Направить в гестапо - Свен Хассель

Хайде осторожно подошел к Малышу и встревоженно зашептал:

— Что это с тобой? Пропусти его, пока чего не случилось.

— Мне нужен пароль, — монотонно ответил Малыш. — Я хороший солдат. Знаю, что от меня требуется, и не могу пропускать всех встречных и поперечных.

Положение казалось безвыходным. Барселона стоял в неуверенности в нескольких метрах. Я затаил дыхание, недоумевая, что за муха укусила Малыша, но знал по прошлому опыту, что перечить ему, когда он в таком настроении — значит лезть на рожон.

— Тьфу ты, черт возьми, — ругнулся внезапно потерявший терпение Барселона. Бросился к Малышу, промчался мимо него и сломя голову подбежал к нам.

Малыш опустил винтовку и вошел следом за ним.

— Испугался, — самодовольно заявил он. — Чуть в штаны не наложил.

Барселона напустился на него.

— Это что еще за шутки, безмозглая обезьяна? Да и какой у нас пароль?

Малыш пожал плечами.

— Откуда мне знать? Ты фельдфебель. Если ты его не знаешь, как можно ожидать, чтобы знал я?

— Последнего умишка лишился? — уничтожающе спросил Барселона. Увидел бутылку сливовицы и протянул руку.

— Давайте выпьем — Старик послал меня сказать вам, что если повезет, ночь у нас пройдет спокойно. Гестапо устраивает охоту на ведьм в своих рядах, Билерт тянет жилы из своих людей, так что им будет не до нас.

— С чего это вдруг? — спросил я. — Какая тут цель?

— Периодическая «большая чистка», — объяснил Барселона. — Устраивают их время от времени, чтобы гестаповцы особенно не распускались.

— За что их забирают?

— За все, начиная с умышленного убийства и кончая кражей горсти конторских скрепок. Бандитизм, мужеложство, изнасилование, инцест — нет таких преступлений, чтоб они не совершали. Билерт внизу построил половину гестаповцев, ждущих отправки под замок. Поверьте, если так будет продолжаться всю ночь, к утру здесь останется только он один.

— И отлично… — начал было я, но вдруг Порта перебил меня громким вскриком.

— Постойте! Мы сумеем поживиться, если вызовемся оказать ему помощь…

— Кому? — ошарашенно спросил Малыш. — Билерту?

— Конечно! Кому же еще, черт возьми?

— Но зачем? — промямлил Малыш.

Барселона свирепо усмехнулся.

— Qui vivra, verra[26], — негромко произнес он.

Четверть часа спустя произошла смена караула, и нам можно было возвращаться в караульное помещение. Барселона уже ушел с вестью о предложении Порты, Старик уже предложил наши услуги удивленному Билерту, и сцена была подготовлена. Мы вошли с важным видом, и Порта сразу же объявил себя хозяином положения.

— Обыскивать их карманы буду я.

— Согласен, — кивнул Легионер. — У тебя нюх на добычу.

— Смотри, — угрюмо предупредил Старик. — То, что ты предлагаешь, именуется незаконным присвоением денег.

— Да кончай ты ныть, — презрительно махнул рукой Порта.

В дверь караульного помещения постучали. Старик не торопливо подошел к ней, открыл, и конвоир втолкнул трех человек в форме СД[27].

— Кандидаты в тюрьму, — отрывисто сказал он. — Не спускайте с них глаз.

И, бросив на стол Старика три желтых бланка, вышел.

Барселона раскрыл журнал регистрации и стал записывать данные этих людей, фамилии, звания и преступления, за которые их арестовали. В верхнем левом углу желтых бланков объяснялось, что арестованный в течение сорока восьми часов будет передан трибуналу СС, а до тех пор должен находиться под охраной штрафной роты[28]. То есть под нашей. Порта стоял посреди комнаты. И встретил арестантов жуликоватым взглядом.

— Посмотрите как следует, — предложил он с притворным дружелюбием, — и решите, что думаете обо мне — мы проведем в обществе друг друга несколько часов, так что нам лучше поладить. Разумеется, поладим мы или нет, целиком зависит от вас. Со мной поладить нетрудно. Только я вроде кота, ясно? Если гладить меня против шерсти, мне это не понравится. Я, Йозеф Порта из Двадцать седьмого полка, обер-ефрейтор, становой хребет немецкой армии, имейте это в виду. А теперь выкладывайте все из карманов!

Все трое стали неохотно выкладывать их содержимое на стол. Унтершарфюрер Бланк с вполне понятным беспокойством достал пять сигарет с анашой. Порта взял их и понюхал.

— Как только не стыдно носить в карманах такую мерзость? Ведь прекрасно знаешь, что это запрещено уставом.

— Мне их дал один из арестованных, — пробормотал Бланк в попытке представить свое преступление менее гнусным.

— Неплохое оправдание, — пожал плечами Порта. — Арестованный дал их тебе, а теперь арестованный дает их мне.

Он бережно положил сигареты в карман и перенес внимание на шарфюрера Лойца.

— А ты? Тоже получал подарочки, а?

Не дожидаясь ответа, Порта взял пять бумажных пакетиков и заглянул в один.

— Все хуже и хуже, — произнес он тоном оскорбленной добродетели. — Только трубок недостает, а то можно было б открыть настоящую опиекурильню. — Свирепо взглянул на Лойца. — Как только позволяешь себе употреблять эту гадость? Ты, призванный быть одним из защитников отечества?

Лойц опустил взгляд к полу. Я догадался, что его терзает это унизительное положение, когда он выслушивает упреки какого-то тупого обер-ефрейтора и ничего не может поделать. Шарфюрер вызывающе поднял взгляд. Чуть придвинулся к Порте, мышцы его напряглись, но тут он увидел Малыша и оцепенел. Малыш лениво поигрывал саперной лопаткой — большой, крепкой, с толстым деревянным черенком, укрепленным железными полосками. Под взглядом Лойца он небрежно переломил черенок пополам и отбросил обломки. Взглянул на Порту.

— Теряю форму, — пожаловался он. — Может, попрактиковаться на ком-нибудь из этой компании?

— Потом, — ответил Порта. — Если будут плохо себя вести.

Он положил опиум к сигаретам, взял золотые часы, поднес их к уху, послушал ход и одобрительно кивнул.

— Идут, — сказал он, рассеянно опуская их в карман.

Лойц сделал несколько глубоких вдохов, но промолчал.

Порта бросил алчный взгляд на обершарфюрера Крюге, и его сразу же привлекло золотое кольцо на пальце. Оно представляло собой двух сплетенных змеек, головки их были бриллиантовыми. Порта протянул руку.