аэродроме, а мы с Аграриевым пошли в гараж.

«Мустанг» уже ждал нас. Ворота бокса были раскрыты. Можно было выезжать.

Я привычно открыл капот, желая проверить уровень масла, но капитан Колдун махнул рукой и заявил:

— Все в порядке. И масло, и бензин — все полностью залито. На заправку можно долго не заглядывать. В багажнике двадцатилитровая канистра с бензином про запас.

— Это зря. — Я опасался, что к этому самому запасу могут придраться инспекторы ДПС.

Многие водители возят с собой канистры с бензином, но, согласно правилам дорожного движения, на стекло при этом необходимо вывешивать предупреждающий знак. Но я вовремя вспомнил, что моя машина не подлежит досмотру, и выгружать канистру не стал. Пока мы доберемся до того места, где я должен буду перевернуться, она уже опустеет.

Мы с Аграриевым загрузили в машину гранатометы и выстрелы к ним. Проблемы возникли только со станиной. Она никак не хотела умещаться в багажник. Нам пришлось разобрать ее и захватить с собой гаечные ключи.